Мадлен Эссе - Обрученные Венецией

– Добрый день, – послушался его радостный голосок, и мальчик вошел в кухню, с любопытством и весьма нетактично рассматривая гостью с головы до пят.

– Здравствуй, – ответила с улыбкой Каролина.

Затем в дверях появилось заинтересованные лица Мари и Констанции, которые с улыбками на алых губах пронзали и без того любящее детей сердце Каролины. Синьора с интересом отметила, что они невероятно походили друг на друга. Только девочки имели больше сходства с матерью, чем с отцом.

Появившийся на пороге Энрике осторожно тронул дочерей за плечики и монотонно произнес:

– Сдается, вашу комнату освободили. Поиграйте в ней, пока матушка не приготовит обед.

Девочки сразу же повиновались отцу, только Андре продолжал завороженно смотреть на Каролину, смущая ее заинтересованными детским глазками, которые походили на две ярко-синие пуговки.

– А как тебя зовут? – спросил с нетерпением малыш, радуясь, что наконец-то может задать этот вопрос, мучивший его все утро.

– Каролина, – ответила с улыбкой она и шутливо присела перед ним в реверансе. – А мне твое имя уже известно… Андреа, верно?

Мальчик оказался все же обученный манерам и учтиво поклонился, что Каролине показалось невероятно забавным, но в лице она постаралась сохранить серьезность.

– До сих пор не понимаю, – ухмыльнулся Андреа, оглядывая Каролину с головы до пят, – как ты уместилась в моей маленькой кроватке?

В ответ на это синьору сразил удивленный смех, разливавшийся из ее уст эхом по всему дому.

– Андре, поди к сестрам, – с улыбкой промолвил Энрике.

Тот, словно боясь оторвать взгляд от Каролины, направился спиной к выходу, но отец его поторопил, взяв за руку и проводив к узкому коридорчику, который упирался в детскую.

– Как ваше самочувствие? – занимательно спросила Анджела, по внешности которой можно было дать около тридцати лет.

В какой-то момент Каролине даже стало жалко эту женщину, ибо ее вид создавал ощущение пожизненной изможденности. Анджела была поразительно худа, как будто истощена голодом и непрерывным трудом. И без того продолговатое лицо еще больше казалось непривлекательным из-за впавших щек, порозовевших сейчас от усталости. Губы тоненькие, бесцветные, скромно сомкнутые, немного скрашивали овал лица. Копна тусклых волос была заколота маленькой шпилькой и беспорядочно растрепалась по плечам. Но всему этому, как казалось Каролине, непривлекательному виду придавал жизни счастливый блеск, таившийся в уставших глазах.

– Благодарю, – томно ответила Каролина, встрепенувшись от своей невоспитанности. – Теперь мне лучше, и в этом заслуга великодушия вашей семьи.

– Это нас радует, – с радостью произнес подошедший Энрике. – Вчера вы выглядели невероятно изнуренной. Ваш обморок обеспокоил нас.

Каролина только представить себе могла, насколько «прекрасно» она вчера выглядела.

– Вы уже обедали? – спросила Анджела, стремительно подходящая к печи, чтобы приступить к стряпанию.

– Да, благодарю вас, – произнесла с неловкостью Каролина. – Ваши блюда изумительно вкусны!

Анджела улыбнулась и посмотрела на гостью с добродушием, излучавшим какой-то дивный свет из ее глаз. И некрасивые черты показались Каролине поистине ангельскими, когда этот свет коснулся каждой морщинки удивительно доброго лица.

– Я прошу вас простить наше вчерашнее вторжение в вашу и без того немаленькую семью…

– Не извиняйтесь, передо мной, Каролина, – неожиданно перебила синьору Фоскарини добрая крестьянка. – Наши двери всегда открыты нуждающимся в помощи.

Каролина улыбнулась, радостно изумляясь тому, что в мире все еще существуют такие отзывчивые люди.

– Энрике, надеюсь, эта скромная благодарность за ваше гостеприимство станет вам нужной, – она протянула ему монеты.

Тот с изумлением посмотрел на дукаты.

– О, Каролина, вы слишком щедры за такую скромную помощь, – произнес было он, но та перебила его.

– Энрике, ваше благородство стоит гораздо дороже, – с улыбкой ответила она.

– Позвольте полюбопытствовать: что у вас с Паломой случилось? – поинтересовался Энрике. – Она вчера поведала нам о вас как-то несвязно.

– О, я с вами поделюсь этой не самой лучшей историей, – произнесла с улыбкой Каролина, но внезапные неприятные ощущения в желудке исказили ее лицо перепуганной гримасой.

– Что с вами, Каролина? – спросил с беспокойством Энрике, обративший внимание на то, что она заметно побледнела.

– Стало быть… – несвязно пролепетала она, – последствия обморока.

Но подошедшая к горлу тошнота и разноцветные точки, волнами расходившиеся перед глазами, заставили Каролину слегка качнуться. Палома бросилась к хозяйке, махая перед ней передником. Анджела и Энрике испуганно переглянулись.

– Каролина… Вам дурно? – голос Энрике заставил ее частично вернуться к реальности.

В ответ на это она только бросилась к дверям, выскакивая на улицу. Каролина пробежала несколько шагов от дома, разгоняя домашнюю утварь своим поспешным топотом. Едва успев добежать до ближайшего дерева, она нагнулась, чувствуя, что желудок не может больше сдерживать в себе свое содержимое. Боже милостивый, хоть бы сию минуту не свалиться в изнеможении! Каролина вырвала все, чем с таким удовольствием сумела не так давно наполнить свой желудок. «Несварение», – промелькнуло в мыслях у нее.

– Вам лучше? – неожиданно послышался голос кормилицы из-за спины.

Каролина вздрогнула от внезапности и обернулась.

– Ох, Палома, по-моему, я объелась, – предположила вяло она, чувствуя, как пустой желудок сейчас заурчит от вновь появившегося голода.

Каролина протерла лицо протянутым кормилицей платком и посмотрела на нее. Та нахмурилась, уперев руки в боки, и пронзала синьору каким-то подозревающим взглядом.

– Что случилось, Палома?

– Не знаю, синьора, – ответила неопределенно та, отмахиваясь рукой, словно пыталась отогнать от себя что-то невидимое. – Полагаю, что вам нужно показаться лекарю.

– К чему эти сложности, Палома? Вчера я была измучена дорогой и голодом, а сегодня с этого самого голода налопалась до самой гортани. К тому же мой желудок отвык от употребления нормальной пищи.

Каролина вопросительно сдвинула брови и заглянула в глаза кормилицы, обеспокоенно забегавшие по сторонам.

– Что, Палома? – спросила синьора Фоскарини, удивившись необъяснимому беспокойству.

– Ничего страшного. Тешусь надеждой, что беспокоиться не стоит, – как-то растерянно ответила та и прошла мимо Каролины, направляясь к дому. – Только вот… – она остановилась и обернулась к хозяйке, – боюсь, что нам придется остаться здесь на пару дней: вы еще слишком слабы, чтобы отправляться в дальнейший путь.