Элизабет Бикон - Обещание лорда Лорейна [litres]

– Да, – беззаботно подтвердила Калли, но вызов в ее взгляде, брошенном на Джеймса Уинтерли, запрещал ему сегодня делать неуместные замечания. – Теперь, когда мне предстоит общаться с аристократами, едва ли я упущу возможность провести вечер со многими представителями этого класса!

– Не думаю, что у вас получится притворяться скромницей с родственниками Гидеона, – предположил нахал Уинтерли, словно намекая на то, чтобы она не позволяла себя запугивать и не стеснялась богатства и титулов.

В его взгляде Калли прочла неподдельную теплоту. Как же ему не хотелось, чтобы другие считали, что он добрый и искренний человек! Интересно, подумала она, почему он так хочет казаться паршивой овцой в семье.

– Да, наверное. – Калли оглядела красивую парадную гостиную, освещенную многочисленными свечами, где звучал смех и веселые разговоры.

Вскоре Гидеона увели от нее дочь нынешнего лорда Фарензе и племянница его жены. Калли улыбнулась, гадая, какую проказу задумали эти две предприимчивые молодые леди на завтра, – ведь они будут подружками невесты. Конечно, на самой церемонии они будут вести себя безукоризненно, но она подозревала, что они считают своим долгом приготовить несколько сюрпризов для новобрачных, когда те начнут свой второй медовый месяц.

– По крайней мере, клан Уинтерли и друзья Гидеона пробудили Рейну от того, что мой дед называет долгой спячкой, – продолжила она, бросая оценивающий взгляд на обилие жизни и ярких красок, какими расцвел этот величественный старый салон.

Ее дедушка с удовольствием играл роль радушного хозяина – и Калли вдруг поняла, как одиноко было ему здесь все то время, когда она тосковала в двадцати милях от него. Но сегодня не время для угрызений совести и сожалений о неправильно сделанных шагах. Поэтому она повернулась к самому загадочному новому родственнику.

– Вы принадлежите к хорошей семье, мистер Уинтерли.

Его улыбка сделалась мрачной, а веселые искорки в глазах снова сменились насмешкой над собой. Калли понимала: она поступила бестактно, напомнив ему, что он находится среди кровных родственников, но считает себя посторонним.

– Прекрасно сознаю, какая честь, что они по-прежнему меня признают, – сухо ответил он.

– Наверное, у них нет выбора: вы и ваш брат поразительно похожи. Черты Уинтерли настолько своеобразны, что вряд ли кого-нибудь из вас не признают членом семьи, даже если вы постараетесь.

Калли снова смотрела на мужа: семейные черты на его лице проступали так же четко, как на лицах его кузенов. Сегодня никто бы не усомнился в том, что и он – Уинтерли.

Она заставила себя на несколько секунд отвести взгляд от его шевелюры и широких плеч и заметила, что Джеймс с интересом наблюдает за молоденькой девушкой – дочерью своего брата от первого брака. При этом он делал вид, будто не замечает, насколько Калли без ума от мужчины, за которого она собирается выйти замуж во второй раз. Джеймс Уинтерли явно нервничал. Калли решила, что будет лучше, если она притворится, будто ничего не видит. Угадав за его загадочной внешностью намек на еще более страшные тайны, она суеверно вздрогнула.

– Меня интересуют задания, которые дала вам всем леди Виржиния. Они ведь еще не закончились? – спросила она.

Вопрос заставил его отвести глаза от племянницы и бросить на нее настороженный взгляд.

– Видите ли, я кое о чем догадалась. Первым был ваш старший брат, затем лорд Мантень – и вот теперь Гидеон сломя голову бросился навстречу своим демонам, – не сдавалась она с кривой улыбкой, когда подумала, что главным его демоном была она сама. – Значит, вы тоже входите в этот круг! – произнесла она тоном, не допускающим возражения, хотя понимала: он будет отрицать, что кто-то способен манипулировать его жизнью, даже любимая им двоюродная бабка.

– Я? Сомневаюсь, – уныло произнес Уинтерли, глядя на группки родственников, занятых оживленной беседой, и притворяясь, будто он совершенно ни при чем.

– Ее светлость предусмотрела в своем завещании любовь и брак для вашего сводного брата, крестника леди Виржинии, а теперь и Гидеона. Если захотите, можете удалиться от мира, и я вас пойму, но я точно знаю, что вы – ее четвертый рыцарь. Не качайте головой и не делайте вид, будто вам на всех наплевать и так было всегда. Мистер Уинтерли, вы любили двоюродную бабушку. Я поняла, как легко обманываться, что можешь жить без любви и надежды. Искренне не рекомендую такую стратегию тому, кто не хочет обжечься на несчастной любви или других сильных чувствах, с которыми вы сейчас боретесь. Нет, не спорьте – я сама напрасно потратила девять лет своей жизни и жизни Гидеона, чтобы понять, что бывает, когда отрезаешь себя от всего самого важного, лишь бы снова не испытывать боли. Трусость не принесла мне счастья – те годы дали мне лишь выносливость. Так что давайте в виде исключения будем друг с другом откровенны. Вы ведь очень любили леди Виржинию?

Уинтерли не кивнул, не произнес ни слова, но Калли показалось очень важным то, что он не пытался ничего отрицать.

– Я знаю, вы сделаете все, о чем она вас попросила. Вы – человек, обуреваемый самыми разными идеями и эмоциями, которые копятся в вашей упрямой голове, мистер Джеймс Уинтерли, как бы вы ни хотели доказать обратное!

– Леди Лорейн, вам кажется, что вы хорошо меня знаете. Интересно, что думает по этому поводу ваш муж?

– Он скажет, что доверяет мне, хотя в ваших мотивах он наверняка до конца не уверен, – произнесла Калли уверенно.

– Как только я услышал, что Питерс тоже упоминается в завещании Виржинии, я подумал: этот человек слишком замкнут и рассудителен, чтобы очертя голову бросаться в любовь и брак, как мой брат и его ненадежный лучший друг. Но оказалось, он еще хуже, чем они. Нынешним летом он не мог влюбиться, потому что уже влюбился десять лет назад! Очевидно, мне предстоит доказать, что Виржиния не способна отправить к алтарю четверых мужчин в течение года.

– В начале прошлого года никто из вас не думал, что она преуспеет хоть с одним из четверых, – лукаво напомнила ему Калли, потом усмехнулась, глядя на его возмущение. – Если ей в самом деле удастся и на вас применить свое волшебство, заранее представляю, что вы станете самым несгибаемым героем, мистер Уинтерли, – поддразнила она, потому что кому-то ведь следовало противиться Виржинии…

Семья относилась к нему с настороженностью, и у нее сердце кровью обливалось, когда она смотрела на него. По какой-то странной причине он как будто позволил им с Гидеоном проникнуть гораздо дальше за линию его укреплений, чем свойственно таким мнительным людям, как он.

– Я совсем не герой, – только и ответил он, и Калли поняла: он изо всех сил старается вернуть самообладание, гадая, что леди Виржиния припасла для него.