Бернард Корнуэлл - Высшая милость

В тот день война казалась очень далекой. Земля была щедрой, трава тяжелой, а урожай обильным. И река казалась насыщенной жизнью в обрамлении цветов. День был похож на такой же день год назад, когда она последний раз плавала в речной заводи в Уирлаттоне, день, когда гарнизон затуманился белой от жары дымкой, когда насекомые роились в неподвижном воздухе, день совершенной красоты, омрачавшийся только тенью внутри неё.

Река жизни вынесла её сюда, но только вода в ней была испорчена жуткими пещерами, через которые пронесла её река. Течение было быстрым, а теперь замедлилось, но Смолевка все ещё боялась. Она утаила свой ужас от Тоби, притворившись, что его нет, но она страшилась предстоящего бракосочетания, из-за яда, которым отравил её Преданный-До-Смерти Херви.

Тоби уводил её от Темзы, лошади шли легким шагом на север через обильные поля и леса к сочному лугу, окаймлявшему речку, впадающую в Темзу с юга. Он привязал лошадей к упавшему дереву и отнес корзину на лужайку рядом с рекой.

Они разговаривали, как разговаривали эти три недели, и она не уставала удивляться, как много они могут говорить и как сильно ей нравилось с ним разговаривать. Он удивлял её, учил, слушал, спорил с ней и даже малейший вопрос мог вырасти до огромного разговора, потому что им обоим был интересен этот мир.

Они сидели у реки и ели хлеб с холодным мясом, запивая вином. После еды она легла на спину, положив голову на седло, а Тоби лег на живот в нескольких футах поодаль. Он смотрел на неё.

— К тому времени он узнает, что ты здесь.

— Да, — к этой теме они возвращались уже не раз. Сэр Гренвиль Кони. Тоби размышлял, если ли в Оксфорде его осведомители. Вино разморило Смолевку. — Можем мы обойтись без печатей?

— Ну, если ты так хочешь… — он сорвал цветок клевера и, оборвав крошечные лепестки, тронул языком нектар. — Ты хочешь забыть про них? И выбросить эту? — На шее у Тоби висела золотая печать.

Она вздохнула.

— Они принесли так много проблем. Я их не просила. Я не хотела, чтобы все это произошло. Я не просила Эбенизера ненавидеть меня, и Кони, и мужчин наподобие Вавассора Деворакса, — она повернула голову, чтобы посмотреть на него. — И я не хотела оказаться в Тауэре. — Внутри себя она ощущала этот ужас.

Тоби перевернулся на другую сторону, поморщившись, когда на мгновение придавил поврежденное плечо.

— Ты не просила, но без печатей сейчас ты была бы замужем за кем-то наподобие Сэмюэла Скэммелла. И вероятно, у тебя уже был бы свой маленький Скэммелл со своей собственной библией и со своим крошечным хмурым видом.

Она засмеялась, подставив лицо солнцу.

— Ага, — журчание реки служило фоном её мыслей.

— Бедняжка Скэммелл.

— Бедняжка?

— Он тоже этого не просил. Он был безобидным.

— Он был жадным.

Они замолчали. Солнце ярко светило под закрытыми веками. Она слышала шевеление лошадей, шлепание рыб в воде.

— Тоби, нам нужны эти печати?

Он перекатился обратно на живот, темно-рыжие волосы затеняли благородное лицо, которое досталось ему от матери. Он не сразу ответил, и Смолевка повернула голову, чтобы посмотреть на него. Она любила его лицо. У него, размышляла она, лицо не классической красоты. Глаза больше подошли бы к такому человеку, как лорд Ателдин, но память связала их с Тоби. Его глаза встретились с её.

— Есть два ответа. Я женюсь на тебе, даже если ты будешь самой бедной девушкой в королевстве. Второй ответ. Да, они нам нужны. Лазендеры владели Лазеном с незапамятных времен. И я хотел бы выкупить его, бог знает когда, но хотелось бы до того, как умрёт мать.

Она кивнула.

Он улыбнулся ей.

— Но если ты скажешь, что ты не хочешь связываться с печатями и желаешь избавиться от сэра Гренвиля и своего брата, то я выброшу эту прямо сейчас. Я женюсь на тебе и буду думать о себе как самом везучем человеке.

— Не выбрасывай, — она улыбнулась ему. — С помощью них мы выкупим Лазен Касл.

Он улыбнулся в ответ.

— И ты станешь Смолевка Лазендер.

Она засмеялась. Это звучало так странно. Она вспомнила, как он увидел цветки смолёвки в её корзине для тростника и выбрал это имя для неё. И засмеялась снова.

— Если бы я не встретила тебя, я была бы Доркас.

— Доркас, — Тоби повторил имя с привкусом траура. — Доркас. Доркас. Доркас.

— Прекрати! Я ненавижу это имя.

— Я буду звать тебя Доркас, когда ты будешь меня расстраивать.

Она отмахнулась от мухи, кружащей над её лицом.

— Смолевка, — повторила она, как будто пробуя на вкус. — Мне нравится это имя.

— И я люблю, — он усмехнулся. — Хорошо, что в тот день, когда я тебя встретил, ты не сорвала цветок коровьей петрушки. Леди Коровья Петрушка Лазендер не очень красиво звучит.

— Или смертельно-опасный паслен.

— Или крыжовник.

— Леди Черника Лазендер, — она засмеялась. — Мне больше нравится Смолевка.

Тоби сорвал зернышки луговой овсяницы.

— Был поэт по имени Смолевка.

— Я знаю.

— Потому что я тебе рассказал про него. Он усмехнулся, приподнялся на локтях, чтобы быть поближе к ней, над ней склонилось улыбающееся лицо. Помолчав, он продекламировал:

Она засмеялась.

— Это поэт Смолевка написал?

— Да.

— Не очень хорошие стихи, правда?

Он пожал плечами, пощекотав ей лицо травинкой.

— Я и не рассчитывал, что тебе они понравятся. Я думал, что ты рассердишься и назовешь меня женоненавистником.

— Мне слишком жарко, чтобы сердиться. Прочитай мне лучше ещё какие-нибудь его стихи, если мне не понравится, я не выйду за тебя замуж.

Он кивнул.

— Договорились.

Он нахмурился, притворяясь, что вспоминает, затем кивнул головой, слегка поцеловал её в губы и процитировал, глядя ей в глаза:

Теперь наступила очередь Смолевки думать. Она смотрела в зеленые глаза, затем кивнула.

— Я выйду за тебя замуж.

— Тебе понравилось?

— Мне понравилось.

— Я так и думал.

— И именно поэтому ты выучил их наизусть к сегодняшнему дню?

Он засмеялся.

— Как ты узнала?

— Потому что единственные стихи, которые ты знаешь, это те, которые распевал твой отец на Рождество, и потому что ты забыл книгу стихов Смолевки на садовом столике, и за ночь она отсырела.

Он усмехнулся.

— Женщине не стоит быть такой умной.

— Нам нужно быть умными, милый Тоби, учитывая, что мы выходим замуж.

— За кого выходим замуж.

— Что выходим.

Он поцеловал её снова, долго и нежно, и так как она закрыла глаза, он положил правую руку ей на живот. Прикоснувшись к ней рукой, он почувствовал, что она напряглась, понял, что она сжалась из-за него, и поднял голову.