Салли Маккензи - Любви вопреки [litres]

Солнце скрылось за тучей, и в комнате вдруг стало темно. И герцог Харт (или ей показалось?) придвинулся ближе. Кэт отступила на шаг.

– Вы описали тщательно спланированную операцию. А где же любовь? – Маркус говорил шепотом. Вкрадчивым и полным соблазна. – А где желание?

– Ж-желание?

С каких это пор она начала заикаться? Не хватало, чтобы он подумал, будто напугал ее!

Но, по правде говоря, Кэт действительно чувствовала себя не в своей тарелке. Теперь уже и в области сердца что-то трепетало, и голова кружилась. Может, она заболевает?

Чтобы не упасть, Кэт схватилась за тот же кроватный столбик, за который уже держался герцог Харт. Ладонь его была гораздо шире и сильнее, чем ее рука.

– Да, желание, – повторил он. – Физическая потребность ласкать и принимать ласки, так тесно слиться с другим человеком, что уже не знаешь, где заканчиваешься ты и где начинается он. Она, эта потребность, бывает весьма болезненной. Она может поглотить тебя целиком.

– Ах!

Кэт дышала с трудом, словно воздуха в комнате не осталось.

А потом Маркус свободной рукой погладил ее по щеке.

О боже!

Надо было ударить герцога по руке, но Кэт совсем не хотелось, чтобы он убирал ладонь. Она желала схватить его за запястье и прижать теснее к своей щеке.

– И тоска. Тоска одиночества. Стремление избавиться от него хотя бы на несколько мгновений. Это обман. Ловушка. Мы не можем вырваться из тисков одиночества, но, пусть совсем не надолго, мы можем притвориться, будто вырвались.

Нет. Герцог Харт ошибается. Кэт стремилась к одиночеству. Она открыла рот, чтобы сказать ему об этом, и увидела тоску и отчаяние в его глазах.

Кэт хотела помочь ему, утешить его. Она шагнула к нему.

– Мяу!

– Ой! – Кэт вздрогнула от неожиданности, а герцог отдернул ладонь от ее лица. Оба они одновременно отпустили столбик и уставились на Поппи. Та стояла на кровати, выгнув спину, и хмуро смотрела на них. Выдержав паузу, кошка грациозно спрыгнула с кровати и вышла из комнаты.

Из спальни Изабеллы Дорринг. В которой она, Кэт, находилась наедине с герцогом Хартом, и… А чем, собственно, они занимались? И что произошло? Ничего. У герцога был растерянный вид. Даже не растерянный – ошеломленный. Глядя на него, вполне можно было бы рассмеяться.

Но Кэт совсем не хотелось смеяться.

– Простите, мисс Хаттинг. Я был… То есть… – Герцог прочистил горло, одернул жилет и бросил злой взгляд на портрет Изабеллы Дорринг. – Я не хотел проявить к вам неуважение. И раз мы уже сделали все, что собирались… – добавил он и покосился на кровать. Кэт готова была поспорить, что при этом герцог покраснел. – Нам пора уходить. Мне надо еще развесить несколько объявлений.

– Конечно, – кивнула она и шагнула к двери. – Вы не станете возражать, ваша светлость, если я уберу портрет в кладовку, когда перееду сюда? При условии, конечно, что получу право стать новой хозяйкой дома старой девы.

– Уверен, это превосходная мысль, мисс Хаттинг.

5 мая 1617 года. Тетя Уинфред снова пишет, что со мной должна жить старшая компаньонка, но я вновь ответила ей, что не нуждаюсь в няньках. Папа с ранних лет приучал меня к независимости, как бы ни противилась этому моя тетя Уинфред. Трудно сосчитать, сколько раз она заламывала руки ( по крайней мере в письмах ) и твердила, что попустительство отца до добра не доведет. Мы с папой часто смеялись над ее причитаниями. Как же мне не хватает папы! Но я не потерплю, чтобы какая-то старая карга шпионила за мной в моем же доме! Мне двадцать четыре года, и у нас в Лавсбридже все меня знают и привыкли к моим странным привычкам. Не говоря уже о том, что компаньонка стала бы мне сильно мешать, особенно сейчас. Герцог Харт продолжает искать моего общества. Думаю, предложение руки и сердца не заставит себя ждать.

Из дневника Изабеллы Дорринг

Кэт раздраженно смахнула прядь, что упорно лезла в глаза и мешала наблюдать за тем, как миссис Бейтс, хозяйка деревенской лавки, обхаживает герцога.

– О, ваша светлость, – жеманно кривляясь, говорила она, прижав руку к своей выдающейся груди. – Вы не представляете, как мы рады вас видеть!

Он ведь не станет задирать нос перед бедной миссис Бейтс? Герцог улыбался.

– Благодарю вас, миссис Бейтс. Вы очень добры, – любезно произнес он и, подняв зажатые в руке объявления, спросил: – Вы не подскажите, где их заметят быстрее всего?

Ни разу за все время, что они провели вместе, герцог Харт не вел себя с ней пренебрежительно. Наоборот, он был неизменно приветлив, даже дружелюбен, когда Кэт показывала ему дорогу к Рэндольфу. И когда они с Джейн чуть не вцепились друг другу в волосы, герцог не осадил их резко, как мог бы, а терпеливо выслушал обеих. Да и в доме старой девы…

Кэт прикусила губу. А что именно произошло в доме Изабеллы?

– У меня вон там висит доска объявлений, ваша светлость. Она не бросается в глаза сразу, но покупатели подходят к ней регулярно.

Что-то определенно произошло. Нечто, что находится в ведении темных сил. Что, не вмешайся вовремя Поппи, могло бы иметь необратимые последствия. Как хорошо, что кошка выбрала этот момент, чтобы соскочить с кровати.

Да, с кровати! Кэт не следовало заходить в спальню в обществе мужчины. О чем она думала?

Но все было вполне невинно до того самого момента, как герцог Харт заговорил о – щекам стало нестерпимо жарко – желании.

Кэт прижала ладонь к щеке.

Когда сестры ее с придыханием упоминали о широких плечах и поцелуях, Кэт считала, что они несут чушь. Ее передергивало от брезгливости при мысли, чтобы какой-нибудь дурно пахнущий тип стал бы облизывать ее губы.

И все же…

В полутемной спальне Изабеллы наедине с герцогом, который стоял совсем близко, Кэт вдруг начала понимать своих сестер. Он лишь прикоснулся к ее щеке, но это легкое прикосновение словно вернуло Кэт в тот момент, когда она, оступившись на неровной тропинке, оказалась в его сильных, крепких руках. И, надо признаться, ей не было ни страшно, ни неловко. Ей было хорошо! С герцогом Кэт чувствовала себя как за каменной стеной. Разве не для этого женщины выходят замуж? Чтобы обрести в жизни опору и защиту?

Глупости! Ни о чем подобном она не мечтает! Не нужна ей никакая опора и защита. Все, что ей необходимо, – стать хозяйкой этого дома. Чтобы ни от кого не зависеть, чтобы ей никто не мешал сочинять романы.

«Но герцог Харт выглядел таким одиноким в спальне Изабеллы Дорринг».

Похоже, с Кэт сыграло злую шутку ее богатое воображение. Как может чувствовать себя одиноким герцог Харт? У него слуг – целая армия, и друзей и знакомых не сосчитать. Он и сюда, в Лавсбридж, приехал не один, а с двумя друзьями. Герцог не нуждается ни в ее сочувствии, ни тем более в жалости.