Мадлен Эссе - Обрученные Венецией

Изольда опять зашлась безудержным смехом.

– Ты вышла замуж? – дерзко кричала она, сквозь всхлипы от смеха. – Уж точно по любви, как и всегда мечтала. Это же так очевидно по твоему внешнему виду!

Ее театральный смех стал последней каплей терпения Каролины, и, успокоившись, та взяла в руки свою растерянность и решительно собралась с силами, намереваясь отплатить обозленной сестре парочкой немилостивых фраз.

– Да, герцогиня да Верона, напрасно я рассчитывала на родственное общение. Желчь так же прет из вашего поганого рта, как и прежде, – озверевший взгляд Изольды заставил ее продолжать с усладой. – Замужем я не за крестьянином, а за венецианским патрицием, если угодно. А вы, моя дорогая сестрица, еще должны меня безмерно благодарить, что я отказалась от того наследства, которое вами наверняка было уничтожено и использовано в своих целях!

Лицо Изольды исказилось в негодовании, и Каролине казалось, что будь у нее возможность, она разнесла бы от гнева всю площадь по углам.

– Благодарить? Тебя? Да ты сама выбрала себе судьбу! – тут же нашлась синьора. – Теперь ты – ваше глубокоуважаемое нищенство.

Усмешка Изольды не смутила Каролину.

– Сестрица, а как там мои племянники? – внезапно спросила она с нескрываемым ехидством в голосе, хотя прекрасно знала от Матильды, что сестра не может забеременеть со дня самой свадьбы.

В подтверждение этому Каролина увидела ожесточенное лицо Изольды, которая словно желала испепелить сестру своим негодующим взором.

– А они появятся у тебя тогда, – продолжила самодовольно Каролина, – когда ты перестанешь изливать желчь на людей! Я прощаю тебя, сестра, и всем сердцем надеюсь, что Бог смилуется над твоей черной и изгнившей душой!

С этими словами синьора Фоскарини подобрала свои «нищенские» юбки и пошла прочь, оставив Изольду в компании служанки остывать от адского пламени, охватившего ее в миг негодования.

У Каролины сердце разрывалось, и как бы ни складывались их отношения прежде, она втайне ото всех мечтала, чтобы их общение со временем наладилось. Теперь очевидно, что этому не бывать! Она неслась через всю площадь, не чувствуя земли под ногами, даже не замечая рядом спешащую Анджелу. В какой-то момент слезы напрочь застлали Каролине глаза, и она остановилась, чувствуя объятия, в которые ее тут же заключила трогательность доброй подруги.

– Неужто эта черная дама – твоя сестра? – спросила она, перебирая золотистые локоны Каролины.

Та лишь в ответ кивнула головой.

– Господь – невероятный Творец. Создать двух людей из одной крови и схожей плоти и сделать их такими разными и телом, и душой – это истинное искусство.

Каролина в последний раз всхлипнула и посмотрела в глаза Анджеле.

– Не понимаю, дорогая Анджела, ее поведение было вполне ожидаемым, но почему же я плачу?

– Моя милая, твое любящее сердце не умеет понимать жестокость таких беспощадных и черствых людей, – добрая улыбка Анджелы приободрила ее. – Тебе лучше вычеркнуть ее из своей жизни. Похоже, что эту даму ничто не способно изменить. Даже горе.

– Ох, Анджела, мы же с тобой не купили ткани, – спохватилась Каролина, вытирая влажные щеки.

– Сейчас, моя дорогая, я отвлеку тебя делом, чтобы ты не лила слезы понапрасну.

Она тут же похлопотала и нашла для Каролины кружку воды. И той на самом деле стало легче. Как можно скорее управившись с покупками, чета Гаета и их гостья отправились в обратный путь, который Каролине хотелось ускорить после неприятной встречи с сестрой.

Их дорога в поселок сопровождалась лишь топотом лошадей, отталкивающихся изо всех сил от земли и свистом вздымающегося над ними хлыстом Энрике, которым он стегал по бокам животных. Каролина смотрела бесцельно вдаль, где земля соединялась с небом, и глотала слезы. Она чувствовала на себе сожалеющий взгляд Анджелы, но не хотела завязывать с ней разговор и просто молчала. Затем, желая вычеркнуть из памяти беседу с сестрой, она сама заговорила о слухах, которые подруга успела собрать на веронском рынке. Пустые сплетни, которыми кишело общество, порой отвлекали ее от личных переживаний. Тут же Каролина бросала взгляд на подарок для Андреа, который согревал ее сердце и стал истинным утешением, что мальчишке он будет в радость.

Но мысли о сестре и произошедшей встрече все же не покидали ее. Казалось бы, и удивляться здесь нечему: Изольда никогда не отличалась чистосердечностью. Но по своему благодушию синьора Фоскарини с детства не умела быть равнодушной к гнев у родственников. Ей пришли на ум слова Паломы и Матильды о бесчестном поведении Изольды после гибели своей семьи.

Если она пренебрегала памятью родителей, то что же тогда можно говорить о самой Каролине, которой та бесконечно завидовала? Умом все это она понимала, но дома все же предалась тихому плачу в их с Паломой комнате.

– Чему вы так удивлены, синьора? – говорила та. – Ваша сестра никогда не обладала добрым и отзывчивым сердцем

– Но как же так, Палома? Я не понимаю, чем могла ее так обидеть, чтобы вызвать в ее душе столько презрения!

– Она всю жизнь вам завидовала, синьора, ведь вам известно! А сейчас, змеюка, решила возрадоваться вашим временным неудачам. Забудьте ее! Сожгите в своей памяти, словно бесполезно исписанный лист бумаги, который ничего с собой не несет, кроме пустоты.

Немного успокоившись, Каролина подняла заплаканные глаза.

– Я сказала ей, где мы находимся, – словно опомнившись, промолвила она.

– Ох, а это уже не к добру, синьора.

– Я даже не помню, как я это выпалила… и по какой причине… – Каролина растерянно бегала глазами по комнате. – Полагаешь, она использует это?

– Будем надеяться, что забудет.

Каролина вновь зашлась плачем.

– Палома, почему же я настолько наивна?

– Ох, синьора, – с недовольством произнесла Палома, – я не видела ранее ваших слез, даже в тот тяжелый момент, когда вы расставались с сенатором. Теперь же вы плачете по поводу и без повода.

– Должно быть, это дитя плачет в моей утробе, – с несчастным видом ответила Каролина.

– Может быть. Полагаете, он будет плаксой?

Усмешка Паломы вызвала негодование в Каролине.

– В кого ему быть плаксой, Палома? В меня? Или в Адриано?

– Перестаньте искать повод для слез, синьора. Иначе дитя будет лить слезы непрестанно. Вы ведь теребите его, и он переживает вместе с вами. Вам думать сейчас не о себе и разбирательствах нужно, а о малыше, который совсем скоро появится на свет.

Расслабленно опустив руки с ножом и луком, Каролина смотрела на резвившихся детей, а в душу как-то незаметно прокрались воспоминания о собственном детстве. Тогда, в ее десятый день рождения, ее нарядили в любимое нежно-розовое платье с маленькими перышками на атласных манжетиках и поясе. Они с Изольдой бегали по зале, где туда-сюда сновала прислуга с подносами, на которых стояли вкуснейшие блюда и своим ароматом дразнили маленький носик Каролины. И она с присущим ей нетерпением подбегала к кому-то из слуг, украдкой оглядывалась по сторонам, боясь увидеть отца или мать, которые непременно наказали бы ее за нарушение порядков, хватала с блюда приготовленные сладости и бежала со всех ног в укромный уголок, где и съедала свою добычу. Частенько она делилась с Изольдой.