Джоанна Линдсей - Это дикое сердце [litres]

– Мистер Брауэр выкопал под ним яму. Он сделал это для своей жены. Он был в сарае, когда на нас напали, и велел нам лезть туда. А мы с Сарой обе лишились чувств. Наверное, из-за этого мы не услышали твоих криков.

Еще секунда ушла на то, чтобы до него дошел весь смысл услышанного.

– Сара тоже жива?

Кортни кивнула.

– И снова замужем.

Девушка объяснила: все считали, что он попал в плен к индейцам, а выжить там невозможно. Она сказала, что не переставала надеяться ни на минуту, а потом вкратце рассказала, как прошли последние четыре года ее жизни, до того дня, когда она увидела его фотографию в старой газете.

– Сара решила, что я сошла с ума. Но, скажу по правде, я думаю, она не хотела верить, что это ты. Ей нравится быть женой Гарри.

– Я тоже снова женился, Кортни.

– Я знаю. Сегодня я ночевала в «Бар М» у Маргарет Роули. Она рассказала мне про Эллу.

Не снимая рук с плеч дочери, он посмотрел в окно.

– Господи, теперь, выходит, у меня две жены! С этим нужно что-то делать.

– А у Сары два мужа, – с улыбкой подхватила Кортни. – Но я не сомневаюсь, она согласится, что отмена одного брака лучше, чем два развода. Как считаешь?

– Могу только надеяться на это.

– Папа? – спросила Кортни. – Почему ты покинул ферму? Ты был ранен, почему не стал ждать помощи?

– Я не мог смириться с мыслью, дорогая, что ты сгорела вместе с домом. Мне нужно было убраться оттуда. Знаю, так не следовало поступать, но в то время я не мог рассуждать здраво. Я даже не взял лошадь! Можешь понять, в каком состоянии пребывал мой разум. Я кое-как добрел до реки и там потерял сознание. Меня нашел священник, путешествовавший с семьей, и только когда мы уже заехали далеко вглубь Индейской территории, у меня в голове прояснилось настолько, что я понял – мы направляемся в Техас.

– Вот, значит, как ты попал в Уэйко.

– Да. Я постарался все забыть. Я устроил себе новую жизнь. Здесь живут хорошие люди. – Тут он вдруг замолчал ненадолго, потом спросил: – Почему ты вчера остановилась в «Бар М», а не приехала в город?

– Чандос привез меня туда.

– Чандос? Что это за имя такое?

«Имя, которое я буду повторять, пока не закончу свое дело» .

– Это имя ему дала сестра. Это сын Флетчера Стрэтона, или, скорее, блудный сын. Это долго объяснять, папа.

– Расскажи, как ты попала сюда из Канзаса.

– Меня привез Чандос.

– Сам? – удивился он, она кивнула. – Ты путешествовала с ним одна?

На его потрясенном лице ясно читались нравственные устои, заставившие его однажды жениться на экономке. Кортни даже рассердилась на отца, чему сама же удивилась.

– Папа, посмотри на меня. Я уже не ребенок. Я достаточно взрослая, чтобы самой принимать решения. Я решила путешествовать с мужчиной, потому что это был единственный способ добраться сюда. Все равно, это уже в прошлом, – прибавила она. – Я здесь.

– Но… все прошло хорошо?

– Чандос меня защищал. Он не позволил ничему плохому со мной случиться.

– Это не… не то, что я имел в виду.

– Ох, папа, – вздохнула Кортни.

– Папа? – донесся изумленный голос из-за спины ее отца. – Эдвард, я думала, у тебя всего одна дочь.

Кортни была только рада столь своевременному вмешательству. Она боялась, что у отца сложится типично родительское отношение к Чандосу. Но она уже не была робким, бессловесным существом, как когда-то. Она не собиралась извиняться за то, в чем не видела своей вины. И все же, не правильно было с этого начинать строить новые взаимоотношения с отцом.

Поэтому, хоть Кортни и готова была заранее невзлюбить новую жену отца, она пошла к ней, с благодарностью протягивая руку.

– Вы, должно быть, Элла, – тепло улыбаясь, произнесла Кортни. – Да, верно, у него всего одна дочь, это я, как видите, живая и здоровая. Но пусть лучше он сам расскажет вам, что случилось. Я оставила дорожную сумку на пороге, и, если миссис Мэннинг меня проведет в мою комнату…

Она хотела обойти удивленную Эллу, когда ее остановил голос отца:

– Мы обсудим это позже, Кортни.

– Если нужно. – Она попыталась говорить с беззаботным выражением. – Но мне правда хотелось бы поскорее устроиться. И я уверена, у Эллы сейчас тоже не так много времени… Или уроки на сегодня закончились?

– Нет, нет, мне еще нужно вернуться.

Кортни снова улыбнулась ничего не понимающей леди и вышла из комнаты. В коридоре она прислонилась к стене, закрыв глаза. Она слышала, как отец объяснял все жене, а Элла радовалась за него.

Элла была довольно красивой молодой женщиной. Кортни не ожидала, что она окажется настолько молодой – лет двадцати пяти или около того. Имея ярко-рыжие волосы и светло-зеленые глаза (очень выигрышное сочетание), Элла не была похожа на тех учителей, которых Кортни доводилось видеть раньше.

Отец, наверное, любит Эллу. И Кортни, пожалуй, не стоило своим вторжением нарушать их идиллию.

Вздохнув, она оторвалась от стены и пошла за сумкой.

С хитростью, которой она сама от себя не ожидала, Кортни удавалось несколько дней избегать разговоров о Чандосе. Она отвлекала своего отца, расспрашивая о его жизни в Уэйко, о том, как он встретил Эллу и так далее. Да и пациенты требовали постоянного внимания – как это знакомо, – поэтому ей выпадала возможность повидаться с ним только в конце дня, и даже тогда его нередко вызывали к больным.

Она поближе познакомилась с Эллой и обнаружила, что та ей определенно нравится. На Сару она не была похожа вовсе. Но женщина пропадала в школе, и Кортни практически все время была предоставлена самой себе.

Очень скоро она заскучала и подумывала напроситься на место миссис Мэннинг. В конце концов, она была вполне способна управлять домом. Но однажды утром Кортни услышала историю жизни миссис Мэннинг и поняла, сколько радости ей доставляет служба в семье Хорте. Так что на этой затее пришлось поставить крест. Но Кортни проработала слишком много лет, чтобы теперь просто бездельничать днями напролет. Она должна была чем-то заняться.

Несколько дней девушка помогала отцу с пациентами. Он был доволен. Кортни всегда хотела участвовать в его работе, но только сейчас получила возможность узнать, какое это изнурительное занятие. У нее был слишком отзывчивый характер и слишком чувствительное сердце. После того как она упала в обморок при виде одного ребенка-инвалида, ей пришлось прекратить работать в кабинете отца.

Через десять дней после прибытия Кортни решила уехать. Дело не только в том, что она чувствовала себя абсолютно бесполезной. Флетчер Стрэтон был прав. Ей было неуютно от осознания того, что она оказалась внутри недавно созданной семьи. Эдвард и Элла и так проводили вместе мало времени, а теперь им приходилось большую часть этого времени посвящать ей. Они все еще притирались друг к другу, и ее присутствие нередко заставляло всех чувствовать неловкость.