Екатерина Бэйн - Шипы и розы [СИ]

— Я расстраиваюсь?! Я вовсе не расстраиваюсь, тетя.

— Тогда почему…

— Я в бешенстве. Кстати о трауре, мистер Рэнфорд. Что-то я его на вас не наблюдаю. Я имею в виду траур по вашей безвременно почившей сестре.

— Что-о? — вырвалось у Рэнфорда, — как вы…

— Как я что? Как я смею? Тоже самое я хотела бы спросить у вас.

— Пожалуйста! — взмолилась женщина, — перестаньте! Умоляю, перестаньте ругаться и кричать. Вы хотите, чтобы на нас весь театр вытаращился?

— Ну, это гораздо интереснее, чем эта занудная пьеса, — Дэзи передернула плечами, — не правда ли?

— Дэзи! — ахнула леди Пейджет, роняя на пол перчатки.

— Что? Она меня раздражает. Нам обязательно сидеть здесь до самого конца?

— Нет, — растерянно протянула тетя, — мы можем поехать домой.

— Прекрасная мысль. Давайте поедем. Спать можно и там. Хотя, мы совсем забыли про мистера Брэнстоуна. Ведь он пошел за чем-то прохладительным.

— Хорошо, Дэзи, — слабым голосом сказала леди Пейджет, — дождемся Брэнстоуна.

— Тетя.

— Что, дорогая?

— Вы уронили перчатки. Вот, — и Дэзи указала на предмет туалета, лежащий на полу.

— Да, да, — торопливо закивала та и наклонилась, чтобы поднять их.

Женщина была в высшей степени поражена.

Рэнфорд стоял у своего кресла и молча смотрел на Дэзи. Когда воцарилась тишина, он кашлянул и заметил:

— Я, наверное, был не совсем… мне очень жаль, что…

— О, все в порядке, — сверкнула глазами девушка, — вы можете со спокойной совестью продолжать в том же духе. Кстати, кажется, миссис Эштон машет вам со своей ложи. Наверное, ей показалось, что вы очень здесь задержались.

— Непозволительно, — прошипел Рэнфорд и вышел.

Леди Пейджет не сводила глаз с племянницы.

— Дэзи, — начала она, — Дэзи…

— Что, тетя?

— Это было… великолепно! Ты меня поразила в самое сердце. Такого я от тебя не ожидала. Ты права, Мэйворинг зашел слишком далеко.

— Отвратительно, — прошипела Дэзи не хуже, чем ушедший Рэнфорд — мерзко, гадко, отвратительно! Никогда ему этого не прощу! Никогда!

— Не нужно преувеличивать. Мне кажется, он понял…

— Мне все равно, что он там понял. Пусть понимает все, что ему будет угодно, меня это совершенно не волнует.

Дэзи пожала плечами с таким безразличием, что тетя была окончательно сражена. «Никогда не трогайте ирландцев, — мелькнуло у нее в голове, — ни в коем случае». Отец был мудр.

Вернулся Колин с двумя бокалами.

— Простите. Но больше ничего не было. Вот, вино.

— Большое вам спасибо, Брэнстоун. Это именно то, чего нам недоставало, — леди Пейджет приняла у него бокалы и отдала один Дэзи, — выпей, дорогая.

Девушка кивнула и сделала один глоток. Ее все еще колотило от негодования. Притихший Колин сел с ней рядом и заглянул в лицо:

— Надеюсь, мисс Вайз, вы не слишком расстроены?

— Не слишком, — отозвалась она, — со мной все в порядке, благодарю вас.

Леди Пейджет покачала головой. Еще полчаса назад Дэзи была готова рыдать от отчаяния, и вдруг такая перемена. Глаза сверкают, щеки горят румянцем. Куда теперь до нее Клариссе Эштон с ее несколько безжизненной красотой!

— Мы решили не смотреть спектакль, — сказала она вслух, обращаясь к Колину.

— Да, скукота редкая. Значит, вы уходите?

— Да, пожалуй.

— Позвольте проводить вас.

— Конечно.

Они втроем спустились вниз, причем, Колин старался быть поближе к Дэзи. На выходе он предложил ей руку, а после помог сесть в карету.

— Как же насчет прогулки послезавтра, мисс Вайз?

— Мы ведь договорились, — ответила она, — вы обещали за нами заехать, мистер Брэнстоун.

— Конечно, — просиял он, — непременно заеду. Значит, до послезавтра, мисс Вайз. До свидания, леди Пейджет.

— До свидания.

Карета тронулась. Женщина откинулась на подушки.

— Ты заметила, как он на тебя смотрел? — спросила она чуть позднее.

— Как?

— Ты ему определенно очень понравилась. И причем, с первого взгляда. Между прочим, Брэнстоун из очень хорошей семьи, дорогая. И характер у него прекрасный, добродушный, незлобивый, веселый. Правда, поговорить любит, что верно, то верно. Но я не вижу в этом большого недостатка.

— Что вы имеете в виду, тетя? — спросила Дэзи.

— Хотя бы то, что на свете много других, не менее достойных молодых людей, кроме Мэйворинга.

— Не говорите мне о нем. Слышать не желаю. Вы правы, он далеко не единственный. И не лучший.

— Очень хорошо, детка, — захлопала ресницами леди Пейджет, — сейчас ты дашь фору любой злючке.

— Любой стерве, вы хотите сказать, — хмыкнула Дэзи, — я могу быть ею иногда. Не очень часто, правда.

— Ты об этом жалеешь?

— О чем? О том, что не часто?

— Да.

— Нет. Быть стервой постоянно довольно утомительно. Но иногда очень приятно.

— Да. И поучительно, — вставила тетя.

Дэзи приподняла брови.

— Я имею в виду веер, — пояснила та, — это было так эффектно! Я не ожидала от тебя такого.

Девушка фыркнула.

— У бедного мистера Брэнстоуна челюсть на пол упала. С громким стуком, — заключила леди Пейджет, не слишком деликатно, но очень точно, — он даже перестал болтать.

Злость Дэзи прошла уже к следующему утру, и она обрела возможность смотреть на события менее пристрастным взглядом. В ее душе поселилась горечь и разочарование, такое сильное, что она сама только диву давалась. Рэнфорд вел себя ужасно. Почему? До сих пор Дэзи не думала, что он способен столь сильно ее обидеть. Оказывается, и это еще не предел. Ну, ничего, она ему еще покажет. Он узнает, на что она способна! И этот человек когда-то казался ей почти идеалом? Да где же были ее глаза?

Впрочем, от этого инцидента была и определенная польза. Дэзи перестала рыдать по любому поводу, она вообще перестала плакать, хотя и вспоминала родителей с глубокой печалью, но уже не столь бурно проявляла свое горе. Леди Пейджет права, нельзя показывать его посторонним. Из этого никогда ничего хорошего не выходит. Люди не умеют сочувствовать.

Довольная переменой настроения племянницы, тетя развила кипучую деятельность, подбирая платье, в котором Дэзи должна была поехать на прогулку. Она заставила Дэзи перемерить все туалеты заново, подолгу задумываясь над каждым и, наконец, выбрала лучшее.

— Синее, — заявила она непреклонно, — странно, как тебе идет этот цвет. Не понимаю, почему.

— Из-за волос, наверное.

— Может быть. Ты в нем очаровательна.

Миссис Эплшот, услышав о прогулке, была не слишком довольна, хотя выказывать своего неудовольствия не стала. Ей было почти сорок и шумные сборища молодых людей женщину не прельщали. Она вздыхала, думая о шуме, беспричинном смехе и громких возгласах. Разумеется, они все будут очень шуметь и носиться как угорелые, а она уже не в том возрасте.