Петра Шир - Пламя и шелк [litres]

– Мадлен, я знаю, что это ты тогда помогла Лукасу бежать из Базельской башни.

– Вы знаете?.. – Она с трудом пришла в себя. – Откуда?

– Я видел, как ты выскользнула из помещения таверны во время майского аукциона. А вернувшись, была необычно возбуждена, и когда затем объявили тревогу, мне осталось только сложить один плюс один. – Он многозначительно посмотрел на нее.

– О боже! – Мадлен закрыла лицо руками. – Вы никогда не говорили об этом.

– А что я должен был сказать? – Отец вздохнул. – Мадлен, я уже тогда знал, что ты и Лукас… что чувства между вами намного более сильные, чем просто дружба. Однако он тогда сбежал – я не хочу утверждать, что это не пошло ему на пользу, – и разбил твое сердце. Для меня это было поводом оставить все как есть. Если бы он никогда не вернулся, у тебя был бы шанс стать счастливой с Петером. Я очень ценю его, ты это наверняка знаешь. Я люблю его как собственного сына. – Он сделал паузу. – Может быть, это часть проблемы. Мы все видели вас как одно целое, практически, мы вас подтолкнули любить друг друга. Просто у Петера это работает намного лучше, чем у тебя.

– Но… Я люблю Петера, правда. – Мадлен сама слышала, насколько неубедительно прозвучал ее протест. По щекам девушки потекли слезы. – Я не хочу причинить ему боль.

– Насколько я могу судить, ты уже это сделала, хотя и не желая того. – Он осторожно прикоснулся к ее левому плечу. – Однако так, как это есть на сегодняшний день, продолжаться не может. До вашей свадьбы всего четыре недели. Я без особого желания вмешиваюсь, но ты должна принять решение, моя дорогая девочка.

– Я знаю.

– И время не ждет.

Пока она тихонько всхлипывала, отец заключил ее в объятия.

– Вы… Вы сказали, что хотите дать мне совет.

– Ах да, верно. – Он нежно гладил ее по голове. – Даже два, чтобы быть точным. Первый звучит так: поговори с Лукасом. Вы не сможете устранить ваши проблемы, избегая друг друга.

Она испугано подняла голову и внимательно посмотрела в глаза отцу.

– А второй?

Он усмехнулся.

– Не говори матери, что я вмешался.

Мадлен приглушенно рассмеялась, скорее от удивления, чем от настоящей радости. В то же время слезы все еще бежали по ее щекам, она прижалась лицом к плечу отца.

– Мне очень жаль, отец, что все так получилось. Я не понимаю, что мне делать и что я чувствую, и…

– Я знаю, моя дорогая, знаю. – Отец нежно отодвинул дочь от себя, чтобы она могла его видеть. – Ты знаешь, что мне всегда больше всего нравилось в Лукасе?

Она удивилась так сильно, что даже слезы перестали течь из ее глаз.

– Нет, отец, и что же?

Он улыбнулся.

– То, что он ценит не только твое милое личико, Мадлен, но и твой ум. И что он доверяет тебе больше, чем кому-либо вообще. Возможно, тебе стоит вспомнить об этом, когда будешь принимать свое решение. – Он поцеловал ее в лоб. – А теперь извини меня, мне нужно еще к Хальфманам заглянуть, а на обратном пути успеть зайти в ратушу. – Он ободряюще подмигнул ей. – Бери с собой Бридлин, когда будешь выходить, однако не бойся отправить ее назад домой, если решишь, что ее присутствие тебе не нужно. Кученхайм сможет сам потом доставить тебя домой в целости и сохранности.

– Капитан Кученхайм, пришли господа из городского совета, они хотят срочно переговорить с вами. Бургомистр тоже с ними. – Геринк вынырнул у входа в палатку, показывая рукой назад. – Мне проводить их к вам?

Лукас отложил письмо, которое как раз читал.

– Конечно, пусть заходят. Я, пожалуй, догадываюсь, почему они здесь. – Он встал со складного стула, когда в палатку вошли четверо.

Капитан еще не успел открыть рот, чтобы поздороваться с ними, как его дядя начал без предисловий:

– Лукас, ходят слухи, что голландцы идут на Бонн. Что ты собираешься с этим делать?

– В данный момент ничего, дядя. – Лукас посмотрел прямо в глаза Аверданку, затем всем трем остальным. Антониус Хепп, заместитель бургомистра, а также Эразм фон Вердт и многолетний член совета, нотариус и судебный писарь Герман Беккер выглядели в высшей степени обеспокоенными и разгневанными. Поэтому Лукас сразу же разъяснил: – Мое руководство в Мюнстере пока ждет, как будет развиваться ситуация. Скорее всего, к нам сюда перебросят Куркельнский полк солдат из Кельна или Бонна, если это потребуется.

– Если потребуется? – Антониус Хепп покачал головой, не понимая. – На нас наступает вражеская армия, но никто не считает нужным выступить на нашу защиту?

– Я этого не говорил, – успокоил его Лукас. – Я постоянно на связи с многими командирами куркельнцев, но в данный момент они сконцентрированы на том, чтобы сдерживать голландцев на границе с Нидерландами и вокруг Брюля. И я уверен, что подразделения куркельнцев будут защищать и Райнбах, если возникнет такая необходимость.

– Голландцы сжигают все на своем пути, – сердито вступил Эразм фон Вердт. – Как допустили, что они неожиданно так близко подошли? Кажется, даже наши предполагаемые союзники, французы, не в состоянии их остановить.

Лукас беззвучно вздохнул.

– Вряд ли будет правдой, если я скажу вам, что французы бездействуют. Но любая война непредсказуема. Я не меньше вас обеспокоен тем, что фронт сдвинулся сейчас именно в нашу сторону. Но мы должны сохранять спокойствие. Вряд ли следует проявлять активность, не владея всей информацией. Это не приведет ни к какому положительному результату, разве что посеет панику.

– А почему вы вообще здесь расквартировались с вашими людьми, Кученхайм? – Эразм фон Вердт сверлил его взглядом. – Если вы здесь не для того, чтобы нас защищать, то для чего тогда? Какова ваша задача? До меня дошли слухи, что в рядах мюнстеран и куркельнцев появился предатель.

– Тогда это могло бы объяснить, почему Оранский вдруг стал брать верх над французами, – сердито добавил Герман Беккер. – Так скажите же нам, вы здесь, чтобы поймать предателя?

Лукас выругался про себя.

– Я не могу вам ничего сказать об этом, уважаемые господа городские советники.

– Значит, это правда. – Его дядя фыркнул в бешенстве. – Хорошенькая новость. Предатель в Райнбахе?

– Тогда нам остается только надеяться, что не пустили козла в огород, – злобно добавил Герман Беккер. – Вы, Кученхайм, всегда были известны тем, что проворачивали полулегальные делишки.

– Заткнитесь, Беккер! – Неистовствуя, Аверданк уставился на писаря. – Это позорное оскорбление. Мой племянник не предатель.

– Но обманщик, мошенник, лоботряс и прелюбодей, – презрительно скривился Герман Беккер. – Предательство – это только верхушка айсберга.

– Думайте, какие обвинения вы выдвигаете в моем присутствии. – Лукас подошел к судебному писарю, который был на голову ниже его. – Пока у вас не будет доказательств тех глупостей, о которых вы сейчас наговорили, держите свой язык за зубами.