Маргерит Кэй - Обольстительная леди Констанс

Ее затопило облегчение, хотя радость была с примесью горечи. Новое начало для Кадара становилось началом конца их отношений.

Он дотронулся до ее щеки:

– Ты была права. Я наконец-то могу освободиться от прошлого и с нетерпением ждать того, что приготовило для меня будущее. Умница Кон-станс.

– Довольная Констанс, – возразила она со слабой улыбкой, – которая испытывает облегчение.

– Пленительная Констанс. – Кадар обвил рукой ее талию, привлекая ее к себе. Лицо его прояснилось. – Ну вот, теперь мы оба по-своему обрели свободу. Предлагаю отпраздновать это важное событие.

– Что ты имеешь в виду?

– Короткую передышку, – произнес Кадар с безусловно греховной улыбкой. – Разорвав с прошлым, мы должны ненадолго остановить время, прежде чем каждый из нас встретится с будущим.

– Время нельзя остановить, – предупредила Констанс, стараясь не поддаваться заблуждению.

– Невозможно остановить реальную жизнь, – ответил Кадар, крепче обнимая ее. – По крайней мере, бежать от нее. Что ты думаешь?

– Думаю, это было бы неразумно, – сказала Констанс, лицо которой пылало. – Мы с таким трудом избежали домыслов, уважаем приличия. Почему же сейчас, когда мое пребывание в Маримоне близится к концу…

– Именно потому, что твое время здесь близится к концу, как и мои обязательства. Потому, что всю оставшуюся жизнь мне придется соблюдать приличия, и у нас с тобой очень мало времени для того, чтобы предаться страсти.

– Предаться страсти… Мне бы очень хотелось предаться страсти, – призналась Констанс. Но для этого оставалось так мало времени! Душераздирающе мало. И все же мало – лучше, чем ничего. – По-твоему, мы поступим безрассудно, если поддадимся искушению?

– Я уверен, что мы поступим очень безрассудно, и я ничего не обещаю.

– Тогда давай поступим безрассудно! – пылко воскликнула она.

– Что ж, так тому и быть. Передышка, – сказал Кадар и, наконец, поцеловал ее.

На следующее утро Констанс сидела на деревянной швартовочной тумбе на пристани и смотрела, как Кадар готовит их дау к выходу в море. Казалось, с его плеч упала огромная тяжесть. Она и мечтать не могла, что человек, каким он был, когда она его увидела впервые, столько поведает ей о себе. Она чувствовала, что ей оказана большая честь, понимала, что в будущем его ждет счастье и что это усилит ее решимость покинуть Маримон в поисках собственного счастья. Она не питала никаких иллюзий. Их с Кадаром дороги к свободе никогда не совпадут. Как ни соблазнительно откладывать свой отъезд, с каждым днем, проведенным в его обществе, росла ее любовь к нему. Но тем больше возрастет и сердечная боль, когда ей придется с ним расстаться. Ей придется уехать, пока у нее еще есть воля и решимость так поступить.

Отъезд маячил на горизонте, как шторм. Но сегодня небо было идеально голубым; вода – бирюзовой, а Кадар улыбался ей с борта дау своей улыбкой, от которой она таяла. Передышка. Да, она насладится передышкой в полной мере.

– Ты готова?! – крикнул он, и она встала.

Кадар надел простые белые хлопчатобумажные штаны и рубаху. Ноги у него были босыми. Кон-станс тоже сняла тапочки и бросила их на дно дау. Она тоже оделась просто: абрикосовые шаровары и блуза, более темное оранжевое верхнее платье, волосы связаны лентой такого же цвета.

Судно было выкрашено в белый цвет, корма низко сидела в воде, а остроконечный нос чуть выдавался вперед. Кадар уже поставил белый треугольный парус, стоящий под углом к мачте, хотя он еще не до конца наполнился ветром. Хотя судно было крошечным по сравнению с торговыми судами, застывшими в гавани, очутившись на борту, Констанс поняла, что оно значительно больше, чем та лодочка, на которой они плавали к бассейну.

– Разве тебе не нужна помощь с парусом? – спросила она.

– У меня есть вся помощь, какая мне нужна, – смеясь, ответил Кадар. – Ты ведь сама говорила, что хочешь научиться, помнишь?

Сердце у нее екнуло от возбуждения.

– Да, с удовольствием поучусь. – Констанс внимательно смотрела на парус; теперь, когда она очутилась с ним рядом, он казался огромным. – Но почему на этом судне? Разве мне не проще было бы учиться на лодке поменьше?

– На втором суденышке можно ходить лишь вблизи от берега, – ответил Кадар.

Она не сразу поняла смысл его слов, а когда поняла, обессиленно опустилась на узкое сиденье. Внутри у нее все сжалось от дурного предчувствия.

– Мы идем в открытое море.

– Нет, Констанс, если ты не хочешь. – Кадар сел напротив. – Ты сказала, что, если научишься плавать, ты преодолеешь страх утонуть, но я подумал, что тебе приятно было бы доказать это самой себе, прежде чем ты уплывешь на край света, как тебе, по твоим словам, хочется поступить.

Она едва заметно улыбнулась при этом воспоминании.

– Только потому, что ты не можешь дать мне лестницу, чтобы я достала до звезд.

– Если бы мог, я дал бы ее тебе, не сомневайся. Но даже у правителей есть свои пределы. Могу обещать тебе ночь на пляже, когда волны будут шелестеть, а звезды сверкать над головой, как ты и хотела. Как по-твоему, справишься ты с путешествием?

Ее ждало испытание перед более долгим морским путешествием. Он такой заботливый… комок подступил ей к горлу. В то же время Констанс показалось, что сердце ее сжимается. Он считает ее отъезд и неизбежным, и неминуемым. Теперь он мог идти своей дорогой. Чего, в конце концов, она и хотела для него, пусть даже в его будущем для нее нет места. Она все понимала. Да, она все прекрасно понимала.

– Констанс! Если тебе страшно, давай не будем…

– Нет. – Она не позволит мрачным мыслям испортить сегодняшний день и позаботится о том, чтобы Кадар даже не догадался о подобных мыслях. Победив призраки его утраченной любви, она не хотела нагружать его бременем вины за то, что ему не удалось прогнать ее призраков. – Нет, – решительно повторила она, поднимаясь с узкой скамьи. – Я хочу научиться ходить под парусом и хочу победить свои страхи.

– Храбрая Констанс. – Кадар поцеловал ей руку.

– Будем надеяться, что я не окажусь Констанс-Катастрофой, – ответила она, – и из-за меня судно не опрокинется. Давай скорее отплывать, пока храбрость не покинула меня.

Ей не нужно было беспокоиться. Кадар оказался опытным судоводителем и превосходным наставником. С того мига, как они вышли из гавани и ветер наполнил треугольный парус, он поручил ей руль, заверив ее, что дау почти невозможно перевернуть. Первые полчаса ей казалось, что она изо всех сил пытается опровергнуть его слова, так как вела их не под тем углом к каждой встречной волне, и суденышко опасно кренилось. Однажды волна захлестнула их, обдав брызгами.

– Кадар! – вскрикнула она, ужасаясь и радуясь одновременно. Волосы у нее промокли насквозь, руки на гладкой поверхности руля стали скользкими. – Пожалуйста, смени меня, я не умею с этим управляться.