Мадлен Эссе - Обрученные Венецией

– Погони за окном не видно? – с улыбкой спросила Каролина.

Та спохватилась и бросилась к хозяйке.

– У-ух, синьора! Прошу простить никчемную старуху, что оставила вас. Но вы так скверно спали, что я решила не терзать вас своим присутствием. С ваших уст то и дело слетал неразборчивый лепет.

– Разве? Мне казалось, я куда-то провалилась лишь на мгновение, – ответила синьора. – Поясни мне лучше, Палома: что вчера произошло?

– Как, моя госпожа? Неужто вы проспали свою память? – изумилась кормилица. – Вы же грохнулись в обморок прямо перед этим… Энрике.

– Да ты что, Палома? – воскликнула изумленно она. – Боже мой, какой позор!

– Да ничего страшного, синьора, – беззаботно махнула рукой та. – За лошадь он был согласен поселить нас на пару дней у себя.

– За лошадь?! – с возмущением воскликнула Каролина, не веря своим ушам, что кормилица могла это сделать. – Ты с ума сошла, Палома? А чем же мы дальше будем добираться?

Палома испуганно шагнула назад и округлила глаза.

– У меня не было денег, а в ваших вещах я не стала рыться в поисках кошелька. Вы сами можете изменить оплату, договорившись с ним.

Палома, едва сдерживая слезы, отвернула искаженное от обиды лицо к окну. Каролина сама себе возмутилась за обидчивое поведение кормилицы.

– Палома, не реви! – сердито сказала она. – Лучше дай хотя бы кусок хлеба. Я невероятно голодна!

– Вам оставили завтрак, – ответила Палома. – Анджела, супруга хозяина дома, кормит скотину во дворе. Как видите, семья живет довольно скромно.

– Ты со всеми успела познакомиться? – Каролина присела за стол в нетерпеливом предвкушении вкусно поесть.

– Их пятеро в семье, – рассказывала Палома о семье, у которой они остановились. – Хозяина зовут Энрике, хозяйку – Анджела. Трое прекрасных деток: две девочки и озорной мальчишка. Самая старшая – Констанция, весьма скромная и красивая, ей одиннадцать лет. Младше ее десятилетняя Мари, капризная девчонка, но довольно забавная.

И тут Палома неожиданно остановилась, увлеченно рассматривая, как та жует.

– Боже милостивый, синьора, вы совсем изголодались в этом монастыре… – ужаснулась она.

– А мальчик? – продолжала допрос Каролина, без особого желания отвлекаясь от принятия вкусной пищи.

– Мальчику шесть лет, невероятно красивый ребенок, – продолжала рассказывать Палома. – Хорошо рисует. Родители называют его Андреа.

– А куда же они все подевались?

– Занимаются домашним хозяйством. Энрике с детьми отправились в поле готовить земли к холодам, а Анджела, как я уже сказала…

– Я поняла тебя, – перебила Каролина.

Ей вспомнились крестьяне, с которыми она имела возможность общаться в Генуе. Да и в гостях у Маттео Каролина бывала пару раз. Нужно отметить, что жили они куда похуже, чем эта венецианская семья. Мебель в доме хоть и выглядела простоватой, но в комнатах было все необходимое для вполне нормальной жизни. Потолки, разумеется, казались низкими в сравнении с палаццо, где приходилось не так давно пребывать Каролине, но на окнах, к примеру, даже висели портьеры, что крестьянином принималось за роскошь. Да и вообще, качественная отделка стен, интересная резная мебель и прочие предметы интерьера выглядели весьма сносно как для жилища простолюдинов.

– Поразительно, что они оставили чужаков одних в своем доме, – словно сама себе проговорила Каролина.

– Доброта этих людей позволяет им доверять и чужакам, – ответила на то Палома.

– Что ты им говорила о нас?

Палома испуганно смотрела на хозяйку, боясь очередной вспышки недовольства с ее стороны.

– Несвязно сказала, что мы вынуждены были покинуть Венецию и направиться во Флоренцию верхом, чтобы попасть к нашим родственникам. Вас я назвала Каролиной Гумаччо. Фамилия вашей тетушки в республике мало известна. Себя – Паломой Долоньела.

– Бред сумасшедшего, – нахмурилась Каролина.

– Ох, синьора, хорошие идеи – плоды труда вашей умной головы! – воскликнула с обидой Палома. – Я же, в силу своей не самой лучшей сообразительности, сказала то, что первое пришло на ум.

Каролина снисходительно вздохнула.

– Радует то, что ты догадалась хотя бы изменить фамилии. Спустя несколько дней Адриано, вероятнее всего, будет трубить мое имя на всю округу. Хотя… мой побег может принести ему облегчение, а не новые заботы.

– Полагаете, что сенатор по-прежнему злится на вас?

– Злится? – Каролина усмехнулась. – Палома, ты и впрямь умом не блещешь! Если он по-прежнему уверен в том, что я пыталась его убить, он всем сердцем меня презирает…

Она продолжила жадно глотать снедь, не глядя на кормилицу.

– Хоть не догадалась сказать, что ты моя слуга? – внезапный вопрос синьоры заставил Палому содрогнуться.

– Нет, что вы, синьора?

– Вот это хорошо, моя дорогая, – Каролина отставила от себя пустую тарелку. – А наша с тобой история приблизительно такова: нам пришлось покинуть Венецию в связи с тем, что имение моей семьи разорено из-за непомерных государственных налогов. Эти люди прекрасно понимают такого рода неприятности. Сейчас мы решили покинуть страну и направляемся во Флоренцию к моей тете, что, к слову, и есть сущая правда. В любом случае, моя дорогая, мы немедля покинем это место, отблагодарив этих прекрасных людей, и двинемся на юг в поисках дороги на Святейшую.

В этот самый момент с улицы послышался радостный гомон, и Каролина выглянула в окно, пока Палома убирала со стола. Посреди довольно просторного двора появилась семья Гаета: впереди шел полноватый мужчина лет тридцати пяти со смуглым лицом, покрытым бородой. Каролина узнала в нем того человека, который открыл им двери накануне. Две девчонки, казалось, дразнили светлого мальчишку, который срывал горло, доказывая им что-то свое. Синьора отметила про себя невероятную красоту ребенка – в сравнении с невзрачными сестрами его детские черты предвещали в будущем внешность красивого юноши. В его взгляде уже теперь можно было заметить эдакую взрослую серьезность, очевидно, с помощью которой он и пытался доказать сестрам, что правда на его стороне.

Энрике ухмылялся, временами поглядывая на окна дома, видимо, обеспокоенный непрошенными гостями. Внезапно подошедшая Анджела с улыбкой взъерошила кудрявые волосы своего сынишки и что-то с напускной строгостью сказала девочкам, тут же бросившимся бежать в сторону дома.

Каролина нервно потерла руки, в душе готовясь к встрече с этой семьей и благодаря их всем сердцем за великодушие и гостеприимство. Она достала из кошелька несколько дукатов, чтобы отплатить хозяину дома за предоставленный кров и еду.

Первое, что увидела Каролина, когда скрипучая дверь отворилась, – это смеющаяся рожица Андре, увидевшего растерянную синьору и смущенно скривившегося, когда она приветливо ему улыбнулась.