Екатерина Бэйн - Беатрис располагает [СИ]

Теперь следовало подумать о том, что же ей делать. Спуститься в сад и поговорить с Фортенгеймом или остаться в комнате. Остаться, конечно, было бы правильнее, но, если Рэчел не пойдет в сад, она так и не узнает, что именно хотел сказать ей настойчивый гость. И потом, все равно об этом никто не узнает. Мамы нет дома, а Кэт сидит сиднем у себя в комнате и ни на что не обращает внимания.

Так что, Рэчел не думала слишком долго. Она поправила платье и волосы, посмотрела на себя в зеркало и фыркнула. Ну да, понравилась она ему, как же. С таким длинным носом и глазами непонятного цвета. Ну, у кого еще глаза имеют такой странный белесый цвет? Просто оторопь берет. Наверное, все совсем не так, как она себе представляет. Может быть, Фортенгейм хочет поговорить с ней о Кэт? Ладно, что гадать, надо идти.

Выйдя в сад, девушка на всякий случай осмотрелась по сторонам и обнаружила только то, что поблизости и правда, никого нет. Девушка неторопливо пошла вперед по тропинке, по пути размышляя, как следует себя вести с этим настырным человеком. Три раза ему говорили, чтобы он не смел сюда приходить таким варварским способом, а он все равно ходит и ему хоть бы хны. Безобразие просто.

Невдалеке уже виднелась знакомая скамейка. Рэчел приостановилась и огляделась вокруг. Как будто, никого нет. Но Фортенгейм должен быть где-то здесь, раз он умудрился найти Денизу и передать ей записку. Девушка подошла ближе и, расправив складки платья, села.

— Мисс Вудвилл, — услышала она и повернула голову.

Так и есть. Опять этот Фортенгейм.

— Вы снова здесь? — произнесла Рэчел, — это уже ни на что не похоже. Сколько раз вам говорить, что нельзя так проникать в чужие сады? Безобразие просто.

— Разве я делаю что-то дурное? — фыркнул тот, — просто зашел, вот и все. Я даже яблоки не рву, хотя самая пора, и цветочки тоже.

Рэчел подумала и признала, что хотя бы в этом он прав.

— Присаживайтесь, — пригласила она его, указывая на скамейку.

Фортенгейм сел, слегка поклонившись в благодарность за приглашение.

— Вы получили мою записку?

— Разумеется, получила. Но вообще-то, сэр, я бы попросила вас больше так не делать. Видели бы вы Денизу, которая кралась по дому с этой запиской! Я рада, что она хотя бы не несла ее на вытянутых руках. Она обожает всякие тайны.

Он фыркнул.

— То-то она постоянно таращила глаза. Я думал, что она меня боится.

— Да кого она боится? — фыркнула Рэчел презрительно, — это же было так загадочно, вот она и разошлась.

Она пожала плечами и слегка задумалась. А потом сказала:

— В прошлый раз вы нехорошо разговаривали с моей сестрой, мистер Фортенгейм. Я, конечно, понимаю, что у вас есть какие-то отношения, но это просто некрасиво.

— Нет у нас никаких отношений, — отозвался Фортенгейм.

— Значит, вы не хотите ее видеть?

— Мисс Вудвилл, разве я написал записку вашей сестре? Кажется, это были вы.

— Да? — Рэчел пожала плечами, — а зачем вы хотели видеть меня? Да еще и так таинственно?

— Просто поговорить. Вы против этого?

— В общем-то, нет, — признала девушка, — почему бы и не поговорить? Но…

— Я понимаю, вам не нравится, что я проникаю в ваш сад, как вор. Предлагаете другой способ для встреч?

— То есть, вы собираетесь со мной встречаться? — уточнила Рэчел, — я просто не знаю. Делать это так, как делаете вы, мне кажется не очень правильным. Но с другой стороны, в этом же ничего особенного нет. Ведь так?

Фортенгейм кивнул, пряча усмешку. Мисс Вудвилл казалась ему очень забавной со всеми ее высказываниями. Может быть, именно поэтому он и ходил сюда столь часто. Рэчел была еще слишком молода и ее слова были искренними. Когда она что-то говорила, это значило, что именно так она и думала.

В конце концов, Фортенгейму удалось сломить недоверие девушки, и они договорились о том, что будут встречаться один раз в неделю. Фортенгейм, правда, настаивал на двух, но тут уже Рэчел была тверда. Один раз — и точка. На этом и порешили.

Беатрис сидела за столом и задумчиво грызла кончик пера. На дворе был уже вечер. В подсвечнике ровно горели свечи, расплавленный воск медленно стекал вниз. В это время скрипнула дверь и в кабинет вошел муж Беатрис, Питер. Он отодвинул стул и сел рядом с женой.

— Трикси, — начал он, — мне нужно с тобой поговорить.

Беатрис мельком взглянула на него, покрутила в руках перо и спросила:

— Двадцать девять да семнадцать с половиной, сколько это будет?

Питер ненадолго задумался, а потом ответил:

— Сорок шесть с половиной.

— А сорок шесть с половиной разделить на три? Помоги, Пит, у меня уже ум за разум заходит.

— Разделить на три? Дорогая, это же очень просто. Пятнадцать с половиной. Все? Больше ничего не нужно разделить, умножить или сложить?

Жена отрицательно покачала головой и с довольным видом записала полученный результат.

— Брось ты эти счета, — сказал муж со смешком, — лишняя головная боль. Я потом на досуге быстренько все подобью.

— Да? Почка весом в полпуда уже полгода валяется в бюро. Он подобьет! Что ты там подобьешь, ленивец?

— Но меня вообще дома не было. Это ты себя спроси. Да, кстати, о моем вопросе.

— Что за вопрос?

— Это правда, что репутация Кэт подмочена?

Беатрис резко вскинула брови:

— С чего ты взял?

— От Кресси. Она с таким возмущением описывала мне все приключения этой негодной девчонки..!

— Она что, была при этом? — съязвила Беатрис, — что за чушь, Пит! Ты начал повторять то, что несет твоя пустоголовая сестрица! Сколько я ее знаю, она постоянно рассказывает абсолютно дикие, неправдоподобные истории, от которых волосы дыбом встают.

— Может быть, — не стал спорить Пит, — я бы и внимания не обратил на ее россказни, но что ты скажешь и лорде Карлтоне?

— Что, он тоже?

— Весь двор говорит об этом. Это самая свежая тема, черт возьми.

— Наверняка они повторяют выдумки Кресси.

— Ее выдумки не повторяют, над ними втихомолку смеются, так как они этого заслуживают. Ты должна это понимать, если хорошо знаешь Кресси.

— Знаю я Кресси. Мы что, будем ее обсуждать?

— Я хочу поговорить о Кэт, а не о своей сестре, сто раз говорить, что ли? Что за номера она выкидывает? Это же ни в какие ворота не лезет!

— Да оставь ты это, Пит, — проворчала Беатрис.

— Вот как! Значит, тебе все известно? Знаешь, что, Трикси, ты могла бы не делать из меня идиота, а сказать сразу. Думаешь, приятно выслушивать гадости от посторонних людей? Твоя дочь потеряла совесть, вот что я скажу. Она вся в своего папочку, такая же безответственная рохля.

— Ну вот, начинается, — пробурчала жена с досадой, — вспомнил Монти. Да причем тут он, в конец концов? Он давно умер.

— Это его гнилая кровь.

— Что ж с того, теперь уже ничего нельзя сделать. Вместо того, чтобы говорить тут всякие гадости, лучше бы подумал, как все это исправить.