Барбара Вуд - Семь демонов

— По правде говоря, я не могу его в этом упрекать. Он занимается неблагодарным и безнадежным делом. Часто случается, что феллах, который уже выздоровел, из-за своего невежества заражается снова. Хотя его предупреждают о том, что грязь таит в себе болезни, он все равно будет продолжать ходить босиком и умрет совсем еще молодым. Государственные врачи постоянно натыкаются на стену невежества. За каждый шаг вперед им приходится платить двумя шагами назад.

Марк наблюдал за лицом Жасмины, пока она говорила. До чего же все-таки симпатичной она была, и как легко он чувствовал себя в ее обществе.

— Я рад, что вы приняли участие в экспедиции. Из вас когда-нибудь получится отличный врач.

— Спасибо.

Задумавшись на мгновение, Марк проговорил:

— Можно задать вам личный вопрос?

Она помедлила с ответом.

— Да.

— Что имела в виду вчера Самира, когда сказала, что вы — феллаха?

Жасмина теребила края светлого пластыря, который отчетливо выделялся на ее смуглой коже. Ответ прозвучал тихо, почти что шепотом:

— Потому что я и есть феллаха. Я родилась в крошечной деревушке Верхнего Египта и там же выросла. Ее название вам, по-видимому, ничего не скажет, ведь она еще меньше, чем Эль-Тиль. Я была единственным ребенком моего отца, который всегда мечтал о сыне. Поэтому он научил меня читать, писать и обращаться с цифрами. Наш умда как-то заметил, что я не так глупа, как остальные дети, и позаботился о том, чтобы меня отправили в миссионерскую школу неподалеку от Асуана. Когда мой отец и умда узнали от сестер, что я была их лучшей ученицей, то отец обратил на меня внимание мудира нашей провинции. Тогда мне было четырнадцать, и я знала толк в книгах, но совершенно не знала толка… в людях.

Пока Жасмина говорила, голова ее была опущена. Казалось, что она совершенно забыла о присутствии Марка.

— Мудир рассказал мне о Каире и его замечательных школах. Он расписал мне в красках, как я закончу одну из этих школ и стану одной из немногих ученых нашей деревни. Например, шейхой. Но сначала я должна была заслужить это образование. Конечно, это предложение было для меня очень заманчивым. Он договорился с моим отцом, и я осталась на год в доме мудира. — Она снова затеребила пластырь своими тонкими смуглыми пальцами. — По истечении этого срока мои обязанности были выполнены, и мудир сдержал свое обещание. Он послал меня в Каир и обеспечил мне образование.

Жасмина подняла голову и испытующе посмотрела на Марка.

— Мой отец уже умер, и у меня больше нет родственников. Даже старый толстый мудир уже умер, и больше не осталось никого, кто бы помнил о тех временах. Но я навсегда сохраню их в памяти. Я боролась за то, чем я сейчас стала, так же, как городские врачи вынуждены бороться за каждый пиастр. Но моя борьба совсем другая. Я хочу освободить феллахов от их оков.

Когда она замолчала, наступила неловкая пауза, которую Марк не решался нарушить. Его приковал к себе взгляд темных сверкающих глаз Жасмины. Вдруг им овладел внезапный порыв, обыкновенное желание, которое он не испытывал уже в течение семи лет со времен первых свиданий с Нэнси.

Звон кирки о скалы вывел его из оцепенения.

— Послушайте, — начал он, откашлявшись, — прежде чем кто-нибудь снова к нам подойдет, я хотел бы обсудить с вами еще одно дело. Это связано с мистером Холстидом. У него проблемы.

Она молча слушала, пока Марк рассказывал ей о разговоре, состоявшемся у него с Холстидом прошлой ночью. Он закончил словами:

— Он отказывается поехать в Эль-Минью, чтобы обратиться там к врачу. И он также не хочет, чтобы вы его осмотрели.

— Что, по его мнению, вы можете для него сделать?

— Поговорить с вами. Он надеется, что вы могли бы дать ему какое-нибудь лекарство.

— Сначала его нужно осмотреть. Я не могу прописать лекарство, не зная причины его болезни. Мистер Холстид говорит, у него в моче кровь. Это только симптом. Возможно, это инфекция мочевого пузыря, но вы говорите, что он не жалуется на боли или жжение. Тогда это, может быть, инфекция почек или почечный камень. Это может быть вызвано физическим перенапряжением от его тренировок. Вполне вероятно, что ему нужны антибиотики. Возможно, потребуется даже срочная операция. Мужчина в его возрасте может подвергнуться самым разнообразным заболеваниям мочевых путей. Если он не согласится, чтобы я его обследовала, ему придется обратиться к специалисту в Каире.

— То же самое и я ему сказал, но он отказывается покинуть место раскопок.

— Что же ему остается делать?

— Он сказал, что если вы не сможете дать ему лекарство, то он будет просто ждать, когда все пройдет само собой. Если же этого не произойдет или ему станет хуже, то он вызовет самолетом врача из Каира…

— Эй!

Марк и Жасмина повернулись на крик и увидели Рона, размахивающего над головой красным платком. В нижнем конце самого дальнего от «лендроверов» рва царила оживленная суета, и Марк разглядел Абдулу, стоявшего на четвереньках на краю и пристально смотревшего вниз.

Холстиды были уже на ногах и наперегонки с Хасимом бежали посмотреть на находку. Феллахи оторвались от работы и наблюдали за общим оживлением.

Когда подбежали Марк и Жасмина, Рон уже расчистил верхнюю часть засыпанного песком фрагмента известковой плиты. Она была около шестидесяти сантиметров шириной, примерно восемь сантиметров толщиной и почти на три сантиметра выступала из песка на дне траншеи. Сверху находилось место разлома, которое было шероховатым на ощупь. Когда Марк попробовал пошевелить фрагмент, он не сдвинулся с места.

— Это цоколь стелы! — ликовал Рон, хватаясь за камеру.

Марк встал и отряхнул руки.

— Рон, мы с тобой должны выкопать ее. Абдула, скажи феллахам, пусть продолжают работать там, где они остановились.

— Да, эфенди.

— Нам нужны кисти, ножи, лопаточка, шесты для насаживания флажков, два проволочных сита, уровень… — Он повернулся к Жасмине и коснулся ее руки. — Я хочу, чтобы вы взяли на себя заполнение полевого журнала и делали в нем записи вместо меня, хорошо? Да еще, Абдула, — Марк говорил так быстро, что совсем не заметил внезапно появившегося недовольного выражения в глазах бригадира, — мне понадобятся аспидная доска и крепкий шпагат. Натяни тент от солнца. Мы проработаем до вечера. И немедленно поставь вооруженного гафира у этой скалы!

— Черт побери, опять дрянь какая-то!

Марк даже не поднял головы. Его спина разламывалась от напряжения, а натянутый над ним тент почти не спасал от жары, но даже когда его друг в ярости пнул ногой песок, Марк не отвлекся от работы. За два часа он расчистил пятнадцать сантиметров камня.

— Я просто не понимаю, в чем тут дело! — продолжал Рон, глядя на пробные снимки в руке. — Опять все размазано, хоть ты тресни!