Керриган Берн - Опасное увлечение

— Вы… заказали убийство Агнес? — Милли охватила ярость, вскипела в венах и унесла страх и слезы. Гнев и ярость вернули ее к жизни. Придали сил и храбрости. Что бы с ней ни произошло, эта женщина не победит. У Агнес, ее милой подруги, были все права и мальчик, которого они обе любили больше жизни.

— У меня есть доказательства желания вашего мужа сделать Якоба своим наследником, — ледяным тоном проговорила Милли. — Оно здесь! — Она вытащила из-за корсажа письмо лорда Терстона и прочла его перед тысячей свидетелей. — Он официально узаконил Якоба. То, что сделано, уже сделано. В тот момент как ваш муж умер, мой сын стал графом.

Кэтрин Фенвик пронзительно взвизгнула, но этого никто не услышал из-за выстрела. Облачко белого дыма поднялось из ствола, и несколько женщин испуганно закричали в зале, прежде чем воцарилась страшная тишина.

Время. Самый драгоценный товар. Оно словно бы замерло. Всем почудилось, что это тянулось целую вечность, хотя произошло почти мгновенно.

У Милли перехватило дыхание, когда дверь в зале распахнулась и к сцене стремительно бросился мужчина. За ним спешили другие мужчины, какие-то капельдинеры в темных ливреях. Публика вскочила, но Милли видела только его — выше остальных и нежданно для столь мощного мужчины быстрого.

— Кристофер? — прошептала она, и весь ее гнев испарился.

Она хотела предостеречь его, броситься к нему, но словно лишилась сил. Вместо этого ее сердце предательски запрыгало от радости. С его губ срывались слова, но она их не слышала. Его глаза, его красивые голубые глаза смотрели на нее, но не в лицо.

«Посмотри на меня! — взмолилась она про себя. — Посмотри мне в глаза!»

Но нет. Вместо этого губы скривились в злой усмешке, он потянулся к пиджаку и достал револьвер. Навел его на сцену.

И нажал на курок.

Милли почувствовала боль в боку, судорогу мышц и ожог. Схватилась рукой за платье, и та была липкой. Она потрясенно выдохнула один раз, потом второй.

Кэтрин Фенвик упала на пол подле нее.

Слава богу!

— Это не моя, — прошептала Милли, глядя, как из-под липкой ладони течет пурпурный сироп. — Не кровь, не настоящая.

— Милли! Нет! — Крик Кристофера Арджента перекрыл шум в зале.

— Это не моя. — Милли покачнулась на нетвердых от страха ногах.

Ей надо сказать ему, но она похолодела, а язык перестал слушаться. Это пакеты под платьем. Они просто проколоты и все. Теплая, липкая жидкость была подкрашенным сиропом.

Но как? Она замерла. Сморщила в раздумье лоб. Джейн ее ножом не била.

Жжение усилилось.

Кристофер перемахнул через оркестровую яму на сцену.

Милли выкрикнула, споткнулась, и его руки подхватили ее. Те самые руки, которые она так хорошо помнила. Твердые и сильные. Он был теплым и надежным, как стена, когда она упала на него, чувствуя, что больше не в силах стоять. Он подхватил ее и бережно опустил на пол, во весь голос зовя врача.

Она никогда его таким не видела. Его холодные жестокие черты превратились в маску страха и боли.

— Ты ничего не боишься, — напомнила ему Милли, смаргивая свои видения.

— Нет, Милли, — задыхаясь, сказал он, — я боюсь потерять тебя.

Поток горячих слез хлынул из глаз Милли, когда она прикоснулась к нему холодной, бледной рукой.

— Но ты прогнал меня.

— Нет, — покачал он головой, прижав ее к себе в таком отчаянии, которого она в нем даже не подозревала. — Я думал, что смогу без тебя, но я был не прав. Милли, ты не можешь меня бросить. Я никогда тебя не отпущу.

Рука Милли упала и скользнула на пол, опустившись в лужу теплой, липкой жидкости. Она почувствовала, как та растекается под ней, устремляясь к его коленям. «Я не хочу умирать, — молилась она свету над головой. — Не хочу оставлять его».

«Какая трагедия», — подумала она, когда прожектора перестали согревать ее. Мужчина, которого она любила, теряет ее именно так. Стоя на коленях в луже ее крови.

Кристофер схватил оружейную стойку у стены в своем бальном зале. Поднял и швырнул через окно, разбив стекло на тысячи блеснувших в лунном свете осколков. Ужас, равного которого он никогда прежде не испытывал и не чаял испытать, сперва сделал его конечности ватными, однако мгновение спустя мускулы налились невиданной силой и яростью. Сердце билось так, что грозило выскочить из груди. Его душило бешенство, он чувствовал себя загнанным в ловушку и вышел из себя.

От бессилия.

Он посмотрел на свои руки, все еще красные и липкие от крови Милли — нет, нет, не только от ее крови. В основном от подделки. Сценического реквизита. Будь он в здравом уме, сразу понял бы. На его руках было достаточно крови, чтобы отличить настоящую.

Кристофер прижал ладонь к боку, и густая жидкость сочилась поверх пальцев, когда он пытался остановить поток. Он нес ее на руках и как сумасшедший твердил ее имя.

Врачи оттащили его от нее, а это чертово хирургическое отделение было переполнено ранеными. Он не понимал почему, прежде чем потерял самообладание.

Его охватила такая ярость, которой он в себе прежде даже не подозревал. Он крушил вещи и едва не калечил людей.

Затем вспомнил, что у них с Блэквеллом есть знакомый хирург, один из лучших, но азартный игрок. Дориан обещал простить ему долги, если доктор спасет жизнь Милли, поэтому они доставили ее сюда, в дом Кристофера.

Это было час назад, и хирург никого в комнату не пустил. Твердил, что чем больше людей присутствуют во время работы, тем выше уровень смертельных инфекций.

Тем не менее потребовалось семь человек, чтобы оторвать Кристофера от нее.

И он принялся уничтожать все на своем пути. Его охватила ярость бессилия. Пошатываясь, подошел к разломанному стенду, пнул его, так что одна из металлических ножек врезалась в стену, и с наслаждением наблюдал, как раскололась деревянная обшивка.

— Арджент, — произнес проскользнувший в комнату Дориан.

С размаху налегши на ножку как на рычаг, но не в силах выдернуть ее из стены, Кристофер пинком расшвыривал сломанные стеновые панели, разламывая их сапогом и пробивая огромную дыру.

— Кристофер, — уже резче проговорил Дориан, с обычной сдержанностью глядя на разрушения. — Доктор закончил и готов доложить.

Кристофер посмотрел на Дориана и понял, что дело плохо. Он покачал головой и протестующе поднял руку, отводя любые слова, способные его убить.

— Только не так, Блэквелл. Я не могу потерять ее так. Этого я не переживу.

— Знаю. — Дориан опустил руку на плечо Кристофера. Впервые в жизни Черное Сердце из Бен-Мора дотронулся до него. — Для нас, убивавших столько людей, спасение жизни кажется еще эфемернее.

— Не знаю, что делать. — Шея Арджента словно не в силах больше была держать понурившуюся голову.