Сабрина Джеффрис - Страсть герцога [litres]

Шоу не останавливался.

– Мистер Мэнтон провел все утро в попытках убедить сэра Джексона Пинтера, своего друга в суде, выпустить мистера Бонно, но у него ничего не вышло.

Сердце Максимилиана забилось чаще.

– Нет, Пинтер не из тех, кто станет обходить закон ради кого-то, кто его нарушил, даже если этот кто-то – сводный брат Мэнтона. Кроме того, Бонно действительно украл коня и продал его. Из того, что мне известно, это – неопровержимый факт.

– Тогда, боюсь, «не может пощадить его закон». – Поймав на себе странный взгляд Максимилиана, Шоу добавил: – Это Шекспир.

– Это нам не поможет. Потому, раз у них ничего не получилось на Боу-стрит, где они сейчас?

– Отправились к Ратмуру молить его о снисхождении. – Нахмурившись, Шоу ускорил шаг. – Но это бессмысленно. «Ведь жалость есть закона добродетель, и действует без жалости в суде лишь злой тиран». А Ратмур, вне всяких сомнений, тиран.

– Тогда скажите мне, где я могу найти его?! – рявкнул герцог. – Я не допущу, чтобы Тристана Бонно повесили!

Шоу остановился.

– У вас есть план, как это предотвратить?

На мгновение Максимилиан задумался, а затем его лицо расплылось в улыбке:

– Полагаю, что да. Однако мне понадобится помощь в его осуществлении.

Шоу тяжело вздохнул:

– Полагаю, я могу сегодня пропустить репетицию. – Взмахнув плащом, он зашагал обратно к карете Максимилиана, стоявшей перед «Расследованиями Мэнтона». – Я и правда надеюсь, что вашего плана будет достаточно, чтобы вызволить мистера Бонно.

– Уверен, все у нас получится. Вот что вы должны сделать…

Лизетт мерила шагами внушительную гостиную особняка Джорджа.

– Думаешь, Джордж и правда вышел? – обернувшись, спросила она Дома. – Или просто притворяется, что его нет, чтобы заставить нас помучиться?

Дом скрестил руки на груди.

– Зная Джорджа – последнее.

– Тогда нам нужно обыскать особняк и не отпускать его, пока он не согласится отозвать обвинение в краже против Тристана, – произнесла она решительно.

– Чтобы он обвинил нас в попытке убийства или еще какой-нибудь подобной бредятине? Нам повезло, что этим утром ему не удалось обвинить нас в укрывательстве беглеца. Если бы он схватил Тристана в «Расследованиях Мэнтона» или капитан не был бы так добр, заявив, мол, мы только что поднялись на борт, мы бы сейчас сидели в тюрьме вместе с Тристаном.

Лизетт вздохнула. Дом был прав.

– Но что помешает ему заявить, что мы что-то у него украли, после того как мы отсюда выйдем?

– Тот факт, что у нас в карманах ничего нет? – сострил Дом.

Девушка сверкнула на него глазами.

– Знаю, не время для шуток. Пинтер делает все, что в его силах, чтобы понять, какие у нас есть законные инструменты, но правда в том, что все карты сейчас на руках у Джорджа. Потому, если наше сидение здесь в ожидании того, когда он соизволит показаться, доставляет ему мелочное удовольствие, то сидеть мы будем здесь.

– Ты знаешь, что Джордж никогда не смилостивится. С чего бы ему это делать? – произнесла Лизетт с отчаянием в голосе. – Я пытаюсь держаться за надежду, что Макс отзовется на мою записку, но эта надежда тает с каждым мгновением.

– Он еще может отозваться. Не списывай его со счетов.

Опустившись на стул рядом с Домом, она покачала головой:

– Осмелюсь предположить, что в ту самую минуту, когда он вернулся в свой роскошный особняк, он пожалел о том, что вообще сделал мне предложение.

– Если так, то ты не можешь его за это винить. Ты отвергла его. Большинство мужчин плохо воспринимают подобное, но герцог? Ты с тем же успехом могла бы выстрелить ему в задницу.

– Я всегда знала, что в конце он разобьет мне сердце, – сказала она тихо.

Дом пристально на нее посмотрел.

– По моему опыту, девочка моя, если человек берется за дело, будучи уверенным в результате, он делает все, чтобы обеспечить этот результат.

Она вздернула подбородок:

– Что ты хочешь сказать? Что я сама виновата?

– Нет. Я хочу сказать, что тебе нужно перестать думать о себе как о незаконнорожденной дочери Клодин, обреченной повторить ее путь. Ты можешь поступать так, как решишь сама. Особенно если научишься видеть себя так, как видим тебя мы, – полной жизни красавицей, которая многое может предложить любому мужчине.

Был ли Дом прав? Сделала ли она сама все для того, чтобы лишить себя любого шанса с Максом? Оберегала ли свое сердце так, что этому сердцу просто стало нечем дышать?

– Прошу прощения, – донесся от двери женский голос, – но вы к кому-то пришли? Я услышала разговор и…

Дом встал, и голос затих.

– Джейн? – произнес он хрипло, однако в следующее же мгновение выражение его лица стало холодным. – Прошу прощения, мисс Вернон. Я забыл, что вы можете быть здесь.

Лизетт тоже вскочила со стула. Джейн Вернон была кузиной жены Джорджа. А еще – невестой Дома. Пока тот не остался без гроша.

Красивая молодая женщина побледнела.

– Добрый вечер, мистер Мэнтон. Я не знала… понятия не имела… – Она взглянула на Лизетт, и это, похоже, помогло ей взять себя в руки. – Я не поняла, что это были вы. Мы ужинаем наверху. Не знаю, почему дворецкий не пригласил вас наверх.

Дом покосился на нее.

– Ну же, мисс Вернон, вы – не дура, – произнес он резко. – Вы прекрасно знаете, почему дворецкий не пригласил нас наверх.

Расправив плечи, Джейн посмотрела на него:

– Вижу, вы ни капли не изменились, мистер Мэнтон. Не слишком-то вы обходительны для такого умного человека. – Она едва заметно улыбнулась Лизетт. – Я приведу Джорджа. Полагаю, вы пришли к нему?

Лизетт кивнула:

– Благодарю вас.

Как только Джейн удалилась, Лизетт резко развернулась к Дому:

– Ты не должен был быть с ней таким злобным.

– Я не был злобным. Я был честным.

Вид Джейн явно огорчил обычно невозмутимого Дома. Глаза Лизетт сузились.

Во входную дверь постучали, отчего они вдвоем вздрогнули. Дворецкий поспешил открыть, и мимо него в прихожую протиснулась фигура.

– Благодарю вас, добрый человек, – раздался такой знакомый Лизетт надменный голос. – Пожалуйста, сообщите виконту Ратмуру, что с ним желает поговорить герцог Лайонс.

Застигнутая врасплох, Лизетт замерла. Расшаркиваясь, дворецкий поклонился так низко, что едва не сбил Макса с ног.

Макс приехал! Разумеется, он сделал это ради Тристана, потому что таким он был человеком – человеком чести, всегда остававшимся верным своему слову. Но, возможно, он, хоть в какой-то степени сделал это и ради нее?

Сердце девушки бешено заколотилось, и она приказала себе не питать слишком больших надежд. Однако сделать это было сложно, когда Макс стоял перед ней, во плоти, уже одним этим демонстрируя, что ни на минуту не забывал ни о ней самой, ни о ее семье.