Анна О’Брайен - Королева в тени [litres]

Мы как будто находились на аудиенции у короля, где Эдуард информировал нас о вещах, прекрасно нам известных и без его юридических выкладок и объяснений. Ну хорошо, Эдуард поддержит наше прошение, хотя сердце его не лежало к этому. Но найдет ли Папа основания отпустить нам этот грех или же я вновь повисну в промежуточном положении между браком призрачным и браком действительным?

– Это не то положение, в котором должна находиться женщина, если она собирается вынашивать ребенка. – Он окинул меня взглядом, не менее подозрительным, чем взгляд Филиппы. Эдуард был далеко не глуп. – Вы, мадам, вместе с моим сыном перехитрили меня. Я рекомендую вам воздержание, пока мы все не уладим и не распутаем все узлы. Вы сами должны видеть в этом резон. Рождения моего внука не должна коснуться даже тень чего-то незаконного или предосудительного. Я верю, что вы будете моему сыну хорошей женой, верной женой.

Он схватил один из рулонов с чертежами его нового замка и пошел прочь, однако, сделав всего несколько шагов, остановился и опять обернулся к нам.

– Нам не нужны больше никакие слухи, помимо уже существующих. – На скулах Эдуарда появился едва заметный румянец, словно он стыдился факта своего собственного прелюбодеяния. – Я много думал над этим. Есть один момент, в котором мы все должны быть абсолютно уверены. Ваш брак с Холландом завершился в связи с его кончиной – это вопросов не вызывает. Но при этом имеется еще ваш аннулированный брак с графом Солсбери, который жив и здравствует. Я хочу, чтобы не было никаких домыслов насчет того, что вы по-прежнему замужем за Солсбери. Когда вы будете носить наследника английского трона, это должен быть на сто процентов законнорожденный ребенок. Совершенно необходимо, чтобы все было сделано в строгом соответствии с законом.

Я присела в глубоком реверансе. Это действительно было очень важно.

– Мы оба сознаем, скольким мы обязаны вашей терпимости, – сказала я, скромно потупив взгляд, как и положено хорошей жене. – Ребенка не будет, пока мы не обвенчаемся торжественно и на глазах у всего белого света.

Лицо Эдуарда исказилось в гримасе, губы скривились. Я часто видела у него такое выражение, когда Нед сталкивался с какими-то непреодолимыми трудностями.

– Хорошо, Нед, что на ней женился ты, а не я.

Эдуард и Нед пожали друг другу руки, честно делая вид, что мир между ними полностью восстановлен. Эдуард поцеловал меня в щеку. До сих пор не уверенная, что он когда-нибудь сможет простить меня, я почувствовала большое облегчение, что, по крайней мере, теперь наш безрассудный поступок все-таки получит королевское и папское благословение.

– Итак? – Эдуард отвел меня немного в сторону от общей группы, и по его лицу я поняла, что он что-то задумал.

– Что вы имеете в виду, милорд? – Становилось понятным, что поддержка его будет небескорыстной. Эдуард явно собирался извлечь выгоду из того, что позволил мне расслабиться.

– Вы могли бы и отблагодарить меня за это, дорогая кузина.

– И каким же образом мне это сделать?

– Дайте мне взаймы, – поспешно ответил он. – Эта затея невероятно истощает мои финансы. – Он махнул рукой в сторону строительной площадки, где кишели каменщики и подсобные рабочие. – Выкуп за французского короля поступает очень медленно, хотя сам он уже давно отправлен домой с моими наилучшими пожеланиями. Это была ваша идея, и она не сработала. – Эдуард был расположен поплакаться мне. – Вы богатая женщина. А мои адвокаты могут добраться в Авиньон очень быстро, если я дам им такой приказ.

Восхищаясь его прагматизмом – признание и срочное личное вмешательство в обмен на ссуду, – я увидела свою выгоду в том, чтобы король находился у меня в долгу за мою финансовую поддержку. Кто знает, когда это может пригодиться мне? Такой деловой подход был мне по душе.

– Вот что мы сделаем, мой дорогой кузен. Я одолжу вам кое-что из своих драгоценностей. Вы сможете продать их или взять ссуду под их залог. Будет ли этого достаточно, чтобы продемонстрировать вам всю глубину моей благодарности?

– Это зависит от количества ваших украшений и их стоимости.

– О, уж я позабочусь, чтобы это стало поистине королевским подарком – от принцессы Уэльской королю Англии. – Я наклонилась к нему чуть ближе. – Однако если я замечу, что они украшают грудь мадам Перрерс, я раструблю об этом на всю страну. И потребую немедленного их возвращения – с привлечением правосудия, если потребуется.

– Зачем мне это делать? Даю вам слово, что ничего подобного не произойдет.

И снова на скулах его вспыхнул румянец, который так шел к блеску в его глазах. Поверила ли я ему? Я думала, что он вполне может подарить их мадам Перрерс, но теперь уже нет. Эдуард был человеком, который держит свое обещание. Так что в конечном счете мы договорились.

– Полагаюсь на ваше слово, – сказала я.

Эдуард, пребывавший в прекрасном настроении в связи с тем, что ему удалось преодолеть мучившие его осложнения, повел всю группу поближе к месту грандиозных строительных работ, а я вдруг почувствовала, что кто-то хочет остановить меня, коснувшись моей руки.

– Вас можно поздравить, миледи.

– Вы все еще здесь, мадам Перрерс?

– Как видите, миледи.

– Я думала, что вы могли бы найти себе какой-то повод, чтобы оказаться где-нибудь в другом месте.

– Нет, миледи. Я получила сюда личное приглашение от королевы.

Заинтригованная этой женщиной, я внимательно изучала ее, несмотря на мое враждебное отношение к ней.

– И что король в вас нашел?

Я думала, что она ответит мне беспечно. Но вместо этого лицо ее стало печальным.

– Король терпит меня – и даже любит, – потому что я делаю то, что не готов делать никто из его окружения.

– И что же это? – Мне стало любопытно.

– Я говорю ему правду. – Легкая улыбка коснулась ее губ, расцветив собой бледную кожу. – Как, вероятно, и вы, миледи. – Она обвела взглядом мои закрытые одежды, что сегодня делали уже многие. – За исключением, видимо, только этого случая, когда вам может быть полезно кое-что скрыть.

Она была слишком проницательна.

– Не становитесь у меня на пути, мадам Перрерс.

– Конечно. Ваши поступки не имеют ко мне никакого отношения. Я желаю вам добра. – Она аккуратно обошла меня, как делала это уже там, в галерее дворца; ее умные глаза блестели, как у ручной обезьянки. – Вы, миледи, могли бы задать себе вопрос, почему король все-таки передумал? И что в большей степени заставило его сделать это – ваш голос или мой?

Умная женщина. Неужели она и впрямь замолвила за меня словечко своим мягким голосом? Я не верила этому, потому что не была ей другом. Правда, возможно, она надеялась, что когда-нибудь я им стану.