Маргерит Кэй - Грезы принцессы пустыни [litres]

В связи с этим возникал еще один вопрос, который не приходил ей в голову до самого последнего времени, главным образом потому, что она вообще избегала мыслей о браке. Мужчина, с которым она разделит супружеское ложе, будет целовать и ласкать ее; он подарит ей детей. И тот же мужчина будет целовать и ласкать других женщин – и подарит им детей! Так принято, так было всегда… но это показалось ей неправильным.

Единственный мужчина, которого она целовала, был Кристофер. Единственный, кого ей хотелось поцеловать. И она собиралась целовать его снова, если ей дадут такую возможность. Тахира прислонилась к апельсиновому дереву и закрыла глаза. Она представила, что Кристофер занимается с ней любовью. Его губы на ее губах. Его руки на ее грудях. Его стройное, твердое тело прижато к ней…

– Тахира, вот ты где! Неужели ты опять спишь? Ты недавно проспала полдня. Ты не заболела?

Тахира открыла глаза. Над ней с озабоченным видом стояли ее сестры, Алима и Дарра. Она села и улыбнулась им:

– Я просто задумалась. Посидите со мной. Чем вы занимались?

Алима закатила глаза:

– Прятались от Джаван. Она обещала дать нам уроки рукоделия.

Тахира с трудом удержалась от виноватой улыбки.

– Вы не можете отрицать, что такие уроки вам пригодятся. Алима, твое рукоделие чудовищно, да и рукоделие твоей сестры немногим лучше, зато вышивки Джаван просто изумительны!

– Чего нельзя сказать о ее словах, – ответила Дарра, бросаясь на подушку рядом с Тахирой и кладя голову ей на колени. – Только и слышишь: «Гутриф говорит так», «Гутриф делает так», «Гутриф решил». Можно подумать, она в самом деле его любит!

– Он ее муж, – важно заявила Ишрак, подходя к сестрам. – Лучше вырастить в супружеской постели розу, чем кислый лимон.

– Ладно-ладно, – жалобно ответила Дарра, – но она хочет, чтобы мы тоже его любили! Она постоянно блеет о том, как ужасно, что она еще не родила ему сына. А ведь она не виновата.

– Джаван все прекрасно понимает, – возразила Ишрак, – но едва ли она может и обвинять нашего брата, верно? Только представьте, что он сделает, если узнает!

– Ну-ка, тише! – прикрикнула на сестер Тахира. Она прекрасно понимала, что Дарра говорит вслух то, о чем она сама только думает. – Джаван – жена наследника престола, и мы должны относиться к ней с должным уважением.

– Ты же не относишься к ней так, – возразила Дарра. – Она не похожа на нас, так к чему притворяться? Она не понимает наших шуток, она не читает книг, она даже не рисует и не танцует… и она терпеть не может Саида.

Ишрак и Алима захихикали:

– Мы все, кроме Тахиры, терпеть его не можем! И Саид ясно дает нам понять, что это чувство взаимно, так что, по крайней мере, у нас с ней есть что-то общее!

– Верно, – ответила Тахира, вздохнув с облегчением при виде улыбки Ишрак. Правда, улыбка быстро увяла, и средняя сестра поджала губы:

– Твой кот стал слишком злобным, и ему нельзя здесь оставаться. Тахира, ты только посмотри на свои руки! Какой ужас!

Да, руки у нее действительно были в ужасном состоянии из-за работы в шахте – она забыла умастить их. Тахира с виноватым видом спрятала кисти рук в рукава. Они были не только исцарапаны; она сломала два ногтя, хотя уж это едва ли можно было свалить на бедного Саида. К счастью, Ишрак особой наблюдательностью не отличалась.

– Джаван смотрит на нашего брата другими глазами, – сказала Тахира вслух, отвлекая внимание сестер от себя. – Как его жена, она понимает, что любить мужа – ее долг. Ну а после рождения сына он завалит ее подарками.

– В самом деле? – Алима, самая младшая из сестер, подняла на Тахиру огромные глаза. – Можно просить все, что угодно?

– Драгоценности. Шелка. Даже лошадь.

– Тогда надеюсь, что Гутриф скоро найдет мне мужа, потому что мне бы очень хотелось получить лошадь, – вздохнула Алима. – Да и ты, Тахира, наверное, не откажешься от такого подарка! Ты часто мечтаешь о лошади… Выходи поскорее замуж, и тогда исполнятся твои самые заветные желания! Когда ты выйдешь замуж?

– Я бы тоже хотела знать ответ на этот вопрос. – Ишрак с вызовом посмотрела на Тахиру. – Ты понимаешь, что, пока ты не выйдешь замуж, мы, младшие, вынуждены оставаться здесь и исполнять приказы Джаван?

– Но зато здесь мы рядом друг с другом! – воскликнула Дарра. – Ишрак, ты не можешь желать того, чтобы Тахира уехала!

– Чем скорее она выйдет замуж, тем скорее выйду замуж я, – ответила Ишрак. – Мне надоело ждать, пока она решится. – Она повернулась к Тахире и посмотрела на нее с вызовом: – Известно ли тебе, что за твою руку спорят целых три претендента? Главный визирь Гутрифа ведет предварительные переговоры. Джаван хочет, чтобы все решилось до того, как она родит сына. Остается надеяться ради всех нас, что на сей раз тебе удастся сохранить жениха!

Шейх бедуинов загнал своих коней в огороженное место, примыкающее к его лагерю. Поскольку через несколько недель проводятся скачки на выносливость – сабр, жизнь в загоне и вокруг него била ключом. Правда, с наступлением сумерек все стихало, лишь тихо ржали, устраиваясь на ночлег, породистые кобылы. Загон не охранялся; часовых у ворот не ставили. К нарушителям закона и конокрадам шейх относился без всякой жалости. Если кому-то хватит глупости украсть одного из его драгоценных чистокровных арабских скакунов – их без труда можно опознать по особому клейму, – жить конокраду недолго.

Хотя Кристофер две предыдущие ночи посвятил разведке, он скрупулезно все проверил перед тем, как перелезть через ограду в самом дальнем углу от ворот. Теперь ему оставалось лишь выбрать лошадей – и успеть вернуть их в загон до рассвета. Тихо улыбаясь про себя, он принялся осматривать животных. Даже на ярмарке лошадей он не видел таких великолепных экземпляров. Лучше избегать тех, которых готовили к скачкам: завтра кто-нибудь из конюхов непременно заметит, что лошадь взмылена.

Конечно, он собирается совершить непростительный поступок. Риск был до нелепости огромным. И совершенно ненужным. Он ничего не обещал Тахире, которая пребывала в блаженном неведении относительно его замысла «позаимствовать» пару лошадей на несколько часов. Но кровь у него бурлила от возбуждения. И в самом деле, такой ли уж это риск – если, конечно, ему удастся незаметно вернуть лошадей на место?

Проклятый амулет и темная история, которую он олицетворяет, занимали его мысли день и ночь с того самого мига, как он его обнаружил. Такое облегчение хоть ненадолго забыть о тяжком бремени! Облегчение – возможность подумать о другом и планировать отчаянно смелые предприятия. Да, каприз, но что в том плохого? Он на время возьмет лошадей только для того, чтобы доставить удовольствие Тахире; такая причина казалась ему достаточно веской. Если кто-то и заслуживает радости, то это Тахира.