Сабрина Джеффрис - Страсть герцога [litres]

– А-а-а. – Виктор поднял бровь. – Ты любишь ее?

– Да, – произнес Максимилиан, сам изумляясь тому, что ответил не задумываясь.

Он знал это всем своим естеством – так же, как знал, что брак с Лизетт будет чудесным.

– А об этом ты ей сказал?

Максимилиан застонал. Похоже, он расстался с ней самым худшим образом.

– Нет.

Виктор фыркнул.

– Что ж, вот в этом и заключается твоя ошибка, кузен. Мне мало что известно о женщинах, но я знаю, что сказать женщине, что ты ее любишь – разумеется, если она тоже тебя любит, – это единственный способ завоевать ее. Потому что если она поверит, что ты ее любишь, то последует за тобой на край света. – Он покачал головой. – Вот настолько женщины иррациональны.

– Не Лизетт. Она совершенно рациональна.

Хотя, когда они впервые встретились, ее обуревала безумная идея стать агентессой у Дома. И вырядиться «обычным человеком» ему тоже предложила она. А затем – бросилась к нему в постель, потому что не могла вынести мысли, что он проведет свою жизнь в «холодном, лишенном любви браке».

Похоже, рациональностью в случае Лизетт даже не пахло. Во всяком случае, в том, что касалось его. Потому, возможно, у Максимилиана с ней все еще был шанс.

Если бы не одна вещь.

– Я назвал ее мать шлюхой. – Он ощутил во рту привкус желчи. – По-настоящему причинил ей боль. А она этого не заслуживала.

– Если она тебя любит, то найдет способ тебя простить. Если ты дашь понять, что тебе действительно жаль. – Выражение лица Виктора стало задумчивым. – Нет, этого недостаточно. Мой отец напоминал моей матери о ее низком происхождении каждый раз, когда они ссорились, а затем извинялся. Меня это всегда приводило в ярость. – Он долго смотрел на Максимилиана. – Ты должен извиниться и никогда больше так не делать.

– Поверь, свою ошибку я повторять не намерен.

Они подъезжали к напоминавшему скорее дворец лондонскому особняку Максимилиана, однако Виктор, бросив на него лишь мимолетный взгляд, вновь обернулся к кузену.

– И, говоря о людях, называющих чужих матерей шлюхами, я хочу извиниться и за свои слова. Я не хотел оскорбить память твоей матери.

– Извинения приняты, – ответил Максимилиан коротко.

– Однако я сделал это не просто из собственной жестокости. Я правда думал, что связь между твоей матерью и моим отцом могла бы объяснить очень многое. – Увидев сердитый взгляд Максимилиана, он быстро добавил: – Но, очевидно, я заблуждался.

– Очевидно, – ответил Максимилиан, когда карета остановилась.

Тем не менее еще долго после того, как он представил Виктора слугам как своего кузена, поместил его и поприветствовал доктора, слова кузена продолжали звучать в его голове.

Сама подобная мысль была Максимилиану ненавистна, однако это действительно объясняло очень многое. Объясняло странные предсмертные слова отца. Объясняло, откуда у отца, никогда не ходившего к шлюхам, мог взяться сифилис.

Объясняло даже чувство вины, которое всегда испытывала мать и которое всегда было ему непонятно. Хотя, конечно, подобная связь не могла дать ей причину винить себя в безумии отца – матери бы и в голову не пришло, что между сифилисом и сумасшествием может быть какая-то связь.

Однако все могло быть так, как намекнула Лизетт, – чувство вины, испытываемое матерью из-за ее связи с дедом Найджелом и последовавшим похищением Питера, укрепило ее в решимости искупить эту вину, бросив все силы на уход за отцом в его последние дни.

Переодевшись в наряд, более приличествовавший герцогу, Максимилиан стоял у окна, глядя на сад. Его горло сдавило, а кулаки были сжаты. Один человек мог пролить свет на этот вопрос – семейный врач Кейлов. Если врач еще был жив, он однозначно должен знать, был ли у матери когда-нибудь сифилис… И, что еще важнее, когда они с отцом им заразились.

Потому, прежде чем пытаться вернуть Лизетт, не мешало бы все выяснить.

На поиски врача у Максимилиана ушло всего несколько часов. Старику было уже почти девяносто, и память его подводила, однако у него хранились подробные записи о его пациентах, и он был счастлив показать их человеку, чья семья, по сути, сделала из него богача.

В этих записях Максимилиан обнаружил упоминание того, что у матери случилась «негодная хворь» – почти ровно за девять месяцев до рождения Питера. Просмотрев оставшиеся записи, он нашел ту, в которой говорилось о первых признаках «негодной хвори» у отца. Судя по всему, у него заболевание протекало тяжелее, чем у матери. И началось позже , чем у нее.

Когда он выходил из дома врача, его переполняли эмоции. Все эти годы он понимал все неправильно. Детально планировал свое будущее, строя его на циклопической лжи. Быть может, настало время прекратить попытки предсказать грядущее и принять настоящее.

Или, скорее, принять ту единственную женщину, которая придавала этому настоящему смысл. Женщину, которая никогда не теряла веры в него.

Единственную женщину, которую он когда-либо сможет любить.

Виктор был прав – он был проклятым дураком, раз хотя бы не попытался убедить ее выйти за него, и не важно, что она считала «лучшим» для них обоих.

Приняв решение, Максимилиан отправился в «Расследования Мэнтона». Когда он прибыл туда, особняк казался пугающе тихим. Странно. Шел только девятый час.

Максимилиан постучал в дверь. Не дождавшись ответа, он начал стучать громче, пока дверь не открылась. Диковинный дворецкий Мэнтона сердито глядел на него, завязывая свой широкий плащ.

– Не могли бы вы сообщить своей хозяйке, что я хочу поговорить с ней? – сказал Максимилиан.

– Вы явно не торопились, не так ли, ваша милость?

Максимилиан моргнул.

– Вы это о чем?

– Мисс Бонно отправила вам отчаянное послание еще несколько часов назад.

Сердце Максимилиана подпрыгнуло. Она правда изменила свое решение? Правда позвала его?

– Меня не было дома несколько часов. Потому, если бы вы сообщили о моем…

– Ее здесь нет, – ответил мистер Шоу, сопя. Он явно все еще не был готов простить Максимилиану его небрежность. – А я опаздываю на репетицию.

Дворецкий поспешил вниз по ступеням. Герцог зашагал рядом с ним.

– Где она?

– Не то чтобы это касалось вас , ваша милость, но они с мистером Мэнтоном после безуспешных попыток вызволить мистера Бонно из тюрьмы…

– Какого дьявола? Там-то он как оказался?

Шоу покосился на него:

– Ратмур сцапал его до того, как он успел покинуть корабль. Очевидно, мистер Мэнтон, сам того не зная, привел его туда, поскольку негодяй мистер Хакер перехватил записку с предупреждением для мистера Мэнтона, отправленную мисс Бонно. Похоже, мистер Хакер следил за этим местом.

– Господи боже, – взмолился Максимилиан, в полной мере осознав произошедшее. – После того как Хакер потерял нас во Франции, он, должно быть, вернулся сюда, чтобы продолжать свою слежку до тех пор, пока вновь нас не найдет.