Валери Боумен - Мой милый повеса [litres]

Мэг покраснела и потянула его за руку, давая понять, чтобы убрал ногу со стула, и Харт заключил ее в объятия и закружил. Граф же, что-то шипя от досады, с багровым лицом ринулся через толпу к выходу.

– Означает ли это, что ты… – с надеждой начала Мэг.

Харт кивнул и проглотил комок в горле, с нежностью вглядываясь в ее лицо, а потом вдруг опустился перед ней на колено.

– Мэг Хайгейт, я люблю тебя, люблю больше жизни, хоть и не заслуживаю тебя, да и вряд ли у меня когда-нибудь получится стать достойным тебя в полной мере, но я хочу, чтобы наш брак был полон счастья, радости и любви. И чтобы у нас были дети, много детей! Неприлично много – как минимум десяток. До конца моих дней я готов делать все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива.

– Всего десяток? – Уголки ее губ слегка изогнулись в улыбке, предназначенной только ему, и Харт понял, что победил!

– А ты все еще любишь меня?

Он знал ответ, но так хотелось услышать еще раз.

Ее глаза заблестели от набежавших слез.

– Да, люблю, уже много лет, несмотря ни на что.

– Мне так больше нравится. – Он понизил голос. – Пойдешь сейчас со мной? Тогда, может, сбежим? – тихо спросил Харт.

Лукавая улыбка появилась на ее лице.

– Не знаю. Это зависит от того, куда. Мне было неплохо и у стены, да и привычно, ты же знаешь.

Он с вожделением окинул ее взглядом, потом, наклонившись, шепнул:

– В постель.

– В таком случае нам пора?

С улыбкой от уха до уха Харт подхватил ее на руки и двинулся из зала, забыв о представлении, которое только что устроил.

– Моя дорогая, обещаю, что больше ты никогда не будешь сидеть в сторонке, у стены.

А ночью они занимались любовью – долго, неистово. Красавец муж доказал Мэг, что любит ее, так что не осталось больше сомнений. Пресытившись и отдышавшись, она перекатилась на бок и, опершись на локоть, поцеловала мужа в заросшую щетиной щеку.

Харт засмеялся, придвинулся к ней и поцеловал в губы, а затем в ладошку.

– До сих пор смех разбирает, стоит вспомнить, как ты заявился к Личфилдам и устроил сцену, – хихикнула Мэг.

– Так поступить следовало давно, еще год назад: схватить тебя в охапку и потребовать, чтобы ты вышла за меня.

Мэг игриво шлепнула его по плечу.

– Это когда ты принял меня за свою любовницу?

Харт тоже улегся поудобнее, опершись на локоть.

– Да, верно, но я быстро понял, что ошибся. И представь мое удивление, что ближайшая подруга моей младшей сестренки может вот так целоваться.

Мэг опять шлепнула его.

– А на следующий день в карете, после того как Сара сбежала из церкви, ты на меня даже не взглянул.

– Я просто боялся на тебя смотреть: глаза так и косились на твои восхитительные губы.

Мэг обняла мужа за плечи. Ей все еще казалось, что это сон: любимый и такой желанный мужчина лежит с ней в постели, его мускулистая грудь обнажена, а на таком родном лице блуждает улыбка.

– Харт, скажи: тебе известно, почему наши родители враждуют?

Улыбка вмиг сползла с его лица.

– Да, но это скверная история, любимая.

Мэг приподнялась на локте и натянула простыню, прикрывая грудь.

– Я должна знать.

Он провел рукой по волосам.

– Ладно. До того, как мои родители сочетались браком, моя мать была безумно влюблена в твоего отца. Они уже собирались пожениться, но тут ей подвернулся мой отец, богатый граф, и барона она бросила.

Мэг кивнула.

– Да, что-то такое я слышала, но это было много лет назад. А я помню, что скандалы у родителей начались когда мне было уже лет десять.

– Да, поначалу они иногда встречались и даже ходили друг к другу в гости, пока однажды мой отец и твоя мать не наткнулись на твоего отца и мою мать, которые целовались в гостиной.

Мэг ахнула и прикрыла рот рукой.

– Мне очень жаль, но это правда.

– Я об этом не знала.

– Да я и сам узнал из пьяных откровений папаши: слава богу, без подробностей! После того как на свет появилась Сара, она заявила, что свою миссию выполнила: наследник есть, а теперь вот еще и дочь, – поэтому она уходит.

– О, это же… ужасно!

– Отец часто пил и всегда говорил одно и то же: гуляла, изменяла, – а мне приходилось слушать.

Мэг покачала головой.

– Неудивительно, что ты даже слышать не хотел о женитьбе.

– Я был ожесточен.

– Давай поклянемся, что никогда не будем такими, как они! Я не вынесу, если мы станем ненавидеть друг друга, как наши родители.

– Согласен. Мне не хочется ходить с рогами и гадать, где и с кем сейчас моя жена.

– Клянусь, что никогда не дам тебе повода для ревности.

– Да, знаю. Я люблю тебя, Мэг.

– И я, я тоже очень тебя люблю. – Она провела кончиком пальца вдоль его скулы. – Скажи, это правда, что ты заплатил долги моего отца?

Харт удивленно уставился на нее.

– Откуда ты это…

– Твой отец сказал сегодня, когда угрожал, что будет добиваться расторжения брака. У меня, конечно, были некоторые подозрения: отец вдруг объявил, что они никуда не уедут, дом начал ремонтировать, у матери новое платье появилось.

– Я взял под контроль все дела твоего отца, так что каждый месяц мы будем с ним видеться. Еще придется отслеживать его расходы, чтобы не наделал новых долгов, хоть он и пообещал, что такого не повторится.

– Твой отец был вне себя от злости и говорил, что это его деньги, – заметила Мэг.

– Мне все равно, что он говорил. У меня есть и свои деньги: получил солидный капитал от бабки.

– Он еще сказал, что нанял юриста и добьется, что наш брак аннулируют, пусть даже это будет последнее, что ему удастся сделать.

– Пусть только попытается, только попробует. Тогда это действительно станет его последним делом. Ему меня не запугать: он громко лает, но не кусает. Кроме того, в его же интересах, чтобы скандал улегся как можно быстрее. Я не удивлюсь, что при следующей встрече он будет вести себя так, словно ты обожаемая невестка.

Мэг помолчала, и глаза ее наполнились слезами.

– Ты помог моему отцу, помог, даже несмотря на то, что ненавидел меня.

Харт заключил жену в объятия.

– Разве я когда-нибудь тебя ненавидел? Просто был слеп и глух. Гордыня не позволяла мне понять очевидное.

– Что именно?

– То, что я полюбил тебя.

Кончиком пальца он потрогал веснушки у нее на переносице, а она погладила его заросшую щеку.

– Спасибо тебе за все. Уверена, что и отец благодарен тебе за помощь.

– Чего не скажешь о твоей матушке.

– По-моему, она вообще не способна на такое чувство. Я не припомню ни одного дня, чтобы она казалась счастливой.

– Остается лишь ее пожалеть.

– Но мы с тобой будем счастливы. Каждый день! А ведь этого могло и не произойти, если бы не Люси.

– Да, – согласился Харт. – Она, конечно, не относится к моим любимым персонам, и мне потребуется сделать над собой некоторое усилие, чтобы простить ее за то, что окрестила меня идиотом, но сваха из нее – о-го-го! В этом деле ей нет равных.