Анна О’Брайен - Королева в тени [litres]

– Так мы получили наше разрешение? – с самого порога требовательным тоном спросил Нед, не дожидаясь формальных приветствий. Сегодня он уже не преклонял колено и не целовал епископский перстень.

– Нет, милорд. Все оказалось не так просто.

Меня охватил страх, до этого только зревший во мне. Все мои тщеславные устремления, все властолюбивые запросы Неда будут растоптаны под каблуком папской туфли.

– Я получил от Папы документ, милорд. – Голос Его Преосвященства был суров, отчего лихорадочная пульсация в моем горле только усилилась. – Необходимо, чтобы вы ознакомились с его содержанием и обдумали это.

– Зачем? Что еще я должен обдумывать? Я знаю, чего хочу.

– Там есть определенные условия, милорд…

Мы еще не успели сесть, а Нед уже нетерпеливо махнул ему рукой, чтобы тот начинал.

– Так растолкуйте нам, любезный, чтобы мы могли уладить это дело.

Архиепископ, подгоняемый принцем и вынужденный торопиться, несмотря на важность этой бумаги и наличие на ней папских печатей, положил руки ладонями вниз по обе стороны от послания.

– Я не считаю, что указанные здесь условия невыполнимы, милорд. Его Святейшество согласен благословить ваш дальнейший совместный жизненный путь. Он обратил свое внимание на вашу предыдущую ситуацию, миледи, которая касалась вас и двух ваших мужей. – Он принялся внимательно читать. – Ваш брак с графом Солсбери объявлен потерявшим законную силу согласно папской булле от 1349 года. Его Святейшество признает, что это утверждение абсолютно законно.

– Относительно этого и не было никаких вопросов, Ваше Преосвященство, – заметила я.

Мне ли этого не знать. Кто, как не я, все эти годы хранила подтверждающие этот факт документы у себя под замком?

Он окинул взглядом нас обоих.

– Мы имеем дело со случаем тайных бракосочетаний, которые характеризовали ваш статус замужней женщины. Первый такой ваш брак, миледи, завершен в связи со смертью сэра Томаса Холланда, графа Кентского. Второй – тот, что был заключен этой весной между вами, милорд, и присутствующей здесь леди, – более проблематичен. Такая свадьба без священного благословения подлежит наказанию в виде отлучения от церкви.

– Но Его Святейшество не станет рассматривать вопрос о том, чтобы отлучить меня, – возразил Нед. Сказано это было без страха, но я содрогнулась от прозвучавшей в его голосе угрозы.

– Да, милорд, не станет. Его Святейшество рассудил, что и этот брак следует считать недействительным. С вашей стороны это было просто прискорбным помрачением рассудка, но оно не должно стать помехой любым действиям, которые вы предпримете в дальнейшем. Таким образом, вы оба объявляетесь на данный момент, соответственно, неженатым и незамужней. А следовательно, вы вольны вновь пожениться с благословения Святой церкви. – Он немного прокашлялся. – Однако я должен попросить вас вот о чем. От вас требуется, чтобы вы оба поклялись и дали мне слово никогда больше не вступать в тайные браки. От любого такого брака, если он вдруг будет иметь место, вы должны будете отречься в моем присутствии.

Брови Неда полезли на лоб. Его королевское достоинство было задето, и я даже подумала, что он может отказаться.

– Так вы обещаете мне это?

– Да, – ответила я. – Мы даем вам свое слово. – Успокаивающим жестом я накрыла ладонью руку Неда. – Мы оба.

Пообещать это было легко, особенно когда архиепископ освятил нас своим личным золотым распятием, которое снял с шеи и дал сначала Неду, а затем мне. Всего несколько слов потребовалось для того, чтобы исправить ошибки прошлого и встать на праведный путь. Мы поцеловали золото, инкрустированное драгоценными камнями, и все стало хорошо, наш грех был искуплен. Возможно, слова клятвы из Неда нужно было тащить клещами, но я знала истинную цену этой уступки. Итак, мы пообещали, что никаких тайных бракосочетаний больше не будет. Да и зачем они нам теперь? Мы получили все, что хотели.

– Вот и хорошо. Вот и хорошо. – Архиепископ взял свое распятие и повесил его на место, где оно радостно засияло камнями, как бы напоминая нам о том, что мы только что сделали. – Теперь вы оба избежали наказания в виде отлучения от церкви.

– И это все?

– Не совсем, милорд. Не согласитесь ли вы теперь, в знак раскаяния за столь легкомысленный поступок…

Я почувствовала, что Нед снова напрягся, и еще крепче сжала его руку.

– …построить и обставить две часовни во славу Господа нашего?

Мне показалось, что Нед был настроен отказать, но я взяла его за руку так, что пальцы наши переплелись.

– Мы клянемся вам в этом, – сказала я. – Мы обустроим две часовни.

– Мы клянемся, – повторил за мной Нед.

– Тогда на том и порешим. Не осталось никаких препятствий к тому, чтобы вы женились на этой леди – публично, легально и в подобающей такому случаю манере.

– И как скоро можно это сделать?

– Мы должны еще огласить официальное извещение о вашем предстоящем бракосочетании, милорд.

– Тогда делайте это прямо сейчас.

Когда мы уже уходили, я остановилась.

– Я хочу получить копии папских инструкций, – сообщила я священнику, испытывавшему большое облегчение. – Это можно устроить?

– Разумеется, миледи. Я вышлю их вам незамедлительно.

Я собирала целую коллекцию таких бумаг. И не думала с ними расставаться.

В десятый день октября, менее чем через год после смерти Томаса, я добилась полного воплощения в жизнь своих честолюбивых амбиций, которые одолевали меня с детства. Когда я мечтала о том, чтобы обелить свое имя, запятнанное предательством отца, я и представить себе не могла, что это может произойти подобным образом. Теперь мой статус был публично подтвержден, а мое, мягко говоря, небезупречное прошлое – отмыто добела. Став законной женой Неда и принцессой Уэльской в часовне Виндзорского дворца на глазах всего мира, я была надежно защищена от любой критики и унижений.

В своих хрониках летописцы записали – наряду с довольно двусмысленными комментариями относительно моего прозвища «Девственница из Кента», на которое теперь все осмотрительно предпочитали закрыть глаза, – что этот брак сильно удивил очень многих.

Это неправда. Он мало кого удивил, потому что к моменту, когда мы с Недом стояли рядом у алтаря в часовне Святого Георгия в Виндзоре перед представительством высшего духовенства в лице архиепископа Кентерберийского и епископов Солсберийского, Линкольнширского и Вустерского, а также аббата Вестминстерского, это было предметом придворных сплетен и пересудов в течение стольких месяцев, что пересчитывать их не хватит пальцев на руке. И когда с постыдной задержкой в четыре дня все-таки было объявлено о нашей свадьбе, большинство присутствующих посчитали этот союз свершившимся фактом, fait accompli , и, чтобы избежать дальнейших упражнений летописцев в язвительности, просто пожелали нам побыстрее с этим покончить.