Салли Маккензи - Любви вопреки [litres]

– Мисс Хаттинг, как бы вам ни претило замужество, брак еще не проклятие. – Черт! Неужели он все же это сказал? – То есть ни для кого брак проклятием не является, за исключением меня. – Кэт нахмурилась и сделала вдох, готовясь, видимо, засыпать его неопровержимыми доказательствами своей правоты. Если она еще раз повторит, что Изабелла Дорринг к его жизни не имеет никакого отношения, он ее, пожалуй, задушит. – Может, пойдем дальше? – поспешно предложил Маркус.

Кэт заглянула на кухню и распахнула ставни. Маркус остановился у буфета.

– Эти тарелки, похоже, тут со времен Изабеллы, – произнес он.

– Наверное, у Изабеллы был целый большой сервиз – ее отец был состоятельным купцом, а одиноким женщинам много посуды ни к чему. – Кэт повернулась к Маркусу и спросила: – Сколько старых дев успели пожить в этом доме?

– Восемь. Нам повезло. Каждая из женщин жила тут подолгу, самое меньшее – четырнадцать лет, самое большее – сорок.

– Я надеюсь побить рекорд. Я не сбегу, как мисс Франклин, не волнуйтесь.

Нет, мисс Хаттинг не может знать – по-настоящему знать, – от чего отказывается, выбрав участь старой девы. Если бы она познала мужскую ласку, почувствовала бы прикосновение его губ к…

«Остановись, это тебя не касается!»

– Если этот дом достанется вам. Не забывайте, что мисс Уилкинсон тоже на него претендует.

Ему удалось испортить ей настроение. С недовольным видом мисс Хаттинг из кухни направилась в комнату, которая выглядела жилой: книги на полках, письменный стол со всеми необходимыми принадлежностями, включая чернильницу с чернилами, в одном углу и нарядная старинная арфа – в другом. Окна выходили в сад: запущенный, но живописный, а на одном из подоконников разлеглась трехцветная кошка: рыже-черно-белая.

– Привет, Поппи! – Кэт подошла к кошке и почесала у нее за ушами.

Поппи недовольно смотрела на Маркуса.

«Еще одна самка, которой не нужен сильный пол».

– Как она проникла в дом?

– Не знаю. Мисс Франклин считала, что где-то в стене есть дыра. – Кэт нахмурилась. – Она говорила мне, что мистер Уотлс помогал ей эту дыру отыскать, но теперь я уже сомневаюсь, что он занимался именно этим.

Лучше будет, если Маркус оставит эту реплику без ответа. Да и что тут скажешь? Факт, что бывшая хозяйка дома и Бентон венчались в спешке, однозначно указывал на то, что поиски Бентон вел в ином направлении. Неплохо было бы последовать его примеру, и…

Нет, разумеется, он не станет следовать примеру Бентона.

Маркус не умел лгать, в особенности самому себе.

– Если в стене имеется дыра, то ее нужно срочно заделать. Я распоряжусь, чтобы Эммет предпринял все необходимое для ремонта. Если отверстие в стене достаточно велико для Поппи, то ведь в дом может забраться какая угодно опасная тварь.

Теперь уже на Маркуса злобно уставилась не одна пара зеленых глаз, а сразу две.

– Пусть все останется как есть! Поппи должна иметь возможность заходить и уходить, когда сочтет нужным, – заявила Кэт. – Давайте пойдем наверх.

Поппи спрыгнула с подоконника и, высоко задрав хвост, выскочила из комнаты. Маркус и Кэт заметили лишь, как что-то рыже-черно-белое мелькнуло на верхней ступени. Кэт бросилась за Поппи.

Маркус задержался внизу. Им владело странное ощущение страха и волнующего предчувствия, ожидания чуда. А так ли он хочет увидеть место, откуда родом его проклятие?

Мисс Хаттинг уже нигде не было. Маркус слышал ее шаги наверху.

А ведь ему может и не представиться иного шанса увидеть дом. Как только очередной синий чулок поселится в доме, он навсегда отсюда уедет.

Жажда чуда или любопытство, теперь уже неважно, пересилили страх, и Маркус поднялся на лестничную площадку второго и последнего этажей дома. Перед ним было три двери, и Маркус открыл ту, в которую вошла Кэт.

– Вы все же решили подняться, – сказала она.

– Да. – Маркус чувствовал себя глупо. Чего он боялся? Комната эта была самой обычной спальней, только маленькой. Кровать заправлена, но все равно казалось, будто комнату покидали в спешке: на трюмо валялся забытый флакон духов, и несколько ящиков комода выдвинуты. – А что за следующей дверью?

– Давайте посмотрим.

Следующая комната была даже меньше предыдущей, служила когда-то кабинетом или гостиной, но теперь была превращена в кладовую. Один из ставней был сломан, а из кресла с рваной красной бархатной обивкой лез конский волос. Креслом, надо полагать, подоткнули отваливающийся ставень.

Высокий бронзовый подсвечник красовался на украшенном замысловатой резьбой громоздком буфете, набитом фарфоровыми фигурками, среди которых не было ни одной целой: у кого нос отбит, у кого руки не хватает. Сам буфет, к слову сказать, находился в превосходном состоянии. Маркус распахнул одну дверцу и увидел целую батарею выдвижных ящиков. Каждый был снабжен замком с личинкой для ключа. Он потянул один из ящиков, но тот оказался заперт.

– Как вы думаете, где могут быть ключи?

– Не знаю. Вероятно, они потерялись еще в прошлом веке.

– Не представляю, почему мисс Франклин ни разу не сообщила о потерянных ключах или сломанном ставне. Я бы выделил необходимые средства, для того чтобы все привести в порядок. – Кэт любовалась украшавшей один из выдвижных ящиков искусно вырезанной фигуркой кошки, которая так реалистично нежилась на «подоконнике».

– Похоже, мисс Франклин не хотела создавать вам лишних проблем. Вплоть до своего скоропалительного замужества она вела себя скромно и тихо.

– Я должен проследить, чтобы дом привели в порядок и снаружи, и изнутри, до того как он будет заселен, – произнес Маркус, стряхивая пыль с ладоней. – Решение осмотреть дом оказалась как нельзя кстати. Надеюсь, последняя комната будет в лучшем состоянии.

– Возможно, как раз наоборот, – промолвила Кэт, выходя на лестничную площадку. – Кто знает, когда в последний раз открывали эту дверь?

Разумеется, мысль, что предстоит увидеть свидетельства тлена и запустения, пропитанные вонью мышиных экскрементов, заставила Маркуса почувствовать тошноту и головокружение. Он с силой толкнул дверь.

– Какая прелесть! – с благоговейным восторгом воскликнула Кэт.

Комната была размером как две предыдущие, вместе взятые, и была в идеальном состоянии, словно Изабелла и поныне жила там, и лишь на пару минут покинула ее. Но, наверное, так ему почудилось из-за скудного освещения. Маркус шагнул к окну, чтобы распахнуть ставни.

– Смотрите, Изабелла!

На мгновение Маркусу показалось, будто он умер или сошел с ума. Оглянувшись, он увидел залитый светом парадный портрет девушки, одетой в платье по моде начала XVII века. Белая ткань платья была густо расшита синими и красными цветами на золотых причудливо закрученных стеблях. В круглом вырезе лифа лишь едва угадывались очертания груди. Но куда больше, чем грудь Изабеллы, внимание Маркуса привлекло ее лицо: лицо, обрамленное кружевным воротником и роскошными рыжими волосами. Высокий гладкий лоб, полуулыбка, зеленые глаза… Она была красивой и юной. И очень счастливой. Вероятно, портрет был написан до ее встречи с его недоброй памяти предком.