Наташа Лестер - Ее секрет

После череды утренних встреч Лео прибыла в свою контору, которая ныне занимала уже все верхние этажи в здании над ее первым салоном красоты на Пятой авеню. Тот по-прежнему работал, но скорее ради ностальгии, нежели ради прибыли. К этому моменту Лео превратилась в хорошо известного и надежного промышленника, поскольку ее предприятия производили сотни наименований для тысяч универсальных магазинов в Америке, Австралии и Европе.

Она всегда входила к себе в контору через салон, поскольку женщинам нравилось смотреть на нее, восхищаться ее губной помадой, пожимать ей руку и получать от нее бесценные тайные советы, например каким тоном воспользоваться, чтобы оттенить цвет своих глаз. И сегодняшний день не стал исключением. Но вскоре пришло время подниматься на четвертый этаж, где она обнаружила Лотти, креативного директора «Ричиер Косметикс», которая вернулась обратно после недели, проведенной в Калифорнии, и с нетерпением ждала ее появления.

– Как прошло выступление? – поинтересовалась Лотти.

Лео жестом пригласила ее в свой кабинет.

– Ты испытаешь неловкость и разозлишься, если я расскажу тебе, о чем говорила в своем выступлении.

Лотти энергично помотала головой.

– Ничуть не бывало. Я не стану злиться, если нам не придется запускать в производство вот это. – Она протянула Лео несколько прототипов картонных тюбиков, над которыми та поручила ей поработать. – Мне больше по душе те, что из некрашеного картона, – продолжала Лотти. – Мы можем разработать простой и лаконичный стиль, при котором главной героиней изделия станет собственно помада, а не упаковка. Но я все равно предпочла бы вернуться к металлу.

– Я тоже, – отозвалась Лео. – Будем надеяться, что до нормирования металлов дело не дойдет. Но на всякий случай мы должны быть готовы к этому. Я посмотрю, а потом дам тебе знать. А еще мы должны разработать несколько тонов загара для женских ног, опять же на случай дефицита шелковых чулок.

– Значит, мы готовимся к войне, – сумрачно обронила Лотти.

– Полагаю, у нас нет другого выхода, – вздохнула Лео. – Я поговорю с Джиа насчет крема для загара. А ты все-таки поломай голову над упаковкой. Это поможет нам отвлечься.

Лотти ответила ей слабой улыбкой.

– Наверное, ты права. Да, Джен заболела, так что я ответила на один звонок, пока тебя не было. Тебе пришло какое-то очень странное сообщение.

Лео попыталась сделать вид, будто решительно не понимает, что имеет в виду Лотти.

– Его оставила Алиса Форсайт, – продолжала Лотти. – Она – дочь Эверетта Форсайта, не так ли? Что происходит?

– Ничего, – солгала Лео.

– Тебе звонит дочь Эверетта Форсайта, а ты уверяешь, что ничего не происходит?

– Ладно, происходит, но я пока и сама толком не знаю, что именно. Кстати, как поживает мой замечательный крестник? – поинтересовалась Лео в попытке сменить тему.

Лотти уже давно вышла замуж, и у нее был единственный и чудесный сын. Джиа тоже обзавелась семейством, и теперь Лео приходилось часто посещать крестины и дни рождения их детей, ужины в День благодарения, школьные концерты и выпускные вечера.

– Он очень горд собой: сегодня утром обнаружил, что выше меня ростом, – отозвалась Лотти. – И это в четырнадцать-то лет!

Лео расхохоталась.

– Что ж, этим действительно можно гордиться.

Лотти погрозила Лео пальцем.

– Не смейся! Не успеешь оглянуться, как он перегонит и тебя. Я сейчас поеду к Джиа и поговорю с ней насчет этих опытных образцов. Ей что-нибудь передать?

– Нет, спасибо.

Лотти ушла, помахав ей на прощание рукой, а Лео опустилась в одно из двух чрезвычайно комфортабельных деревянных кресел с кожаной обивкой от «Вебера», которые устанавливали на самолетах. Ее контора являла собой великолепный образчик стиля ар деко, с глянцевыми деревянными полами шевронной обработки, диваном расцветки под зебру, хромированным столиком для коктейлей и радиоприемником в корпусе орехового дерева, потому что иногда только музыка помогала ей пережить очередной день. Но убранство собственного кабинета не интересовало Лео, и она смотрела в окно, из которого было видно шумное послеобеденное столпотворение на Пятой авеню, где жизнь продолжалась в заведенном ритме изо дня в день, словно перемены обходили этот мирок стороной. Но кое-что в нем все-таки изменилось.

Последние пятнадцать лет она была верна своей клятве не разговаривать более с Эвереттом. Ее изделия давным-давно заняли заслуженное место на полках его универсальных магазинов, но она так ни разу и не пообщалась с ним. Вместо нее этим занимался коммерческий директор. Их часто приглашали на одни и те же вечеринки, но кто-то из них или даже оба нередко пропускали их, а если им случалось оказаться вместе, то Эверетт оставался у барной стойки в компании мужчин, а Лео присоединялась к женскому обществу, что было, в сущности, лучшим маркетинговым исследованием, которое она могла провести в интересах «Ричиер Косметикс». Там она слышала столько сплетен о романах Матти, что у нее не хватило бы пальцев на руках и ногах, чтобы сосчитать их, а вот об Эверетте чего-либо подобного сказать не мог никто. Если о нем и вспоминали, то только в той связи, что он был по-прежнему женат на Матти.

Но теперь Лео отправила письмо Алисе.

Сняв трубку телефона, она позвонила Джиа. Сначала разговор зашел о кремах для загара, и лишь в самом конце, без всякого перехода, Лео вдруг спросила:

– Мой ребенок был красив?

Джиа отреагировала слишком быстро, чтобы сказать неправду:

– Она была само совершенство. Но почему ты спрашиваешь?

– И с ней все было в полном порядке?

– Лео, ты меня пугаешь. Да. С ней все было в полнейшем порядке. Но почему это тебя вдруг заинтересовало?

– Просто так. Извини. – Лео выдавила улыбку, надеясь, что она прозвучит в ее голосе, подбодрит Джиа и предупредит дальнейшие расспросы. – Вспомнилось прошлое, только и всего.

На другом конце линии воцарилось молчание. Это означало, что Джиа ни на секунду ей не поверила, но настаивать дальше не станет.

– Приходи на ужин в эти выходные, – сказала Джиа. – У Джимми есть несколько рисунков, которые он хочет показать тебе.

– Буду ждать с нетерпением, – отозвалась Лео, ничуть не покривив душой.

Джимми мечтал о том, чтобы стать главным художником рекламного агентства, что, принимая во внимание Закон о высылке китайцев из США и запрет для них на въезд, было практически невозможно. До сих пор он отказывался от любых предложений Лео взять его к себе на работу, заявляя в ответ, что желает добиться всего самостоятельно, и в настоящее время подвизался в роли мальчика на побегушках в департаменте по рекламе Банка Китая, что, по его же словам, было самой скучной работой на свете, зато позволяло ему завязывать знакомства с важными людьми. Он любил показывать Лео свои идеи в отношении самых разных продуктов, начиная от автомобилей и заканчивая кока-колой. А она любила смотреть на них.