Тереза Ромейн - Леди-плутовка [litres]

– Это ты обвиняла меня в постоянной болтовне. Почему же ничего не придумала?

– Я твой гость. Ты меня пригласил, поэтому должен развлекать.

– Ну… нам вообще необязательно разговаривать. Мы можем делать что-то еще.

Она уронила щипчики для сахара:

– Но это она точно услышит!

– Я всего лишь предложил.

Поскольку она явно не была склонна разливать чай, он соскользнул со стула на пол, уселся рядом с чайным подносом и налил себе сам. Крепкий, черный, почти кипящий, такой, как он любил, чай был налит в чашечку, узор которой не совпадал с узором блюдца.

– Думаю, вам нужно это знать, – заявил Каллум, прежде чем рассказать о происшествии с Батлером в здании суда. – Поскольку вы заявили, что своими глазами видели «Весну» в кабинете герцога, Батлер был уверен, что его освободят.

Изабел подалась вперед, поставила локти на бедра, таким образом позволив Каллуму увидеть верхушки ее грудей, круглившихся над краем лифа.

– Жаль, что он не сжег картину, – вздохнула она едва слышно. – Хотя, вероятно, он бы не смог: очень гордится своей работой.

– Он зарабатывает на жизнь, копируя шедевры других художников. Трудно винить его за то, что он хочет признания, признания его настоящим художником.

– Мне безразлично, каким именно образом Королевская академия его признает, – язвительно заметила Изабел, – но он талантлив. Ардмор не может публично признать, что лишился подделки. К сожалению, герцог вовсе не счастлив обретению оригинала.

Она рассказала Каллуму о записке и визите к герцогу. Каллум присвистнул:

– Значит, Ардмор знал, что владеет подделкой, и хотел получить ее назад, чтобы обвести Анджелеса вокруг пальца? От таких известий тянет выпить. Жаль, что у меня нет виски.

– Да, это кажется безрассудным риском, – согласилась Изабел. – Возмещать долги чем-то нестоящим! Теперь я еще больше рада, что мы поменяли картины. Не думала, что Ардмор такой легкомысленный! Подделку непременно бы обнаружили, пострадала бы не только репутация Морроу, но и Люси. Мы не можем этого допустить.

Каллум с удовольствием отпил горячего чая.

– Думаю, все будет хорошо. Ты, Батлер и Ардмор теперь должны молчать, чтобы выручить друг друга.

– Итак, живем как ни в чем не бывало?

– Совершенно верно.

Она улыбнулась, хотя взгляд был рассеянным.

– Каллум, я собираюсь купить новый дом. Тот, на Бедфорд-сквер, о котором я упоминала.

– Тебя можно поздравить?

– Да. Хотя до того, как я перееду, нужно очистить потайную комнату. Как по-твоему, нельзя ли спрятать картины у Батлера?

– Недостаточно надежно.

Каллум сделал еще глоток, вспоминая укромные уголки в своих комнатах. Может ли он хранить столь дорогие картины? Нет-нет. Здесь тоже нельзя с точки зрения их сохранности и этики. Но, может, Касс о них позаботится? Что ни говори, а она не настоящий офицер полиции.

– Я дам тебе знать, когда что-нибудь придумаю.

– Спасибо. Я завидую твоим возможностям.

– Каким именно?

Он пил чай неприлично долго.

– Информация. Опыт. Физическая сила. – Она уронила щипцы и взглянула на Каллума: – И тебе повезло родиться мужчиной.

Он поперхнулся и едва не уронил чашку на блюдце.

– Такое чувство, словно за эту последнюю неделю я прожила целый год, – вздохнула Изабел. – А начать жить было пора. Давно пора. Почти полтора года я бездействовала, и ничего не происходило за исключением одной поездки в Воксхолл.

Он лениво вытянул ноги. Эффект был бы более ощутимым, не зацепись он порванным сапогом о ковер.

– Тебе понравился фейерверк?

– Ты сам знаешь, что да.

Было совершенно ясно, что сейчас не время и не место для новых фейерверков. И хотя он был рад ее приезду, здесь не место и для разговора по душам.

Но это было хорошей возможностью узнать, сможет ли она – и захочет ли – войти в его жизнь. А впереди ждала еще одна возможность… всего в нескольких дверях отсюда.

Он вскочил и протянул ей руку:

– Пойдем в бакалейную лавку?

Она выпрямилась:

– В лавку твоей семьи? Хочешь повести меня туда?

Она была в таком восторге, что ему пришлось немного ее охладить:

– Это всего лишь лавка. Не поездка в Париж.

– Знаю, но ты хочешь… чтобы я пошла с тобой.

Она взяла его за руку, и их пальцы переплелись так, словно больше никогда не разъединятся:

– Пойдем.

Когда они открыли дверь, миссис Сокетт тактично удалилась, делая вид, будто стирает пыль.

– Вы сидели тихо, как мышки. Не слышала ни звука!

Голос был разочарованным.

– Офицер Дженкс – человек воспитанный, – пояснила Изабел. – Говорит едва слышно, но я заворожена каждым словом.

– Леди Изабел шутит, – отмахнулся Каллум. – Вот и все.

Миссис Сокетт была сбита с толку, но все же жизнерадостно попрощалась. Каллум надел шляпу. Изабел накинула ротонду. Перья на шляпке по-прежнему были мокрыми и слипшимися, и она рассмеялась, прикалывая кокетливый головной убор булавкой:

– Выгляжу как мокрая курица, но ничего не поделаешь. Показывай дорогу.

Они прошли совсем немного, прежде чем Изабел остановилась и, щурясь в меркнущем вечернем свете, стала рассматривать объявление:

– Эта лавка продается. Взгляни на карточку в витрине.

Это была лавка Моррисона. Та самая, товар из которой хотели купить родители Каллума. Та самая, которую хотел приобрести его брат Джейми.

На вывеске было написано одно слово: «ЧАЙ». Выкрашенные белой краской буквы были глубоко врезаны в темно-коричневое дерево.

Изабел только что не прижалась лицом к стеклу. Губы Каллума дрогнули:

– Хочешь войти?

Ну конечно, она хочет!

В полутемной лавке приятно пахло. Это было все равно что очутиться в заварочном чайнике, только без кипящей воды. Повсюду были чайные листья – в бочонках, ящиках, пакетах и свертках.

Каждый мог купить чашку или бушель листьев в зависимости от глубины карманов.

Сейчас в лавке не было покупателей, и сам Моррисон вышел вперед, чтобы приветствовать новоприбывших.

Моррисон был высоким, с некрасивым лицом и лысиной, окруженной пушистыми светлыми, с сединой волосами. Длинный нос был почти так же хорош, как у гончей, по крайней мере когда речь шла о том, чтобы унюхать разницу между бенгальским и китайским чаями, или тем, что собран слишком рано или заваривает очень долго.

Он знал семью Дженкс еще до рождения Каллума. После привычного соседского приветствия Каллум представил Изабел Моррисону.

– Я заметила в витрине объявление, – начала Изабел. – Вы расскажете мне о лавке?

– Подумываете о смене профессии, офицер?

Глаза Моррисона весело искрились.

– Не я, – пояснил Каллум. – Хотя я знаю того, кто интересуется вашей лавкой.

Изабел с любопытством уставилась на него, но Моррисон уже ответил: