Бертрис Смолл - Потерять и обрести

– Как ты собираешься его назвать? – спросила Аманда, когда ее племяннику исполнилась неделя.

– Если ты не против, я хотела бы назвать его в честь папы, – ответила Миранда.

– Бог мой, с чего это я должна быть против? Ведь Томас – это наследственное имя Данхемов. А мы с Адрианом решили, что если родится мальчик, то назовем его Эдвардом. А если девочка – Клариссой. Но как Джаред относится к твоему решению?

– Джаред?.. Ах, да! Конечно, он согласен. Малыш будет Томасом. Хочу попросить Адриана стать его крестным отцом. А старший брат Джареда пусть будет вторым крестным. К сожалению, Джонатан сейчас не может приехать из Америки… А ты согласна стать крестной мамой Томаса?

– С великой радостью, дорогая! А ты будешь крестной моего малютки?

– Конечно, Манди! – весело воскликнула Миранда.

Томас Джонатан Адриан Данхем был крещен в середине мая в небольшой церкви одной из деревушек, входивших в поместье Суинфорд-Холл. Что же касается Джареда, то о нем лорд Палмерстон пока что ничего не сообщал. Более того, на светских мероприятиях, когда присутствовали и он, и Миранда, военный министр старательно избегал общения с ней. А попросить его любовницу леди Коупер разузнать что-либо Миранда тоже не могла, поскольку считалось, что о своих секретных делах лорд Палмерстон с ней не говорил, скорее всего так и было. Такое положение ужасно угнетало Миранду, ведь Джаред даже не подозревал о существовании малыша. Да-да, он ничего не знал, а она родила ему сильного и красивого сына! Конечно же, она постоянно думала о Джареде, и ее воображение, подпитываемое нервозностью, рисовало самые ужасные картины. Миранда прекрасно знала, что ее муж до свадьбы был отнюдь не затворником. Так разве не логично было бы предположить, что сейчас, вдали от нее, он завел себе любовницу? И временами она живо представляла обнаженного Джареда, лежащего на какой-то женщине. В такие минуты ее обуревал бессильный гнев, который затем выплескивался рыданиями. Другая пользовалась тем, что по праву принадлежало ей, Миранде! «А может, этого вовсе нет?» – иногда думала она. И тогда Миранда начинала плакать из-за того, что сомневалась в своем муже, а затем от злости на него, ведь он оказался больше патриотом, чем семьянином.

Если бы ее мысли мог слышать Джаред, они несомненно обрадовали бы его и скрасили его скучную жизнь. Перед Новым годом он был объявлен гостем царя, в результате чего получил новое место жительства – двухкомнатные апартаменты на территории Петропавловской крепости. Официально перемещение в крепость было представлено как знак особой заботы о его безопасности. Однако покидать свое новое жилище ему не разрешалось, не говоря уж об отъезде из России. Де-факто Джаред оказался в положении узника, и это ужасно раздражало его. Мысли о сближении с какой бы то ни было женщиной ему в этой ситуации даже не приходили в голову. Единственной женщиной, о которой Джаред постоянно вспоминал, была Миранда. Именно он сделал ее настоящей женщиной, именно его любовь дала ей уверенность в собственных силах. Но было совершенно ясно, что такой женщиной, обладавшей умом, и красотой, восхищался не только он…

В душе Джареда нарастала бессильная злоба. И все сильнее терзала ревность. А что если в голову сатира Принни, оказавшегося у кормила власти, придет мысль соблазнить Миранду? Сможет ли она противостоять ему? Да и захочет ли? Следовало признать: несмотря на свою тучность, принц-регент был весьма обворожительный мужчина, вполне способный вскружить голову женщине. Проклятье! Он убьет ублюдка, если тот посмеет хотя бы прикоснуться к Миранде! О, Миранда… При всем своем уме она ужасно наивная и неопытная в житейских делах. Она видит только то, что хочет видеть, и поэтому многое может ускользнуть от ее внимания. Милая!.. Любимая!..

Не в силах справиться с волнением Джаред Данхем вскочил со стула и принялся расхаживать по комнате из угла в угол, называя себя последним болваном. Проклятье, ну почему он уехал от молодой жены?!

Будто в пику его мрачному настроению этот зимний день в Санкт-Петербурге выдался на редкость погожим и ясным. Сквозь стекло и ажурную решетку окон Джаред видел девственно-голубое небо. А яркое солнце, отражаясь в мириадах кристалликов снега, вспыхивало то на крышах домов, то на луковичных куполах церквей. Лед на Неве сделался не менее прочным, чем гранитные берега, и местные аристократы устраивали гонки, носясь по реке в санях с головокружительной скоростью. Джаред мысленно представил цокот конских копыт, выбивающих пригоршни блестящих ледяных осколков, а также крики погонщиков и свист зрителей. Однако в том замкнутом мирке, где он сейчас находился, услышать можно было лишь звуки, производимые им самим или Митчумом.

Джаред мысленно перенесся в Лондон. Там как раз начинался новый бальный сезон. Интересно, трудно ли было его брату, жителю Новой Англии, внезапно превратиться в утонченного англо-американского лорда? Он усмехнулся, представив сентиментального и простодушного Джонатана в обстановке лондонского света, да еще в роли Джареда Данхема, постоянно привлекающего всеобщее внимание.

Однако Джонатан, вопреки опасениям брата, в роли богатого янки, имеющего титул английского лорда, чувствовал себе вполне комфортно. Он регулярно посещал клуб и завел любовницу – симпатичную миниатюрную танцовщицу из лондонской оперной труппы. Будучи в Лондоне, Джонатан ежедневно совершал с Адрианом верховые прогулки, а также занимался боксом в весьма престижном гимнастическом зале Джексона, успев уже и в этом добиться определенных успехов. Кроме того, он возил свою маленькую танцовщицу всюду, где джентльмену было прилично появляться с любовницей. Перед отъездом Данхемов и Суинфордов в Уорчестер Джонатан тепло распрощался со своей подругой, подарив ей весьма эффектное ожерелье, серьги и браслет с голубыми бразильскими аметистами. Продолжать с ней знакомство он не собирался и частенько хмыкал, представляя, что произойдет, если она когда-нибудь случайно встретиться с Джаредом.

Лето и осень Джонатан и Миранда, как и в прошлом году, собирались провести в Суинфорд-Холле. Малютке Тому была отведена прекрасная светлая комната, специально оборудованная в расчете на скорое появление его кузена или кузины (Аманда не уставала всех уверять, что малыши будут похожи, точно близнецы). Для наследника Виндсонга был подобран целый штат нянечек и кормилиц, строго соблюдавших выработанные наукой предписания, и потому Миранда видела своего ребенка всего два раза в сутки: утром, когда все просыпались, и вечером, когда младенца укладывали на ночь.

Джонатан проводил много времени вне дома, и Миранда с удивлением узнала, что он, не афишируя это, помогал одной молодой вдове, с которой познакомился прошлой зимой. Госпожа Энн Боуэн была дочерью викария суинфордского прихода, погибшего два года назад. В восемнадцать лет она вышла замуж за младшего сына местного сквайра Роберта Боуэна. Его родственники были против этого брака. Они считали, что Роберту следовало подыскать в жены состоятельную наследницу, а не дочь бедного священника, поэтому не выделили ему ни пенни.