Меган Фрэмптон - Как перевоспитать герцога

Среди невнятного гула голосов Лили расслышала – не могло же ей это показаться! – слова о том, как удивительно хорош собой этот молодой герцог, как он высок, и какой у него выразительный взгляд и внушительный нос, и как в нем чувствуется порода.

Хотя, возможно, это был ее, Лили, внутренний голос.

– Последнее время моя жизнь претерпела значительные перемены. Думаю, что многие из вас знают, что я лишь недавно и совершенно неожиданно для себя стал герцогом. Но это еще не самая счастливая из случившихся в моей жизни перемен. – Он обвел взглядом толпу и отыскал в ней Лили и Роуз. – Мне повезло найти свою дочь. – Эти слова были встречены дружным «Ах!». – И именно она, моя дочь, и подвигла меня на то, чтобы я поучаствовал в появлении в нашем городе райского островка, где все живое не прозябало бы, а цвело и радовалось жизни. И чувствовало бы на себе заботу и любовь. Такую, какую должны чувствовать все наши дети. Я хотел бы, чтобы всех детей любили так же истово и сильно, как я люблю свою дочь.

У Лили душа ушла в пятки. Она в ужасе ждала, что кто-то сейчас выкрикнет что-то такое, что может больно ранить Роуз. Теперь она понимала, зачем она тут, почему ему было так важно, чтобы рядом с Роуз оказалась та, что сможет ее защитить. Но Лили также понимала, как важно для него, чтобы Роуз услышала эти слова. Услышала из его уст. И, пусть не сейчас, а потом, поняла, что он любит ее так, как сам никогда не был любим своим отцом.

После непродолжительного ошеломленного молчания раздались одиночные хлопки. Число аплодирующих быстро росло, и теперь уже аплодировала по меньшей мере половина присутствующих. До единодушного одобрения было далеко, но, по крайней мере, обструкцию, как опасалась Лили, ему не устроили. Лили вздохнула с облегчением.

Но он еще не все сказал.

– И в мою жизнь вошел еще один человек.

По спине ее побежали мурашки.

– Изначально этот человек – женщина – была приглашена мной, чтобы учить мою дочь. Учить, в том числе узнавать цветы, среди которых есть и те, что можно увидеть в этом саду; учить хорошим манерам; учить рисовать. Но она научила Роуз и меня вместе с Роуз гораздо большему. Пожалуй, скорее меня, чем мою дочь. Эта женщина, эта леди – необычайно умная, воспитанная, тонкая. Я знаю, что, влюбившись в нее, я нарушил табу. – Все зрители до единого беззвучно вскрикнули от ужаса. И сразу начали перешептываться, справляясь у соседа или соседки, о ком идет речь. – Но она, – продолжил герцог, – заставила меня понять, что нельзя загонять жизнь в прокрустово ложе условностей, что я не могу жить, не могу жить счастливо без нее.

Из толпы доносились возмущенные возгласы, но королева Виктория была невозмутима и даже загадочно улыбалась. Маркус встретился взглядом с Лили и усмехнулся, потому что понял, что ей хотелось крикнуть ему: «Замолчите!» Но она не осмеливалась подать голос.

– И когда я это понял, когда я должен был сообщить ей об этом, у меня отнялся язык. Я так и не смог сказать ей, что я чувствовал, и об этом я глубоко сожалею. Надеюсь, я смогу загладить свою вину, признавшись прямо сейчас в том, что чувствую к ней. Но для искупления этого мало. Я готов повторять эти слова всю свою оставшуюся жизнь. Каждый день, пока не умру, я буду говорить ей о том, что чувствую к ней. И даже этого будет мало. – Маркус весь подобрался и устремил взгляд прямо на нее, и Лили боковым зрением увидела, как разворачиваются люди, как поворачиваются головы, как на нее устремляются взгляды. Всем хотелось разглядеть женщину, которая сумела влюбить в себя герцога.

– Лили, – окликнул ее герцог, – какая у вас фамилия? Я не помню.

– Рассел, – ответила Лили.

– Лили Рассел, я знаю, вы считаете, что мы друг другу не подходим по причинам, не представляющим никакого интереса. А сейчас я изложу те причины, по которым мы друг другу подходим. Эти и только эти соображения вы должны принимать в расчет. Вы – единственная женщина, которую я желаю целовать, просыпаясь рядом с вами каждое утро и засыпая рядом с вами каждую ночь. И все время бодрствования тоже. Вы – первая, с кем я желал бы делить печаль и радость. В вас есть все то, что я хочу видеть в своей жене, в герцогине и, самое главное, в матери моей дочери. Вы – единственная, с кем бы я хотел жить до конца своих дней и ради кого я хотел бы жить.

Он шагнул навстречу онемевшей толпе, и люди расступались, пропуская его к той единственной, без которой он не мыслил счастья, – к Лили. Остановившись перед ней, он опустился на одно колено.

– Дорогая Лили, перед лицом всех этих достойных людей я хочу сказать вам, как сильно я вас люблю. Как сильно я хочу, чтобы вы стали моей женой. Вы выйдите за меня замуж?

Лили оцепенела от шока. Одной рукой она продолжала сжимать ладошку Роуз, и, почувствовав, как та дергает ее за пальцы, опустила взгляд на малышку.

– Ответь герцогу, – наставительно сказала ей Роуз и, улыбнувшись, добавила: – Он тебя любит. Он мне сам сказал.

Лили посмотрела на герцога, по-прежнему стоящего на одном колене, думая о том, что его безупречные брюки безнадежно испачканы. И еще о том, что всех этих великосветских господ распирает от желания узнать, кто она такая. И о том, что, возможно, кто-то уже ее узнал и ядовитые миазмы слухов уже сейчас, стремительно распространяясь, отравляют ароматный воздух парка.

Но разве все это важно?

Вообще-то важно, важно по всем тем причинам, по которым она ушла из его дома еще неделю назад. Но он сказал самое важное, сказал перед всеми. Выходит, он все расставил по местам, и то, что еще неделю назад казалось самым важным, отступило на второй план.

– Вы можете дать мне ответ, Лили? Потому что у меня затекло колено, – произнес он знакомым приказным тоном, который она уже успела полюбить вопреки всему. Как успела полюбить все в нем.

Лили погладила его по волосам, провела ладонью по щеке, уже начавшей покрываться извечной щетиной.

– Да, – тихо шепнула она. Сердцу ее скоро не хватит места в груди.

Он быстро встал и, даже не став отряхивать брюки, взял Лили за одну руку и Роуз за другую.

– Давайте уйдем, – сказал он Лили тихо, чтобы слышала только она, – пока королева не догадалась спросить, что я имел в виду, говоря, что мы друг другу не подходим.

Он пошел сквозь толпу, держа за одну руку Роуз, за другую Лили – и вдруг услышал за спиной аплодисменты. Лили обернулась и увидела Смитфилда, который хлопал громче всех, увлекая других своим примером. Он улыбался, и Лили улыбнулась ему в ответ. И еще Лили увидела в толпе Аннабель и Кэролайн, которые тоже широко улыбались и били в ладоши. Лили чуть было не остановилась, но Кэролайн сделала ей страшные глаза и махнула рукой, мол, иди вперед, не задерживайся, и Лили, последовав совету мудрой подруги и пройдя несколько шагов вперед, вдруг увидела прямо перед собой карету герцога.