Валери Боумен - Мой милый повеса [litres]

Увидев ее сегодня в окружении мужчин, включая сэра Уинфорда, он был вне себя. В нем вскипела кровь. Мэг принадлежала ему, и только ему! Все те, кто ее окружал, не имели на нее никаких прав. Нет, ему все-таки нужно выпить! Когда – о дьявол! – он превратился в ревнивца? Именно такие чувства испытывал его отец? Нет, не может быть! Мэг ему не изменяла, но он все равно ревнует.

Харт поставил бокал на стол. Он хотел выпить, чтобы прочистить мозги и собраться с мыслями, но тогда ему станет тошно от самого себя. И тут до него дошло: он такой же, как его отец, – пьющий, с сердцем, закрытым на замок. Всегда ему казалось, что он прямая противоположность своему старику, а выяснилось, что такой же. Нет, он обойдется без проклятой выпивки, чтобы поговорить с женой. Харт быстро вышел из кабинета и стал подниматься по лестнице. Он поговорит с ней сейчас же, трезвым!

От резкого толчка дверь в его спальню распахнулась настежь, ударившись о стену. На ходу развязывая галстук, Харт широким шагом пересек комнату и подошел к двери, разделявшей их с женой спальни, и ударом открыл ее.

– Уже выпил? Так быстро? Впрочем, долго ли, с таким-то опытом…

Мэг сидела за туалетным столиком, вытаскивая из ушей изумрудные серьги, уже переодевшись в голубой пеньюар. Вероятно, горничная помогла убрать бальное платье, а потом исчезла.

– Я уже сказал: нам нужно поговорить!

Харт понимал, что ведет себя по-дурацки, но ничего не мог с собой поделать.

Мэг подняла на него глаза в зеркале. На нее не произвел впечатления ни повышенный тон, ни его гнев. Похоже, она опять мысленно сравнивает его со своей матерью.

– Ну так говори.

Харт начал расстегивать пуговицы на рубашке.

– Почему ты уехала из Лондона?

В зеркале сверкнули ее зеленые глаза.

– А разве не очевидно?

Харт скрипнул зубами. Похоже, она не собирается облегчать ему этот разговор.

– Потому что увидела меня с Марией?

Мэг резко развернулась на пуфе.

– Помимо всего остального.

Он вытащил расстегнутую рубашку из бриджей, и теперь стала видна его обнаженная грудь.

– Я не прикоснулся к ней.

Мэг приподняла бровь и, прежде чем развернуться к зеркалу, резко заявила:

– Ты думаешь, мне от этого легче? Хочешь получить за это награду?

Харт врезал кулаком по стене, так что висевшая там картина угрожающе закачалась.

– К черту, Мэг! Я не дотронулся ни до одной женщины с тех пор, как…

Она дернулась, словно от пощечины.

– Пожалуйста, избавь меня от подробностей!

– …с тех пор, как увидел тебя на балу у Ходжесов. В тот вечер, когда мы встретились, я безумно тебя хотел.

Она натолкнулась на его взгляд в зеркале.

– Что?

– Ты прекрасно слышала. Я хотел тебя в ту ночь, хотел и до нее, хочу сейчас, в этот самый момент.

Ее взгляд не отпускал его в зеркале, и он увидел, как глаза у нее наполняются слезами. Она снова резко развернулась к нему.

– Не лги мне, Харт!

– Я честен, как никогда. Сегодня, когда я увидел тебя в окружении тех мужчин, мне захотелось убить их всех. Я никогда не был ревнивым, поэтому не знаю, что теперь с этим делать.

Она поднялась и сделала два шага в его сторону.

– С чем?

Харт обнял ее и погрузил пальцы в волосы.

– С ревностью. Что ты собиралась сказать мне в тот вечер? В саду у Люси?

Его взгляд ощупывал ее лицо, с обожанием отмечая каждую веснушку на тонком носике, и он заметил, как в глазах ее мелькнуло беспокойство.

– От кого ты это узнал?

– Сначала от Люси, потом – от Сары. Поделись, Мэг.

– Они не должны были говорить об этом с тобой.

– Наверное, но я тоже кое-что припоминаю. Ты все время пыталась что-то сказать, а я не давал, постоянно тебя прерывал.

Мэг покачала головой.

– Больше это не имеет значения.

– Люси и Сара, судя по всему, считают иначе и говорят, что это очень важно.

– Нет, уже нет. Поцелуй меня.

Он завладел ее губами, потом проложил дорожку поцелуев вниз вдоль шеи, до ключиц, и пробормотал между поцелуями:

– Для меня важно.

Мэг притянула его голову к себе.

– Не сегодня, Харт. Сегодня давай займемся вот этим.

Она спустила пеньюар с плеч и позволила ему соскользнуть на пол. У Харта перехватило дыхание при виде ее обнаженного тела, замерцавшего в свете свечей.

Он поднял ее на руки и понес к кровати, а когда уложил на покрывало, Мэг неожиданно притянула его к себе. Харт повозился с бриджами, потом ногой отбросил их в сторону и раздвинул ей бедра.

– Скажи, что хочешь меня, Мэг.

– Я хочу тебя, – выдохнула она.

– Давай я кое-что тебе покажу, – выдохнул Харт.

За то время, что они не виделись, Мэг так изголодалась по нему, что прижала к себе его бедра, желая лишь одного: чтобы он оказался в ней, – но Харт неожиданно соскользнул вниз вдоль ее тела. Мэг была готова зарыдать, когда он прервал их поцелуй, и попыталась вернуть его назад.

– Подожди, – шепнул Харт, целуя ей соски, потом живот, внутреннюю сторону бедер.

Когда, положив руки на колени, он раздвинул ей ноги, Мэг прикусила ладонь. Что он задумал?

О боже!

Его язык проник в складки у нее между бедер, и она крепко зажмурилась. Люси о таком ничего не говорила, и для нее это стало шоком. Его горячий язык ласкал ее, вызывая в ней одну волну наслаждения за другой, заставляя напрягаться бедра.

– Скажи, что хочешь меня, – услышала Мэг и ощутила его теплое дыхание у себя внизу живота.

– Я хочу тебя, – словно эхо откликнулась Мэг, всхлипывая, кусая кожу на ладони и стараясь не закричать в голос, чтобы не услышали слуги.

Его язык продолжал свою ласковую атаку, а на нее накатывало, волна за волной, наслаждение. Харт руками крепко держал ей колени, а язык его в это время трудился над ее беззащитной плотью, погружаясь в нее снова и снова, а когда выходил наружу, вылизывал тот самый бугорок раз за разом, снова и снова, пока она не закричала. Мэг задыхалась, ей не хватало воздуха. И когда Харт опять навис над ней, теперь уже она потребовала, схватив его за волосы и притянув к себе:

– Скажи мне, что хочешь меня.

– Я хочу тебя.

Ноги у нее так и оставались разведенными, но теперь под тяжестью его тела. Харт на ощупь нашел вход в нее, потом последовало короткое движение бедрами, и Мэг, всхлипнув и уткнувшись ему в плечо, приняла его в себя, потом откинула голову на подушку и замотала ею из стороны в сторону. Он двигал бедрами вперед-назад, и при каждом его движении вверх она протестующе вскрикивала, не желая отпускать его.

С каждым новым толчком он рычал, двигая бедрами:

– Я хочу тебя!

На следующее утро, когда Харт натягивал бриджи, Мэг перекатилась на бок и погладила его по спине. Прикосновение было для него сладкой пыткой. Он опять хотел ее. Ночью Мэг так и не сказала, что любит его, но и он не сказал. Господи, хоть когда-нибудь он узнает, что такое любовь?