Элизабет Бикон - Обещание лорда Лорейна [litres]

– Леди Виржиния прекрасно разбиралась в человеческих характерах.

– Вы ведь не сделали, как она хотела, и не вернулись к моему кузену, когда она приезжала к вам и умоляла позволить ему вторую попытку, верно?

– Как вы об этом узнали? – спросила Калли, поздно вспомнив, как умен ее собеседник.

Он поднял бровь, давая понять, что он сказал наугад.

– Вы очень умны, мистер Уинтерли!

– Да, леди Лорейн. Я отказываюсь плясать под чью-либо дудку, кроме моей, с тех пор, как вырос настолько, что мог выбирать, и мне не хочется так поступать даже по просьбе Виржинии.

– Представляю, каким вы были не по годам развитым и упрямым мальчишкой. Ничего удивительного в том, что леди Виржиния вас обожала, – улыбнулась Калли.

– Она была не из тех женщин, которые способны обожать кого-либо из нас, – произнес Уинтерли с таким видом, как будто хотел закончить разговор.

– Все мы, кто считает вас неотъемлемой частью семьи, благодарны ей за то, что она не позволяла вам понять, какое особое место вы занимаете в ее сердце. Иначе вы выросли бы невыносимым.

– Для человека, который лишь раз встречался с моей двоюродной теткой, вы подозрительно много знаете о ней.

– В самом деле, подозрительно! – Калли улыбнулась, глядя на своего красивого собеседника. – Женская интуиция, – вкрадчиво добавила она.

– Скорее, Гидеон, – возразил ее собеседник. – Или кто-то из них сказал вам, что они согласились выполнить требование Виржинии только потому, что успех их начинаний означал, что я унаследую состояние и они в конце концов смогут от меня избавиться?

– «Один из них»? – насмешливо переспросила она. – Имеете в виду одного из ваших многочисленных братьев?

– У меня только один сводный брат, который хотел бы, чтобы я никогда не родился на свет.

– Я в этом сомневаюсь, но, каковы бы ни были узы вашего родства, вы четверо похожи друг на друга как две капли воды – официальные вы родственники или нет, – заметила Калли, поворачиваясь к собственному герою и не скрывая ни радости, ни любви. – Полно, мистер Уинтерли, вы ведь любите приключения? Когда вы отказывались от сложной задачи, особенно такой, которая обернется к вашей выгоде, если все сделать правильно? – рассеянно продолжала она.

– У тебя неимоверно серьезный вид, – поддразнил Гидеон, улыбаясь жене, ведь сегодня настроение у него было особенным, потому что она наконец открыто призналась ему в своей любви – как и он.

– Дело очень серьезное, и тебе непременно нужно об этом узнать. Завтра утром я выхожу замуж за лучшего из рыцарей леди Виржинии!

– Знаю… Она была замечательной, верно? – В его глазах мелькали искренние любовь и восхищение. – Я был кукушонком в ее гнезде, и все же ей удалось меня полюбить. Одному Богу известно, что она припасла для вас, Уинтерли. Вы всегда были ее любимчиком.

– А значит, вы все-таки говорили обо мне с женой? Как лестно думать, что я играю настолько важную роль в ваших разговорах – а ведь мы случайно встретились совсем недавно!

– На самом деле вы никогда не играете важной роли в наших беседах, когда мы наедине. Жаль вас разочаровывать. Просто моя жена отличается огромной чувствительностью и поразительным здравомыслием.

– Чушь, вы оба одинаково безумны, но, пока вы вместе, не думаю, что это как-то затронет весь остальной мир. Желаю вам счастья, сэр Гидеон и леди Питерс-Уинтерли-Лорейн, но прошу: ограничьтесь собственными делами в будущем, а от моих держитесь подальше. – Уинтерли элегантно развернулся и отошел от них.

– Калли, по-моему, он все-таки хороший в глубине души. – Гидеон тряхнул гривой черных волос, думая о загадке, которую представлял собой его кузен и… ну да, его друг.

– По-моему, тоже. Может быть, леди Виржиния в конце концов была права насчет него.

– Почему ты решила, милая, что она относилась к Джеймсу по-особенному? – рассеянно спросил он, стараясь не смотреть на нее слишком пытливо и забыть о сильном взаимном желании – оно снова стало невыносимым, хотя еще не объявляли, что ужин подан, и их отсутствие на празднике в их честь стало бы слишком заметным и невежливым.

– Потому, разумеется, что его она оставила под конец. Она начала с лорда Фарензе, очевидно, потому, что он наименее упрямый из всех упрямых Уинтерли, и двигалась дальше, пока не наткнулась на самый крепкий орешек из всех. Она говорила тебе, что его судьба зависит от тебя?

– Наверное, ты в самом деле ведьма, если знаешь об этом куске из ее завещания. Я что, разговариваю во сне?

– Только не о Джеймсе Уинтерли, к моей большой радости, – усмехнулась она, притворно скромно глядя на него.

Неужели он в самом деле разговаривает во сне?

– Не нужно было жениться на романистке, – ответил он.

– А мне кажется, что нужно. Подумай о том, как это когда-нибудь оживит нашу скучную жизнь в роли хозяев этого замка, – заметила она, намекая на самые разные сценарии, которые вплетались в ее самые необузданные фантазии, способные придать изюминку их семейной жизни. – О, Гидеон, не отвлекай меня! Дедушка ни за что не простит нас, если мы сегодня не позволим носиться с нами, как со знаменитостями.

– Думаешь, кто-нибудь из них будет шокирован? – спросил он, обводя жестом собравшихся Уинтерли, Бенбергов и Сиборнов: гости разбились на пары; казалось, все их внимание так же поглощено своими супругами в лучших вечерних нарядах, как она была поглощена Гидеоном. – По-моему, сегодня никто не засидится за столом допоздна.

– Согласна с тобой, и ты был прав, Гидеон…

– Конечно, – перебил он ее, пародируя тон адвоката.

– Я собиралась сказать, что ты прав относительно своих друзей и всех своих тайных родственников. Они мне нравятся, тем более что все они влюблены в своих жен. Даже леди Фрейя Сиборн как будто больше интересуется собственно своим мужем, чем тем, кто в какой постели был зачат; я слышала, что ее брат очень высокомерен.

– Она милая девушка и совсем не заносчива, ведь ей удалось приручить Ричарда Сиборна! Кроме того, она обладает исключительным вкусом в одежде. – Он метнул пылкий взгляд на платье жены, которое так искусно сшила присланная леди Фрейей портниха, – мерцающее розовое платье, которое так хорошо оттеняло сливочную кожу Калли и ее почти прирученные черные волосы и лучистые карие глаза; благодаря искусному вырезу и складкам платье подчеркивало ее тонкую талию и женственные изгибы. Оно явно пришлось по вкусу Гидеону. – Ты в самом деле прекрасно выглядишь, милая, – добавил он, не сводя пылающего взгляда со знаменитой подвески с бриллиантами и жемчугом, которую наследник Лорейна всегда дарил своей невесте накануне свадьбы. Судя по блеску в его серо-зеленых глазах, она поняла: он предпочитает, чтобы на ней, кроме этой подвески, ничего не было.