Валери Боумен - Мой милый повеса [litres]

– Если у вас с сыном какие-то проблемы, с ним вам их и решать.

– Это вы так считаете, дорогуша. Я уже нанял юриста, который займется расторжением брака.

– Вы даже не представляете, какие основания должны быть для этого.

– Одно из них – отсутствие брачных отношений.

– Из-за бессилия мужчины! Вы полагаете, что Харт готов на такое?

– Однажды он еще и поблагодарит меня за это.

– Вы совсем не знаете своего сына.

– А вы?

– Я – да! Знаю, как он обожает свою сестру и добр со слугами; знаю, что у него появляются мелкие морщинки вокруг глаз, когда смеется, а когда устает, потирает; знаю, что он приспособился жить рядом с вами, хоть вы и запугали его своими рассказами об ужасах семейной жизни; еще знаю, что вы, все четверо – я и о своих родителях тоже, – недостойны своих детей, поэтому не заслуживаете благодарности.

Граф закатил глаза.

– Великолепный спич; насколько эмоциональный, настолько же и бессмысленный. Самым злостным сплетницам из тех, что присутствовали на балу, я уже шепнул новость об аннулировании вашего брака. Когда вы вернетесь в бальный зал, те, кто прикидывался вашими друзьями, встретят вас насмешками.

– Вы сумасшедший!

– Я мог бы вам ничего не говорить, так что считайте проявлением моей доброты, что все же решил предупредить. Уезжайте отсюда как можно скорее: в Нортумбрию, или где вы еще можете укрыться от сплетен. На вашем месте я все же уговорил бы родителей переехать в Европу.

– Ни за что! – Подобрав юбки, Мэг ринулась к двери.

– Да ради бога! – крикнул ей в спину граф. – Только потом не говорите, что я вас не предупреждал.

Его безумный смех преследовал ее до тех пор, пока она не миновала коридор за серебряной гостиной.

Примерно через полчаса Харт смог понаблюдать, как Мэг уезжает на бал. Господи, как же она прекрасна, его жена! И совершенно права: он слепец и глупец. Ему неожиданно пришли на память слова Беркли по поводу брака. Он сказал тогда, что счастливый брак – здесь, рядом, стоит только протянуть руку. Главное – не пройти мимо.

Господи, ему ведь повезло: жена любит его, любит по-настоящему: не за титул или состояние, а просто потому, что он есть. Мэг никогда ему не изменит, его жена само совершенство, а он своими руками оттолкнул ее.

Все их встречи с того момента, как ей исполнилось шестнадцать, пронеслись перед его глазами. Он и в самом деле не обращал на нее внимания, зато Мэг вспыхивала румянцем, глупо хихикала, смеялась. Очень часто Сара задумчиво смотрела на них: то на нее, то на него. Он замечал это, но не придавал особого значения. Однако оказалось, что в его памяти сохранились разные эпизоды: как Мэг, например, начинает заикаться в его присутствии или резко умолкает, стоит ему зайти в комнату. Ей были известны клички его лошадей. Она сидела у его постели, когда прошлой осенью он сломал ногу. Она всегда была рядом, даже когда, подпирая стену на балу, тихо наблюдала за ним. Мэг ждала и надеялась, что когда-нибудь он поумнеет и обратит на нее внимание, а он оставался слепым и глухим все эти годы. «Если ты не готов любить меня так же, как я люблю тебя, – сказала Мэг, – тогда не приезжай за мной». Господи, да он кинется за ней прямо сейчас! Перескакивая через две ступеньки, Харт слетел вниз, чтобы найти горничную жены и узнать, куда именно та отправилась, и на бегу приказал дворецкому:

– Подавайте карету!

Поговорив с горничной, Харт помчался наверх и вызвал камердинера: надо было переодеться, немедленно!

Через час Харт шел через бальный зал в особняке Личфилдов, раздвигая толпу, не замечая друзей и знакомых, отчаянно пытаясь отыскать жену. Он уже осмотрел все комнаты, но ее нигде не было, наконец наткнулся на Сару.

– Где она?

Сестра сразу поняла, кого он разыскивает, подошла ближе и понизила голос до шепота:

– Харт, отец рвет и мечет: узнал, что ты оплатил долги Тиммонса, и ждет тебя для разговора.

– Мне сейчас не до него. Где она? – повторил Харт.

– Ты должен меня выслушать, Харт. Отец распустил слух, что ты собираешься аннулировать свой брак, потому что не осуществил то, что должен был, и что Мэг фактически не является твоей женой.

– Да где она? – Харт в отчаянии огляделся: если родитель попадется ему на глаза, он порвет мерзавца на куски.

Вздохнув, Сара ткнула пальцем в дальний угол. Да, Мэг была там, опять стояла у стены, как в тот вечер, когда он пригласил ее на танец в первый раз, и все из-за того, что отец распустил мерзкие сплетни. Вот сукин сын!

Ее пальцы теребили шнурок на ридикюле, а глаза не отрывались от пола. Как она красива и как беззащитна! При взгляде на нее замирало сердце. Он вдруг понял, что… любит ее, любит отчаянно. В ней столько нежности и очарования. Именно это Харт отметил тогда, на балу у Ходжесов, именно с этого момента она стала его женой, без которой он не мог, да и не хотел жить. Решительным шагом Харт подошел к ней, к горлу подкатил комок: вдруг не простит? Что, если не поверит в его любовь?

При его приближении она подняла глаза, испуганные, как у зайчонка, готового в любой момент дать стрекача. В тот же момент краем глаза он увидел отца, направлявшегося к ним.

– Харт… – неуверенно проговорила Мэг.

– Мне нужно перекинуться с тобой парой слов, прямо сейчас! – потребовал и подошедший отец.

– Убирайся с глаз моих! – прорычал Харт, не в силах оторваться от Мэг.

– Я должен поговорить с тобой, наедине! – повторил граф. – Ты должен кое-что узнать.

– Я сказал – нет! – процедил Харт сквозь зубы. – Почему Мэг сидит в углу? Как можно было такое допустить.

Отец усмехнулся:

– Стоит ли так нервничать? Она всего лишь…

– …Моя жена! – рявкнул Харт, и голос его наверняка услышали все присутствующие. – Мэг моя жена, отец, и я безумно ее люблю! И меня совершенно не волнует чье бы то ни было мнение по этому поводу. Если ты не готов это принять, убирайся прочь с моих глаз!

Граф примирительно поднял обе руки.

– Я вижу, ты сегодня не в состоянии мыслить адекватно.

Люди вокруг смотрели на них с нескрываемым интересом. Шепоток становился все слышнее по мере того, как все больше и больше гостей поворачивались в их сторону.

А Харт не собирался молчать.

– Напротив: я наконец-то прозрел. Сара сказала мне, что ты объявил во всеуслышание, будто мой брак не вошел в законную силу. Это так?

Графа аж перекосило. Лицо у него побагровело.

Харт подал руку Мэг и притянул поближе к себе, а на стул, на котором она только что сидела, поставил ногу и крикнул во весь голос:

– Послушайте меня! Мой отец солгал, облил грязью меня и мою жену. Леди Хайгейт самая лучшая женщина на свете, и я рад, что могу назвать ее своей женой. Более того, я счастлив объявить, что мы регулярно подтверждаем законность нашего брака, и, надеюсь, сегодняшнаяя ночь не станет исключением, если, конечно, она простит мне эту кошмарную сцену.