Меган Фрэмптон - Как перевоспитать герцога

– Вы еще не вернули мне мою рубашку, – сказал он и, забравшись с ногами на кровать, провел ладонью вверх по ее ноге.

Лили ухмыльнулась, села и стащила рубашку через голову. А затем бросила ее на пол, к прочим валяющимся там предметам его одежды.

О да. У нее красивая грудь. Как раз под его ладонь. Он знал это точно, потому что уже проверял. И соски ее розовели на белой нежной коже.

Но не будет беды в том, чтобы проверить еще раз, верно?

Маркус погладил ее грудь, ладонью ощущая тепло и мягкость кожи. А потом он чуть-чуть надавил ей на плечи, и она поняла его и легла на спину, а он лег рядом на бок и продолжил исследовать ее тело на ощупь.

Лили тоже перекатилась на бок лицом к нему. Рука ее легла на его бедро, пальцы рассеянно поглаживали его ногу. Он хотел, чтобы она трогала его везде. Чтобы она гладила его, баловала своими ласками.

Он провел ладонью по ее бедру, повторяя его крутые изгибы, и наклонился, ища губами ее губы. Он целовал ее истово, горячо, предвосхищая поцелуями то, что им еще предстояло.

И на этот раз, когда она прижималась к нему, между ними не было никаких преград. И руки его могли достать до любого места, к которому он бы захотел прикоснуться. Поцелуям и ласкам, казалось, не будет конца, но Лили вдруг отстранилась и, глядя на него несколько затуманенным взором, сказала:

– Я пришла подготовленной.

Сказала, слезла с кровати, подошла к двери и, взяв со стула оставленный там сверток, вернулась и, достав оттуда что-то маленькое, дрожащими руками протянула Маркусу.

Французское письмо. Кондом.

Герцог должен остерегаться людей, стремящихся упрочить или улучшить свое положение за счет герцога. Если герцог не женат, он должен быть вдвойне предусмотрителен, когда имеет дела с юными леди, которые почти наверняка желают заманить его в капкан под названием «брак».

Все вышесказанное не имеет силы в том случае, если герцог сам желает угодить в этот капкан.

Она стояла в чем мать родила и держала в руке кондом. И герцог, который лежал на кровати, тоже был совсем без одежды. Лили сама не верила, что это происходит наяву. Но ведь ей это не снится, верно?

Герцог кондом не взял, и она не придумала ничего лучше, чем забраться на кровать и попытаться применить французское изобретение самостоятельно. Лили переводила взгляд с кондома на его пенис и обратно, и ей как-то не верилось, что один из этих предметов поместится в другой.

Может, кондомы бывают разных размеров? Но если бы их выпускали разных размеров, она, регулярно их приобретая, должна была бы об этом знать. Ей не помнилось, чтобы мистер Дэвис спрашивал ее о размерах или предлагал попробовать изделия иного размера. Но, может быть, клиенты борделя имели меньшие по сравнению с герцогом размеры? Поскольку Лили никогда прежде не видела этот орган вживую, судить о различии в размерах она не могла. Но, вполне вероятно, он был крупнее, чем орган среднестатистического мужчины.

– Как эта вещь у вас оказалась? – Он не выглядел потрясенным или возмущенным. И отвращения она в нем не заметила. Но его явно разбирало любопытство.

– Ну что же, – сказала Лили, чтобы с чего-то начать. – Я не хотела возвращать вашу ночную рубашку, не оценив ситуацию. И я пришла к выводу, что произойти может всякое. Видите ли, я люблю все планировать заранее.

Брови у него взмыли вверх. Обе сразу. Он, похоже, задумался, затем покачал головой, словно сам себе не верил, после чего протянул руку за кондомом и, взяв его, натянул на себя с таким видом, словно и мысли не допускал, что он может не налезть.

И кондом оказался впору. Слава богу! Потому что если бы ей пришлось смотреть на него, на его мускулы, на курчавые завитки волос у него на груди, то она, пожалуй, могла бы и умереть, если бы у них так и не дошло дело до того, что она запланировала.

И то, до чего у них должно было дойти дело, включало довольно пугающий момент, а именно то, что он должен будет вставить эту внушительную штуковину в нее. Но ей ничего иного не остается, как попробовать поверить в то, что она (штуковина) там поместится. И ситуация с кондомом должна была ее обнадежить. Она бы ни за что не поверила, что кондом окажется ему впору, а, смотри-ка, оказался!

– Лили, – произнес герцог с чувственной улыбкой. – Я хочу этого. Иди ко мне. – И с этими словами он обхватил ее своими сильными мускулистыми руками и передвинул так, что она оказалась под ним. Тело его было теплым, и тяжесть его была приятной. И волоски на его груди приятно щекотали ее грудь.

Лили погладила его по щеке. Щека была колючей – щетина никогда не выводилась полностью с его щек.

– Я тоже этого хочу, – прошептала она.

Маркус накрыл губами ее губы и одновременно слегка изменил положение. Она почувствовала там, внизу, прикосновение чего-то твердого (она догадывалась, чего именно) и, наверное, встревожилась бы еще сильнее, но он продолжал ее целовать, и она уже была сама не своя от его поцелуев. Дыхание ее сбилось, голова кружилась, и руки его ласкали ее грудь, сводя ее с ума.

И вдруг пальцы его оказались там, внизу. Он чуть приподнялся, чтобы дать рукам пространство для маневра. Он трогал ее в том месте, потрогав которое, она сама могла доставить себе удовольствие. Лили случайно обнаружила этот эффект уже довольно давно и знала, как его добиться. Но отчего-то эффект от его прикосновений был совсем другим, как и сами прикосновения. Впрочем, чему удивляться? Понятно, что ей приятнее, когда это делает самый красивый герцог, которого она когда-либо видела. К тому же голый.

Не то чтобы она видела хоть одного голого герцога до Маркуса, но это ничего не меняет. Она хотела его, хотела пугающе сильно.

Она знала, что ей будет хорошо, но и мечтать не могла о том, что будет так хорошо.

А ведь этот большой отросток еще даже не вошел в нее.

Коснувшись ее лоснящегося влагой лона, герцог расплылся в улыбке. И такой довольной, даже торжествующей была эта улыбка, что Лили забыла смутиться. К тому же надо было либо получать удовольствие, либо смущаться, и Лили, разумеется, сделала выбор в пользу первого. Смущаться, корить себя, мучиться раскаянием и прочим она будет потом. И не здесь.

– Вам это нравится, Лили? – тихо пророкотал он.

Девушка закатила глаза.

– А вы как думаете? – с тихим смехом спросила она.

Маркус усмехнулся.

– Я хочу услышать, как вы это скажете.

Лили обняла его за бедра, дотянувшись ладонью до упругих ягодиц.

– Мне это нравится, Маркус, – проговорила она и для пущей убедительности слегка ущипнула его за мягкое место, которое в его случае было совсем не мягким.

– Хорошо. Потому что я от всей души надеюсь, что мы еще много времени проведем за этим делом, – сказал он, склонив голову набок.