Тереза Ромейн - Леди-плутовка [litres]

Дворецкий наклонил голову.

– Скажите, – спросил Каллум, – вам известно, как он умер?

Селби повернулся к двери, вынул из кармана платок и вытер пятнышко на сверкающем медном дверном молотке.

– Мне ничего не известно.

– Неизвестно или не хотите говорить?

– И то и другое, – вырвалось у Селби, и его обычно ничего не выражающее лицо стало встревоженным. – Так или иначе, я больше ничего не могу сказать.

Каллум, прищурившись, посмотрел на окна первого этажа, словно за ними можно было увидеть Изабел или покойного хозяина.

Но, конечно, там никого не было.

– Все в порядке. Для первого раза вы поведали мне достаточно.

Перед тем как уйти, он вынул из кармана огрызок карандаша, нацарапал ответ на записке Изабел и оставил ее у дворецкого.

Это было чем-то вроде испытания. Для него или для нее? Неизвестно. Но было в доме на Ломбард-стрит что-то рождавшее вопросы, но никогда не гарантировавшее ответы.

«Дома в моих комнатах на Джеймс-стрит сегодня. Семь часов. Хотел бы знать, хотите ли вы навестить меня.

К.».

Именно эту записку Каллум оставил для Изабел. Он не устоял против искушения подражать ее веселому тону и никак не мог усидеть на месте и не подбегать к окну каждые пять минут, начиная с половины седьмого, когда вернулся к себе. Только увидев остановившийся напротив дома ландо, он успокоился. До этих пор он понятия не имел, приедет ли она.

Но она приехала. Ровно в семь.

Он слетел по ступенькам, спеша встретить ее, и остановился только затем, чтобы спокойно открыть дверь.

Она улыбнулась ему. Перья шляпки намокли под дождем. На ротонде блестели прозрачные капли.

Он никогда не видел зрелища прекраснее, чем то, что предстало перед ним сейчас.

– Сказать Джейкоби, чтобы подождал? Согласно правилам приличия визит должен продлиться положенные четверть часа.

Каллум подавил улыбку:

– Поскольку вы навещаете холостяка на его квартире, в визите нет ничего приличного.

– Как думаешь, почему я пришла?

Широко улыбнувшись, она сбежала по ступенькам, чтобы дать наставления кучеру. Тот кивнул и щелкнул кнутом. Гнедые пустились галопом.

– Я как-нибудь доберусь до дома сама, – сообщила Изабел, снова подходя к Каллуму. – Кошелек со мной, и я найму кэб. Или ты можешь проводить меня, словно мы на свидании.

Говоря это, она не смотрела ему в глаза. Стесняется? Шутит? Каллум не знал, но все же пообещал:

– Я благополучно доставлю тебя домой. Заходи.

После того как закрыл дверь и они поднялись по лестнице, он спросил:

– Почему ты приехала? Я не был уверен, что ты согласишься.

– Я пыталась уговорить тебя прийти к нам на званый обед, но ты не согласился. Вот я и подумала, что ты, может быть, покормишь меня, если я приду к тебе.

– Но леди Морроу постится в перерывах между едой. Сама мне сказала, – поддразнил он.

Изабел пожала плечами:

– Я всегда могу сделать исключение. И да, я хотела тебя видеть… место, где ты живешь… и все такое.

Он взял ее плащ, и она извинилась за то, что капли с него посыпались на пол.

– Мы были в двух улицах отсюда, когда начало моросить, и я решила поспешить сюда, вместо того чтобы поднять крышу ландоле.

– Не стоит волноваться.

Она отстегнула шляпку и отдала ее Каллуму.

– Моя хозяйка очень аккуратна и экономна и моет полы водой.

– Это хорошо. Рада, что она не будет меня винить.

Можно подумать, миссис Сокетт, вдова, работавшая почти все свои шестьдесят лет, станет винить леди за то, что та стряхнула капли воды на пол. Никому, кроме Изабел, в голову не пришло бы извиняться.

Но вслух он сказал только:

– Пойдем, я напою тебя чаем. У меня есть тот сорт, что тебе понравился.

Он снабжал миссис Сокетт чаем, а та заваривала его, когда кто-то приходил в гости.

Каллум повел ее в комнату, которую хозяйка называла гостиной. Несмотря на стесненное финансовое положение, она была неравнодушна к ярким вещам: шали, чтобы закрыть потертую ситцевую обивку, чаши со стеклянными бусинами, чтобы спрятать пятна на столе, или просто пустое блюдо.

Как только Изабел уселась на стул, в комнату поспешно вошла миссис Сокетт с чайным подносом. Она была женщиной крепкой, полной, с загрубевшей морщинистой кожей. Только пять лет спустя после гибели мистера Сокетта от несчастного случая в пивоварне вдова обрела покой и финансовое благополучие. Каллум арендовал три комнаты на втором этаже ее дома, на чердаке жил поэт, а комнаты для слуг занимали три горничных.

Каллум сказал, что у него сегодня будет гостья, и, судя по скорости прихода хозяйки, не только он поминутно выглядывал в окно. Очевидно, вдова была не только экономной, но и любопытной.

Места для чайного подноса не было. Разве что если только передвинуть фарфоровую куклу, вазу с сухими цветами, издававшими запах пудры, вязаную салфетку в виде звезды, подложенную под вазу, и оловянную позолоченную табакерку. Это Каллум и сделал, пообещав все вернуть на место.

Изабел познакомилась с хозяйкой и заверила ее, что у Каллума просто талант запоминать, что где стоит, и добавила:

– Несколько раз он приводил в порядок мой дом.

Разве? Ну да. Однажды разложил вещи на пианино. И прошлой ночью убрал все следы своего присутствия в спальне, полагая, что Изабел не захочет, чтобы кто-то знал о том, что он был у нее в спальне.

Они живут в разных мирах, но Каллум видел Изабел в элегантной гостиной; в каменном гроте Воксхолла; в зале суда на Боу-стрит, и теперь вот в скромной комнате на Джеймс-стрит. Она болтала с его хозяйкой как со старой знакомой. Очевидно, леди Изабел Морроу обладала даром идеально вписываться в окружение независимо от того, где находилась.

– Разлить чай, офицер? – спросила Изабел. – Миссис Сокетт, спасибо, что принесли поднос.

– Можно подумать, я не смогу найти что-то вкусненькое для такой гостьи! Теперь я оставлю вас одних, хотя это и моя гостиная. Но у офицера полиции всегда есть что обсудить.

– Именно! – лукаво блеснула глазами Изабел. – А он всегда так болтлив! Представить не могу, когда мы закончим разговор!

– Ха!

Каллум сел на оставшийся стул с твердым деревянным сиденьем и спинкой, впивавшейся в лопатки, если только не сидеть абсолютно прямо.

– Это правда, – подтвердила Изабел. – Болтовня, болтовня и болтовня – все, на что он способен. Но не обращайте внимания на мои жалобы. Огромное спасибо, что позволили воспользоваться вашей гостиной, миссис Сокетт.

Вдова вспыхнула, поклонилась, сделала реверанс и, кажется, исполнила па из контрданса, после чего удалилась, прикрыв за собой дверь.

– Сейчас станет подслушивать у дверей, – прошептал Каллум.

– В таком случае о чем будем беседовать?

Он изогнул бровь: