Гисперт Хаафс - Возлюбленная Пилата

— Могущество Рима велико. — Дидхама хмыкнул. — Но Рим далеко.

Вскоре они приблизились к искусственному озеру в середине долины. Деметрий увидел, что драгоценная вода была ограждена забором. «Вероятно, чтобы люди и животные не бултыхались в ней, — подумал он. — Чистоплотность. Но как они поят животных?»

Приглядевшись, он заметил, что из-под заборов выходят желоба, на концах которых находятся своего рода шлюзы — деревянные рамы с передвижными досками, которые можно было поднимать и опускать, чтобы регулировать подачу воды. Какой-то бородатый мужчина подвел свою лошадь к одному из таких встроенных в землю корыт. Он поднял глаза, посмотрел на Деметрия и тут же отвернулся.

Движение бородача было таким быстрым, почти резким, что Деметрий немного растерялся. Действительно ли он узнал этого человека? Если люди Руфуса перестали бриться, сняли свои римские доспехи и выдавали себя за арабов, то это мог быть только Луциус Постумус, воин, с которым Деметрий разговаривал в тот роковой вечер, когда стражники арабского князя заточили его и остальных в подземелье.

Деметрий задумался, насколько это вероятно, но у Дидхамы решил не спрашивать. Если это на самом деле Постумус, то он узнал Деметрия. Но поскольку римлянин ничего не сказал, даже не подмигнул, то явно не хотел, чтобы его узнали. Было только одно разумное объяснение его поведению: Постумус участвовал в загадочной игре, которую Руфус собирался вести в Ао Хидисе.

Эта игра стала для Деметрия еще более непонятной, когда они приблизительно через три мили подъехали к зданию, похожему на крепость, и перед его входом пленники увидели Руфуса, который разговаривал с пожилым арабом.

Руфус посмотрел в их сторону, услышав стук копыт по выложенной камнями дороге, ведущей к крепостным воротам. Он улыбнулся. «Неприятная улыбка», — подумал Деметрий.

— Поздновато вы приехали, но лучше поздно, чем никогда, — сказал, ухмыляясь, Руфус.

Прежде чем Деметрий успел что-либо ответить, Дидхама подогнал свою лошадь к Руфусу и поднял руку в приветствии.

— Надеюсь, мы привезли тех, кого нужно, римлянин?

Руфус посмотрел вдоль ряда всадников. Рави находился посередине. Глаука довольно далеко сзади.

— Да, мой друг, почти, — сказал Руфус. — Отведите их в крепость. Я думаю, князь скоро захочет с ними поговорить.

— И много ты знаешь о желаниях князя, римлянин? — спросил Деметрий. Он начинал чувствовать себя актером, играющим второстепенную роль в запутанной комедии. Актером, который не знает, как он попал в пьесу, кого или что он должен играть. Он не знает, чем закончится спектакль. Не превратится ли комедия в кровавую трагедию?

— Столько, сколько он мне доверил, — холодно ответил Руфус.

Пожилой мужчина откашлялся.

— Может быть, позвать Хикара?

— Не мешало бы. Сходи поищи его.

Араб приложил руку к груди и исчез в крепости.

— Значит, тебе удалось то, — насмешливо произнес Деметрий, — чего не смогли достичь ни прокураторы, ни сам император? Командовать арабами?

Руфус рассмеялся.

— Слезай. Скоро ты получишь больше ответов, чем в твоей голове может поместиться вопросов. Вы тоже, Рави и Глаука.

— Что вы… Что ты собираешься с нами делать?

Руфус не ответил. Дидхама повернулся на лошади и что-то крикнул, указывая на Рави и Глауку. Пленники с трудом спешились. Глаука скорее упала, чем слезла. Люди Дидхамы тут же схватили их за руки и повели к воротам крепости.

За это время Деметрий успел рассмотреть здание. Нижний этаж был сложен из тесаного камня. Сверху лежали толстые балки, а над ними по меньшей мере еще один этаж из глиняных кирпичей. Запрокинув голову, он опять подумал, откуда здесь древесина и глина. Из внутреннего двора доносился запах дыма. Если его не обманывало обоняние, горели дрова и сушеный верблюжий навоз. Опять дерево.

Сдавленный хрип заставил Деметрия обернуться. Сзади него была Глаука. Ее вели два араба, поддерживая под руки. Во время изнурительного путешествия он видел ее только издалека, не имея возможности с ней поговорить. Так же, как и с Рави. Теперь, когда он увидел Глауку вблизи, то испугался. Бледно-серое лицо молодой женщины, все в царапинах, было покрыто пылью. Но не в этом крылась причина бледности. Ее глаза лихорадочно блестели. Она смотрела на Деметрия неестественно горящим и в то же время отсутствующим взглядом.

— Что с тобой? — спросил он.

Дидхама в нетерпении крикнул:

— Иди! Поговорить сможете позже.

Рави тоже изменился. Только сейчас Деметрий заметил, как осунулся и постарел его товарищ. Но прежде чем он успел что-либо сказать или спросить, их протолкнули мимо часовых в крепость правителя разбойников.

Внутренний двор размером приблизительно сорок на пятьдесят шагов. Со всех сторон возвышались стены из тесаного камня. Над ними были надстроены, как он теперь увидел, два этажа из глиняных кирпичей, опирающиеся на балки. В стенах были оконные проемы, высоко вверху зубцы, а по углам возвышения, похожие на башни. На них он заметил часовых. Пленников затолкали в один из входов в северной стене, потом, поднявшись с ними по лестнице на второй этаж, завели в маленькую пустую комнату.

Руфус последовал за ними. Он остановился в дверях и наблюдал, как другие мужчины, слуги или рабы, расстилали на каменном полу циновки и приносили кувшины с водой, тазики и чаши.

— Располагайтесь, — сказал он, когда те ушли. — Князь пошлет за вами, как только у него появится время и желание с вами поговорить. До этого времени… отдыхайте.

Он вышел. Два человека Дидхамы закрыли дверь. Деметрий услышал, как снаружи задвинули засов. Потом послышался звук удаляющихся шагов.

Деметрий повернулся к Рави и Глауке. Глаука в изнеможении упала на одну из циновок и закрыла глаза. Рави медленно подошел к оконному проему, который находился довольно высоко, встал на цыпочки, выглянул наружу и, повернувшись, сказал хриплым голосом:

— Внизу внутренний двор. Наверное, самый лучший выход — выброситься из окна.

— Не говори ерунду. — Деметрий подошел к индийцу и схватил его за плечи. — Дружище, что с тобой? И с тобой, Глаука? Вы выглядите как ваши отражения в старом почерневшем зеркале.

Рави пошевелил бескровными губами. Они потрескались, и ему было больно говорить.

— Эта бесконечная езда, — произнесла Глаука еле слышно. Она приоткрыла глаза. — Непрерывная спешка. Никаких вестей, постоянное молчание. Что с нами будет?

Рави молча кивнул.

И вдруг Деметрий понял, что их обоих охватила паника. Страх и ужас перед неизвестностью. Он прислушался к себе, своим чувствам и с удивлением обнаружил только озлобленность, досаду и недоумение. Никакого страха. Или нет… чуть-чуть страха, но больше злости. В пути он не задумывался о состоянии Глауки и Рави. Но даже если бы он догадался о том, что творится в душах его товарищей, у него не было возможности поддержать их. Конечно, в другой ситуации он попытался бы успокоить Рави и Глауку, сказав им, что рассчитывает на переговоры с арабами, которые обязательно будут расспрашивать его о планах римлян, что он надеется каким-нибудь образом просчитать наперед ходы Руфуса. И так же неожиданно Деметрий понял, что все это не помогло бы ни Рави, ни Глауке.