Аманда Квик - Сладкая месть [litres]

– Совсем ни к чему доводить себя до изнеможения, – проворчал наконец Саймон. – Просто поставьте галочку возле фамилий тех, кого вы хотите пригласить. Остальное сделает мой секретарь.

Эмили внимательно посмотрела на супруга, ее зеленые глаза сузились за стеклами очков.

– Это посложнее, чем вложения капитала. Большая политика! Не хотелось бы кого-нибудь обидеть. Любая ошибка отразится непосредственно на вас, милорд.

Граф вздохнул и вновь погрузился в задумчивое молчание. Он испытывал беспокойство, неловкость и чувство вины.

И это чувство стало новым для него. Оно ему мешало и очень не нравилось. В его четко очерченном мире для таких эмоций пока не находилось места. Он толком не понял всего. До сих пор его мир состоял из простых прямолинейных понятий, таких, как месть, справедливость, честь и долг.

Взгляд Саймона скользнул по нежному изгибу груди Эмили, и он понял, что к этому списку добавилась еще и страсть.

Сомневаться не приходилось. Он был в незнакомом ему, а потому и не слишком приятном состоянии и пребывал в нем с тех пор, как проснулся рано утром с еще не угасшими воспоминаниями. Он то размышлял о собственной слабости – надо же, отправился спасать одного из Фарингдонов! – то чувствовал, как возбуждается, вспоминая нежную и щедрую страстность Эмили.

Он все еще ощущал ее нежные руки у себя на плечах и тепло ее бедер, когда она сидела верхом на нем, околдовывая и дурманя до того, что он едва не сошел с ума, стараясь сохранить самообладание.

Но больше всего вспоминались Саймону ее тревожащие слова: «Порой я ненавидела своего отца так же, как вы, должно быть, ненавидели вашего».

– Дело в том, Саймон, – объясняла Эмили, сосредоточенно хмурясь, – что ваш секретарь подготовил очень длинный список фамилий. Многих из этих людей я не знаю, и мне не хочется ошибиться. Ваша тетя объясняла, как важно, чтобы на моем первом приеме присутствовали все нужные люди.

– Могу вас заверить, в списке нет ненужных людей, – проворчал Саймон. – Мой секретарь достаточно опытен, чтобы не включать туда кого попало. Более того, вы ничем не рискуете, пропустив какую-то персону. Это просто подчеркнет и укрепит вашу власть как хозяйки.

Она с изумлением взглянула на него:

– Я не размышляла об этом с такой точки зрения. Но мне не хотелось бы задеть чьи-либо чувства, милорд.

«Как я задел твои нынешней ночью?» – молча спросил себя Саймон, а вслух произнес:

– Ну, если вам так легче, отправьте приглашения абсолютно всем.

У Эмили от удивления широко раскрылись глаза.

– Но мы же не сможем разместить их в доме.

– Вы посетили уже достаточное количество балов и приемов, чтобы понять: вечер не считается успешным, если дом не набит до отказа. Экипажи должны растянуться по улице вверх и вниз на целые кварталы, а гости – набиться в гостиную как сельди в бочке. Если повезет, парочка леди упадет в обморок от духоты. Тогда уж точно объявят, что вечер удался. Приглашайте всех, Эмили.

Она покусала нижнюю губу.

– Не знаю, Саймон. Это представляется очень неудобным. Полагаю, легче поддерживать беседу и обслуживать гостей, если их не слишком много.

– К черту умные разговоры и надлежащее обслуживание, дорогая моя! Не время и не место для них. Наша главная цель – как вам, несомненно, объяснила моя тетя – обеспечить успешный дебют графине Блэйд в качестве хозяйки дома. Сделать так, чтобы о приеме потом много и долго говорили. А чтобы о нем говорили, он должен быть чрезвычайно большим и шумным. Приглашайте всех по списку, Эмили.

– А как насчет Канонбери, Пеппингтонов, Эдли и Рентонов? Я никого из них не знаю как следует и…

– Канонбери и Пеппингтонов непременно, – тихо произнес Саймон. – Нам надо особо проследить, чтобы они получили приглашения.

Эмили опустила листок и, задумчиво склонив голову набок, глядела на него:

– Ну, раз вы так считаете, Саймон. – И тут она вновь нахмурилась от внезапной тревоги. – А что, если на приглашение никто не отзовется?

Граф подавил легкую удовлетворенную улыбку.

– Поверьте, дорогая моя, они все непременно отзовутся. – Он перегнулся через стол и нетерпеливо выхватил листок у нее из рук. – Я прослежу, чтобы мой секретарь взял список и разослал приглашения. А теперь хочу с вами побеседовать.

– Да, милорд? – с готовностью откликнулась она.

– Проклятье! Вы всегда будете так смотреть на меня, эльф? Клянусь, вы меня доведете до сумасшествия этим своим дьявольским сочетанием наивности и лукавства. По вашей милости я почти забыл, что вы только вчера предприняли попытку нанять бандита.

– Очень сожалею, милорд, – пролепетала Эмили, правда, без малейших признаков раскаяния. – Вы собираетесь еще раз отчитать меня за мое безрассудство?

– Нет. – Саймон поднялся, подошел к окну и посмотрел на вымокший садик за окном, собираясь с мыслями. – Передо мной стоит трудная задача, Эмили.

– Какая, милорд?

– Я хочу извиниться перед вами, – тихо произнес он.

Последовала небольшая пауза, прежде чем Эмили осторожно спросила:

– За что же?

– За свое негалантное поведение прошлой ночью, – пробормотал Саймон. – Я не слишком хорошо обошелся с вами, мой эльф. Невоспитанно и совсем не по-джентльменски.

– Вы имеете в виду то, как велели мне лечь в постель? Пустяки. Прошу вас, не надо об этом думать, милорд, – беспечно заверила Эмили. – Я прекрасно провела время.

Саймон почтительно покачал головой:

– Вы меня поражаете, Эмили.

– Ну, вы ведь не проявили ни злости, ни жестокости. У вас было просто дурное настроение, и для него имелись все основания: вам пришлось нарушить священную клятву мести. Если бы я по-настоящему встревожилась, то убежала бы в свою комнату и закрылась на ключ. Вы меня ничуть не испугали.

– Видимо, так… – Долгое время он молчал. – Но есть еще кое-что, за что мне надо извиниться.

– Вы начинаете пугать меня, Блэйд, – сказала она, и в голосе ее послышался едва сдерживаемый смех. – Каков же другой ваш смертный грех?

– Я недооценил вас, дорогая моя. Вы возникли на моем пути такая наивная и оптимистичная, готовая видеть только светлую сторону во всем и вся, чертовски убежденная, что я какой-то герой, когда мне известно, что это вовсе не так. И я не поверил, что вы способны трезво судить о положении своей семьи. Мне бы следовало учитывать, что особа, столь проницательная в денежных делах, не может быть просто дурочкой в человеческих отношениях. Вы действительно временами ненавидели своего отца?

– Да. – В голосе Эмили больше не слышалось беспечных ноток.

– Вы были правы, утверждая, что, наверное, и я ненавидел своего за то, что он оставил мне руины семьи и дома, пустив себе в лоб ту проклятую пулю. – Саймон медленно сжал кулак, а потом заставил себя разогнуть пальцы по одному. – Я и сам не сознавал, как же я его ненавидел, пока вы не сказали об этом вчера ночью.