Блайт Гиффорд - Любовные ошибки леди Валери

На тот случай, если произойдет худшее.

Услышав ее слова, он замолчал. Да, в самом деле разумно перевезти королеву в загородный замок. Ему стало стыдно из-за того, что ни он, ни муж несчастной женщины не подумали о ее безопасности.

Он откашлялся, стараясь взять себя в руки.

– Понимаю. Да, так и есть. – Он не помнил, попросил ли он свою будущую жену никому не передавать то, что он ей сообщил. И даже если он все же просил ее об этом, настоящий мужчина не должен кричать на жену, как на быка, который не тянет плуг.

Она подняла голову, и их взгляды встретились.

– Я приму заслуженное наказание.

– Какое еще наказание?!

За кого эта женщина его принимает? Как он ни злился из-за того, что она проболталась без его разрешения, ее подчеркнутая кротость казалась обвинением. Как будто, несмотря на то что он всю жизнь сражался за идеалы рыцарства, она разглядела клубившийся в его душе мрак.

– Нет, – сказал он, – никакого наказания… Я не хотел…

Замолчав, он посмотрел ей в лицо. Валери снова напустила на себя бесстрастный вид. Когда они встретились впервые, она с презрением посмотрела на шарф в его вытянутой руке и отвернулась с поистине царственным видом. Он решил, что она печальна, но сильна. Теперь же она заискивала перед ним, как собака, которую он пнул.

Что ж, учитывая, как он ворвался в комнату и заревел во всю мощь, удивляться не приходится. Он вел себя как болван. Вот почему она так испугалась, а вовсе не потому, что подозревает в нем чудовище.

Он склонил голову в качестве извинения.

– Я был не прав. – Она так боится вовсе не из-за его предков, у него хватает и собственных ошибок. – Все утро мы потратили на поиски самого подходящего места для королевы и ее двора. Через день-другой станет ясно, куда вы отправитесь.

– Королева будет вам признательна, – ответила Валери, по-прежнему не поднимая глаз. – И я тоже.

Леди Кэтрин предупреждала его о плохом начале. Он должен соблюдать осторожность, чтобы снова не сорваться.

– Посмотрите на меня! – более мягким тоном попросил он. – Прошу вас!

Вздрогнув, она подняла голову, широко раскрыв темные глаза.

– Если хотите, в будущем я…

– Неужели вам так трудно смотреть на меня?

Она застенчиво улыбнулась. Щеки у нее порозовели.

– Мне… – она вздохнула, – приятно на вас смотреть.

Но когда Гил шагнул к ней, она съежилась и отпрянула. Он остановился.

– Не бойтесь меня, Валери! – Как будто он мог приказывать ее чувствам.

– Я вас не боюсь… – Она в самом деле заставляла себя смотреть на него.

Он прекрасно понимал, что она лжет. Так же ведут себя многие мужчины перед боем… А может быть, он ошибается и она всего лишь настороже, как зверек, готовый убежать в случае угрозы.

– Вот и хорошо.

– Я едва вас знаю.

– Как и я вас. – Чем больше времени он проводил с ней, тем большее замешательство она в нем вызывала. Да, она часто поступала по-своему и рисковала навлечь на себя его гнев тем, что передала его слова королеве, однако лицом к лицу она была олицетворением кроткого подобострастия. – Однако монсеньор Испании соединил нас, поэтому, похоже, нам нужно… поговорить. – Накануне они обменялись несколькими словами, впервые ведя не просто светскую беседу, но даже вчера они говорили о Кастилии, а больше почти ни о чем.

– Как вам будет угодно. – И не более того.

– О чем мы будем говорить?

Она вскинула на него озадаченный взгляд.

– Вы сказали, что нам нужно поговорить. Я решила, что вам есть что сказать!

Какая женщина, услышав приглашение к разговору, будет молчать? Интересно, что делает Ланкастер, чтобы заставить улыбнуться леди Кэтрин? Но, может быть… Хватит ли у него смелости для того, чтобы говорить сегодня?

– Вы спрашивали о моей семье. – Ну вот, он дал ей еще одну возможность спросить.

Валери ответила ему удивленным взглядом.

– Вы дали понять, что не желаете обсуждать эту тему.

Он расслышал в ее словах намек на подозрение.

– Кроме того, – продолжала она, – монсеньор Испании решил, что мы с вами достойны друг друга. А больше мне ничего не нужно знать.

Облегчение. Передышка. Когда-нибудь ему придется рассказать все, но не сегодня. Он расскажет, когда она не будет так его бояться.

– Лучше, если, став вашей женой, я буду знать, что вам нравится. Прошу вас, сразу давайте мне понять, как сегодня, если я делаю что-то, что вам не по нраву.

– Что мне нравится? – Гил не знал, как ответить на ее вопрос. – Мне нравится, когда мы одерживаем победы, когда милорд хвалит мою отвагу. И я буду рад, когда мы доберемся до Кастилии. – Он думал, что она обрадуется, услышав эти слова, однако этого не произошло. – Но и мне тоже необходимо узнать, что нравится вам.

Она еле заметно подняла подбородок. Как если бы она была ребенком, которого заставляют исполнять его желания.

– Что же вы хотели бы узнать?

– Мне показалось, вы не горите желанием выйти замуж. Может быть… вам что-то во мне не нравится?

Она тут же покачала головой.

– Насколько я помню, и вы не горели желанием жениться. – Она улыбнулась, словно поддразнивая его. – Не возражали ли вы именно против меня?

– Нет! Конечно нет. Когда-нибудь я собирался жениться, только… не сейчас.

– Видите ли, я уже была замужем. И мне казалось, что повторный брак… не обязателен.

Среди его знакомых было мало женщин, и он никогда не думал о том, как они – жены или вдовы – проводят свои дни. Сильно ли изменится ее жизнь, если она не выйдет замуж?

– Если бы вам позволили остаться вдовой, чем бы вы занимались?

– Я бы вернулась к себе домой. Ухаживала за растениями, собирала урожай, заботилась о скотине.

Скучная работа. Он военный, и ему такая жизнь не по душе.

– Чем вы занимаетесь после того, как переделаете все дела? Играете ли вы в шахматы? – Может быть, ей что-то нравится, но она боится, что он этого не одобрит. – Может быть, ездите на охоту?

Она подняла на него озадаченный взгляд.

– Какое это имеет значение? Мы с вами будем проводить время вместе в постели, а не за шахматным столом.

Что за жизнь была у нее со Скаргиллом? Он приходил домой, укладывал ее в постель, а потом уходил, не сказав ни слова?

Или все было еще хуже?

Он попытался вспомнить, что ему было известно о Скаргилле. Он несколько раз слышал, как тот в гневе повышал голос и поднимал руку. Но на женщину?

Такого Гил не мог себе представить. И все же, если Скаргилл был бесчувственной скотиной, становится понятна ее кротость наедине с ним. Он отбросил последнюю мысль, включив ее в список тем, которые он не хотел обсуждать.

– Мы, разумеется, будем… проводить вместе время и вне супружеской постели. – Раз уж она заговорила об этом… мысль о том, что они вместе лягут в постель, вытеснила из его головы всю логику; его обдало жаром, а тело с готовностью откликнулось на слова. Он с трудом овладел собой.