Кинли Макгрегор - Покорение горца [Брэйден и Мегги]

— Ты думала, что застанешь меня с Тарой?

Щеки Мэгги начали наливаться румянцем. Как глупо было сомневаться в своем спутнике! Понимая, что не смолчит и все-таки признается, зачем на самом деле выходила наружу в такой дождь, она вздохнула и кивнула:

— Ну ты же дал понять, что заинтересовался этой девицей.

— Как? Поговорив с ней?

— Нет, пофлиртовав с ней.

— Пофлиртовав? — Брейден ошеломленно уставился на Мэгги.

— Да, — попыталась она оправдаться. В конце концов, такое предположение было вызвано именно его поведением.

— Я говорю о том, как ты смотришь на женщину: как будто видишь только ее, словно она единственная во всем мире.

— Правда? — спросил горец тоном, в котором отразились гордость и недоверие одновременно.

— Да.

— Думаешь, я так поступаю всегда?

Мэгги напряглась:

— Я не думаю, я знаю это. Как ты считаешь, почему женщины настолько от тебя без ума?

— Ну разумеется, дело в моей неотразимой красоте.

До чего же заносчив этот мужчина! Мэгги не могла поверить, что и сама давала пищу его эгоизму. Чувствуя, что лучше бы промолчать, но уже не в состоянии остановиться, она продолжила:

— Все твои братья тоже красавцы, и все-таки женщины за ними никогда так не бегали, как за тобой.

— Я всегда думал: это лишь потому, что я обаятелен, а они все мрачные и угрюмые.

— То, что ты зовешь очарованием — это флирт. А ему невозможно противостоять.

Брейден зашелся в таком бурном приступе смеха, что захлебнулся им.

— В чем дело? — спросила Мэгги, гадая, что такого смешного он в нашел в ее словах.

Горец немного посерьезнел и ответил:

— Думаю, уж ты-то всегда ухитрялась сопротивляться моему обаянию.

— Это потому что ты никогда не использовал его со мной. Для тебя что я, что колода для рубки дров — одно и то же.

Эти слова, казалось, ошарашили повесу. Между его бровей залегла глубокая складка.

— Прости, не понял…

— Разве я не права? — продолжила излагать свои наблюдения девушка, чувствуя ком в горле. — На других женщин ты смотришь так, словно они уже в твоих объятиях, а меня словно не замечаешь. Эта ужасная привычка всегда очень обижала меня.

— И ты поэтому укусила меня, когда тебе было одиннадцать лет?

"Молчи, Мэгги!" — воззвал внутренний голос.

Но она его не послушала, и прежде чем успела остановиться или хорошенько подумать, правда выплеснулась наружу:

— Да. Все, чего я тогда хотела — чтобы ты меня заметил.

Брейден замер, размышляя над ответом, а затем кинул на собеседницу пытливый, тревожащий взгляд.

— Возможно, я неверно тебя понял, но разве ты не виновата в том же самом, в чем обвиняешь меня?

— О чем ты?

— Ты когда-нибудь, глядя на меня, видела меня по-настоящему? Или ты так же, как и остальные, обращаешь внимание лишь на внешность? Ручаюсь, что минуту назад твои нежные взгляды вызвала вовсе не моя личность, а, скорее, мой зад.

Шокированная такой прямотой, Мэгги разинула рот. Спохватившись, она тут же захлопнула его и вскипела от негодования. Как смеет Брейден обвинять ее в чем-то настолько глупом? Она вовсе не одна из тех недалеких девиц, которых привлекает лишь красота лица и тела!

— Но это же нелепо!

— Неужели? Если ты так хорошо меня знаешь, тогда скажи, какой мой любимый цвет.

— Зеленый, — не задумываясь, ответила Мэгги. — Темно-зеленый. Как цвет глаз твоей матери. Тот же оттенок есть в тартанах (49) Тартан — ткань с рисунком из клеток и полос, образуемая путем переплетения шерстяных нитей, которую использовали для изготовления пледов. При этом каждый клан имел свою отличительную расцветку тартана, которая во время войны помогала отличить свой клан от вражеского. всех пледов, которые ты выбираешь для себя. По лицу горца было видно, что ответ застал его врасплох. Он не мог поверить, что его спутница знала о нем такое.

Однако Мэгги было известно гораздо больше. И, не успев придержать язык, она выпалила:

— Твоя любимая еда — жареная оленина с тушеной капустой, а еще пироги с бузиной. В компании с другими мужчинами, ты пьешь темный эль, но на самом деле предпочитаешь подогретое вино с пряностями. Дома перед сном ты всегда выпиваешь кружку теплого молока, приправленного корицей. Твоя любимая история — о Печальной Дейдре (50) Печальная Дейдре (Deirdre of the Sorrows) — трагическая героиня ирландской мифологии. Когда она родилась, ее отцу было предсказано, что она вырастет замечательной красавицей, но из-за нее будет пролито много крови. Так все и произошло. В конце истории героиня, потеряв любимого мужа, отданная его убийце, сводит счеты с жизнью. . И еще ты любишь слушать пение бардов, хотя никогда в этом не признаешься и каждый раз, когда они играют, притворяешься, что тебе неинтересно.

Брейден совершенно оторопел от ее признания:

— Откуда ты все это знаешь?

— Потому что я люблю тебя всю свою жизнь.

Брейден не знал, кого из них двоих больше поразило это признание. Едва оно вылетело из уст Мэгги, на ее лице отразился ужас.

И горец тоже ужаснулся.

Не в состоянии ни шевелиться, ни дышать, он лишь, не мигая, смотрел на собеседницу, пытаясь осознать смысл прозвучавших слов.

Казалось, прошла целая вечность, пока они стояли всего в футе друг от друга, разделяемые сказанным, словно завесой.

— Нет, — вымолвил наконец Брейден. — Ты не можешь меня любить.

— Почему не могу? — спросила Мэгги.

Голос ее был наполнен той же му́кой, что отражалась сейчас в ее янтарных глазах.

— Потому что не можешь.

Горец повернулся и вышел наружу.

Он изо всех сил пытался свыкнуться с услышанной новостью, но все, на чем сейчас получалось сосредоточиться, было лишь терзающее душу страдание. Кто просил Мэгги влюбляться в него? Он не хотел любви ни одной из женщин, разве что на час-другой. Святые угодники! Как же так получилось?

И почему?

Остановившись на углу конюшни, он прислонился спиной к потемневшим от времени бревнам стены и прикрыл глаза рукой. Дождь, хоть и поутих немного, все же насквозь промочил одежду Брейдена, пока тот искал, где бы укрыться от влюбленной в него бунтарки.

Ее слова вновь и вновь отдавались эхом в голове.

Эта девчонка его любит. Любит и знает о нем такое, что, как он думал, не было известно ни одной женщине. Даже его матери. И все это время он пренебрегал Мэгги, не уделял ей ни капли внимания!

Трудно сказать, какая из этих двух мыслей заставляла чувствовать себя хуже.

Разум одолевали незнакомые эмоции. Сердце пронзала боль. Боже милосердный! Казалось, грудь раздирается надвое.

— Брейден? — услышал он зов своей спутницы.

— Святые заступники, — прошептал горец, разрываясь между жаждой заняться с ней любовью и желанием спастись бегством.