Салли Маккензи - Любви вопреки [litres]

Маркус всегда считал, что мать женила отца на себе, но Баркер и Эммет утверждали обратное.

– Герцог не стал тратить время на долгие ухаживания. На мой взгляд, он мог бы и повременить со свадьбой. А после того как их с Кларой обвенчали в деревенской церкви, молодые уехали в Лондон. Я думаю… – Управляющий поджал губы. – Впрочем, это к делу не относится.

– Что именно, Эммет?

Тот нахмурился и доверительно наклонился к Маркусу:

– Ваша светлость, я знаю, что не моего ума это дело, но все же скажу: боюсь, герцог плохо обращался с Кларой.

– Вы полагаете, он ее бил?

Господи, неужели нет пределов вероломству его отца?!

– Нет, ваша светлость! – Эммет с ужасом отшатнулся. – Просто ваш отец вскоре вернулся к прежним привычкам: зачастил в бордели и все такое. Полагаю, что этого и следовало ожидать: ведь он был богат и знатен. Еще бы, сам герцог! Но Клара, увы, этого не понимала, когда вышла за него замуж. Она ждала, что герцог будет ей верен. – Он покачал головой. – Какой с нее спрос? Она была простой деревенской девушкой, к тому же ирландкой.

– Герцог знал, на ком женится!

– Герцог был без памяти в нее влюблен, и мыслить трезво, пожалуй, был не в состоянии. По крайней мере до тех пор, пока не получил то, что хотел.

В общем, его чертов папаша думал причинным местом, а не головой.

– И вот что еще: я часто размышлял, не проклятие ли сделало вашего отца одержимым желанием овладеть Кларой любой ценой, и не оно ли заставило его пуститься во все тяжкие после того, как Клара забеременела.

Маркус понимал охвативший отца страх. Страх, парализующий волю и ум. Кому понравится чувствовать затылком дыхание смерти? Маркус мог лишь просить Небо дать ему силы жить достойно и умереть с честью, когда настанет его черед.

Эммет беспокойно заерзал на стуле.

– Я не могу во всем винить лишь вашего отца. Наверное, Клара вышла за него замуж, считая, что сумеет изменить его, и, конечно же, вскоре обнаружила, что ей это не по силам, – со вздохом произнес старик и покачал головой. – В любом случае, когда она вернулась в Лавсбридж после его смерти, ей никакие герцогские регалии были не нужны. Она и в замке-то селиться не хотела: думала опять жить с Уотсонами. Мы еле уговорили ее не делать этого, чтобы люди лишнего не болтали. Следующий в роду герцог должен был появиться на свет в замке.

Получается, мать бросила его за грехи отца. А как же иначе? Проклятие передается от отца к сыну, ведь так? Он, Маркус, родился с «черной меткой».

Эммет заметно нервничал, словно что-то недоговорил, и это его тяготит.

Что ж, он облегчит старику задачу и скажет то, что нужно, за него.

– А вскоре моя мать отвезла меня к тете и дяде и оставила у них, чтобы не тащить на себе груз чужого проклятия.

Если думать отвлеченно, Маркус может ее понять. Он бы и сам освободился от тяжкого груза.

Реакция Эммета на его слова удивила Маркуса. Глаза у старика полезли на лоб, и он отчаянно, рискуя заработать сотрясение мозга, затряс головой.

– Нет, нет, все было совсем не так, ваша светлость. Ваша тетя и дядя сами сюда приехали. Они убедили Клару в том, что ради вашего блага она должна отдать вас им на воспитание.

– Что?

Невероятно! Тетя Маргарет и дядя Филипп никогда бы так не поступили! Инициатива отдать его на воспитание родственникам по отцовской линии принадлежала именно ей, его матери! Это она решила, что он ей не нужен!

– Пожалуйста, постарайтесь понять, ваша светлость. – Слезящиеся от старости глаза Эммета смотрели на него с мольбой. – Клару увезли в чужой город, прочь от тех немногих людей, кого она знала. Знакомые мужа откровенно смеялись над ее ирландским акцентом, над манерами, над наивностью. Клару дразнили, травили. Муж очень скоро стал ее стесняться, потом охладел к ней, перестал замечать. Пропадал каждую ночь то у одной женщины, то у другой, а когда он неожиданно умер…

– Неожиданно?

– Для Клары – да. Она не верила в проклятие. До того самого рокового дня. – Эммет вздохнул, и плечи его безвольно опустились. – Клара вернулась в Лавсбридж с разбитым сердцем и на сносях. А через несколько дней после того, как она вас родила, приехала ваша тетя с мужем. Они принадлежали к тому миру, к которому по праву рождения должны принадлежать вы. Миру, в каком вам суждено играть ключевую роль. Миру, который никогда не примет ее, Клару, и для нее навсегда останется чуждым и враждебным. Ваш отец еще до вашего рождения назначил лорда Филиппа, мужа своей сестры, вашим опекуном. Так что, когда ваша тетя потребовала от вашей матери согласие на усыновление, та в конце концов согласилась.

– То есть моя мать бросила меня ради моей же пользы?

Эммет опустился на стул, озадаченно глядя на Маркуса:

– А как же еще? Клара все дни напролет плакала после того, как вас увезли.

Но благостная картинка все равно не складывается.

– Тогда почему она ни разу с тех пор не попыталась со мной встретиться? Или хотя бы написать?

– Полагаю, она думала, что вы не захотите с ней видеться, ваша светлость. Ваши родственники сумели убедить ее, что будет удобнее для всех, если она вообще забудет о том, что вас родила; лучше вам вообще не иметь матери, чем иметь мать-ирландку. – Эммет удрученно покачал головой. – Должен признать, я так не считаю, но ведь я совсем мало знаю о высшем обществе и его законах. И уж вы простите, то немногое, что мне известно о высшем обществе, мне совсем не нравится.

Эммет ошибался. Не мог не ошибаться. Хотя…

Маркусом овладело странное ощущение: словно от первого в жизни бокала шампанского. Пружинящая, радостная легкость… А вдруг это правда?

Нет. Не обольщайся. На самом деле мать не пишет и не приезжает лишь потому, что ей и без общения с ним прекрасно живется. Если она и была раньше, когда отец на ней женился, скромной, богобоязненной и наивной, то теперь стала совсем иной.

– А как насчет итальянского графа?

– Какого итальянского графа? – наморщив лоб, переспросил Эммет.

– Того самого, за которого вышла замуж моя мать. И не уверяйте, что ее никто не содержит. С ее счетов не было снято ни пенни. Я имею к ним доступ, и знаю, о чем говорю.

Эммет продолжал смотреть на него с удивлением и растерянностью.

– Да, она действительно вышла замуж вторично, но муж ее не итальянец и никакой не граф. Оправившись от родов, ваша мама вернулась в Ирландию и через несколько лет познакомилась с врачом, ирландцем по национальности. За него она и вышла замуж. Сейчас живет в Дублине с мужем и тремя сыновьями.

«У меня есть братья».

Маркус опустил голову. Ему надо было собраться с мыслями. Слишком много открытий для одного утра. Случайно взгляд его скользнул по портрету третьего герцога Харта. Как же ему хотелось разодрать ногтями холст, с которого смотрел на него этот негодяй!