Рене Энн Миллер - Коварный обольститель [litres]

Хейден прервал ход ее мыслей, погладив большим пальцем ее обтянутую перчаткой ладонь. Такое простое прикосновение должно было ощущаться вполне невинным, однако для нее это было провоцирующей лаской, напоминающей поглаживание в гораздо более интимном месте. Она попыталась проигнорировать его, безразличием передать свою злость, однако не могла не почувствовать, как отвечает ее тело. Он наклонился к ней. Его теплое дыхание коснулось ее холодной щеки.

– Ты знаешь, София, спор – дело неблагодарное, а вот примирение может быть весьма приятным.

Она хотела ответить каким-нибудь язвительным замечанием, развеяв его убеждение, что ее так легко отвлечь.

– Ты меня расстроил.

Мягкий упрек по сравнению с тем, который она собиралась высказать. Но слова Эдит и его нежное прикосновение ослабили раздражение Софии.

– Тогда я приложу все силы, чтобы заслужить прощение.

В его голосе звучали нотки соблазна. По ее спине побежали мурашки. Она точно знала, каким способом воспользуется ее муж, чтобы растопить ее гнев. А другие мужья тоже позволяют такие вольности со своими женами? Они используют губы и язык, чтобы вызывать дрожь? А их жены получают такое же удовольствие? Ее щеки порозовели, и она почувствовала облегчение, когда Селия дернула его за руку и он обратил на нее проницательный взгляд своих голубых глаз.

– Папа, мне кажется, что мои пальцы на ногах колют тысячей иголок.

– Ага, я знаю лечение такой болячки, – ответил он.

– Горячий шоколад и теплый огонь, – хихикнула Селия. – Нет, думаю, потребуется что-то другое. Мне нужен еще имбирный пряник со специями.

– Правда? Никогда не слышал о таком лекарстве. – Он повернулся к Софии. – Мадам, вы разбираетесь в таких вопросах. Вам такое средство известно?

Селия смотрела на нее умоляющим взглядом, и София едва заметно улыбнулась.

– Да, имбирный пряник со специями – это хорошее средство для восстановления сил. Я часто видела, как его прописывали.

Они подъехали к краю катка и сняли коньки. В экипаже Хейден сел рядом с Софией на плюшевую подушку и вновь улыбнулся, когда экипаж направился на Брук-стрит. В животе у нее запорхали бабочки, и она мысленно прокляла способность своего мужа пробуждать у нее желание с помощью одной лишь улыбки. Он подвинулся ближе, положил руку на спинку сиденья и прижался своим мускулистым бедром к ее ноге. Он намеренно ее смущает? Да. Мастер манипуляций. Соблазнитель.

Она не позволит себя контролировать. Она освободилась от опеки дяди, чтобы добиться независимости. И этого Хейдену у нее не отнять. Ей хотелось пнуть его локтем в живот, но она лишь прищурилась. Он улыбнулся шире и повернулся к дочери.

– Давай посмотрим, как согреть твои пальцы.

Он наклонился вперед и стянул с ребенка полусапожки. Своими крупными руками он начал растирать ступни Селии, изредка щекоча ей пальцы, и тогда она извивалась и смеялась.

– Лучше? – спросил он.

– Да, папа.

Селия зевнула и потерла глаза. Надев ей ботинки, Хейден пересел на сиденье напротив Софии. Что он задумал?

– У тебя ноги так же сильно замерзли, как у Селии?

И прежде чем она успела ответить, он нагнулся, поднял ее левую ногу и снял ботинок. В его глазах зажглись озорные огоньки. Не отрывая взгляда от ее лица, он провел теплой ладонью по обратной стороне ее икры. Искорки побежали вверх по ноге.

Экипаж замедлил ход, и скрипнули тормоза. «Дома. Слава богу. Еще минуту его руки были бы на моей коже, и я бы стала умолять его простить меня». Чистое безумие. Не может человек обладать такой властью над телом другого человека. Она схватила ботинок с сиденья и рывком натянула его, не обращая внимания на мужа, желая поскорее быть подальше от его проницательного взгляда и смущающих прикосновений.

Час спустя София смотрела на дремлющего ребенка рядом с ней на кушетке. Потребовались три куска имбирного пряника, полчашки горячего шоколада и тепло камина в утренней гостиной, чтобы Селия заснула. Всего лишь несколько минут назад Селия щебетала, спрашивала, когда они снова поедут в парк Сент-Джеймс, а теперь она уткнулась головой в руку Софии, дышит глубоко и ровно. Хейден, шевеливший уголь в камине, обернулся.

– Она спит? – шепотом спросил он.

София кивнула.

– Свежий воздух и катание утомили ее.

Он осторожно поднял Селию на руки и вышел через открытую дверь, заслонив широкими плечами дверной проем.

Она сделала еще глоток теперь уже чуть теплого шоколада. Поставив чашку и положив ложечку на сервировочный столик на колесах, она подошла к окну, выходящему на задний двор. Две птички летали вокруг голых ветвей березы, уселись на самшитовую изгородь вокруг высокого фонтана в виде лотоса, в котором сейчас не было воды. Как чудесно будет в этом саду весной! София подошла к камину и подвинула ноги в носках к каминной решетке. Ей не нравилась властная манера Хейдена, но она понимала, что его опасения не беспочвенны. Дело не в том, что она боялась нового нападения, но всегда существует опасность заражения во время ухода за больными. Она положила руку на живот. Она любит этого ребенка – их ребенка, и она не станет подвергать его опасности. Она услышала движение и посмотрела в сторону двери. Хейден стоял, прислонившись к косяку, и наблюдал за ней.

– Ты о чем-то крепко задумалась.

– Разве?

– Гм. – Он потер затылок. – Прости, София. Мне не следовало настаивать на своем сегодня утром, но меня поразило твое намерение отправиться в Уайтчепел.

– Почему?

– Это место может быть опасным.

Ей не хотелось с ним соглашаться, но он был прав.

– Ты серьезно говорил о возможности нанять помощника для доктора Тримбла?

– Разумеется.

– В таком случае я не вернусь в миссию до рождения нашего ребенка. – Она распрямила плечи, не уверенная, как он воспримет ее следующие слова. – Но я все еще не отказалась от своего намерения стать врачом.

Она задержала дыхание. Хейден кивнул, закрыл дверь и запер ее. София ощущала себя зайцем перед голодной лисицей. Неужели он собирается заняться с ней любовью в этой комнате?

– Селия еще долго проспит, – сказал он, словно читая ее мысли. Он приблизился к ней с легкой кошачьей грацией.

– Ты хочешь поиграть в карты или у тебя есть дела? – спросила она, отступая на шаг назад.

– Я отменил все сегодняшние встречи, а игра в карты меня в данный момент мало интересует.

Он снял свой сюртук, бросил его на стул и притянул ее к себе. Да, в его намерениях сомневаться не приходилось. Она почувствовала, как в нее уперлось его восставшее естество. Она хотела отстраниться и смаковать свою обиду, но в голове прозвучали слова Эдит: «Мой брат любит тебя. Разве ты не видишь это в его глазах?» Сможет ли она разглядеть это чувство, о котором говорила Эдит, – ощутить его здесь, в этой комнате, залитой светом?