Барбара Вуд - Семь демонов

Там, где висела занавеска на двери, вдруг показалось звездное небо. Он заметил, как кто-то подошел к нему и в следующий же миг его ослепил луч фонарика. Он вскинул руку, чтобы прикрыть глаза от света, и услышал голос Марка:

— О Господи, что здесь происходит?

— Помоги мне! — пронзительно крикнул Рон. — Оно держит меня за волосы!

— Что с тобой? — Марк опустился на колени и положил руку Рону на плечо. — Что случилось?

Рон опустил руку и удивленно посмотрел на друга:

— Где оно? Ты его видел?

— Что я должен был видеть? О чем ты?

Все еще дрожа всем телом, Рон приподнялся на локтях и осмотрелся в палатке. Вокруг царил невероятный беспорядок: разбросанная фотобумага, разлитая вода, осколки стекол. Потом он перевел взгляд на самого себя. Его рубашка была разорвана на груди, и на коже виднелась тонкая красная полоска. Ноги и руки были обмотаны беспорядочными витками скрученной пленки.

— Что за черт…

— Этого и следовало ожидать! — Марк осторожно распутал волосы Рона и вытащил из них кусок шпагата. — Твоя бельевая веревка, приятель.

Рон молча уставился на шпагат. На его рубашке и брюках болтались бельевые прищепки и скрепки для бумаги, а веревка обмотала его шею и запуталась в волосах.

— Нет… — прошептал он.

В дверях появилась Жасмина со своей медицинской сумкой:

— Что случилось?

Вслед за ней вошли заспанные и растерянные Сенфорд и Алексис. Абдула протиснулся между ними и вопросительно посмотрел на Марка.

— Он запутался в темноте в своей веревке.

— Нет…

— Ты можешь встать?

— Лучше сначала я его осмотрю, — поспешно вмешалась Жасмина.

— Нет… я в полном порядке…

Марк помог Рону встать на ноги. Он с содроганием освободил свою шею и руки от веревки и озадаченно уставился на пленки.

— Ну пойдем же, — дружелюбно сказал Марк.

Но Рон в сердцах отвернулся.

— Слушай! В палатке кто-то был! Говорю тебе! Оно было длинное и покрытое чешуей, и оно напало на меня. Оно напало на меня, черт бы его побрал! Оно хотело сорвать с меня волосы!

Марк крепко схватил Рона за руку.

— Ты ошибаешься. Здесь совершенно никого не было. Я лично расстегнул молнию, и уж поверь мне, никто не смог бы мимо меня прошмыгнуть. Ты работал в темноте и случайно запутался в веревке…

Рон отдернул руку.

— Клянусь тебя, здесь что-то было! Я даже слышал, как оно дышало!

Жасмина достала из сумки шприц и начала его наполнять, но как только Рон это заметил, он тут же отскочил в сторону.

— Нет, ни за что! Никаких уколов! Черт возьми, ну почему вы мне не верите?

Марк развел руками:

— Рон, здесь ничего не было…

Рон развернулся на каблуках и стремглав бросился прочь.

Силы Марка были на исходе. Но вопреки предостережениям Абдулы и просьбам Жасмины он продолжал работать, несмотря на жару, которая была настолько невыносимой, что даже феллахам пришлось сделать перерыв. Абдула стоял рядом с Марком и держал у него над головой зонт от солнца, пока тот с губками и кисточками в руках ползал на четвереньках перед дверью гробницы. Она была выкопана больше чем наполовину, и уже были расчищены почти все ступени лестницы. Теперь можно было различить три последующих горизонтальных ряда иероглифов, и, наконец, показались печати царского города мертвых в Фивах, на каждой из которых была изображена собака с девятью пленниками. Печати были нетронуты.

Вдруг Марк увидел нечто, что заставило его взять в руки увеличительное стекло. На каменной двери виднелись вертикальные царапины, и казалось, что они шли до самого порога, который все еще был засыпан песком.

— Что могут означать эти линии?

— Даже не знаю. Они начинаются где-то на высоте двух метров и уходят глубоко в песок. Похоже на следы когтей.

Пока Рон возился с лупой, Марк обратил внимание на его руки. Они были покрыты черными синяками.

— Думаешь, управимся до завтра?

— Похоже на то.

Марк поднес к губам стакан с виски, но не стал пить, а пристально посмотрел на Рона, который, сидя по-турецки на своей кровати, продолжал вертеть в руках разбитую лупу.

— Рон?

— Что?

— Как ты?

Боль и негодование отразились в голубых глазах Рона.

— Ну и что я должен на это ответить?

— Поверь, мне очень жаль. Но я же ничего не видел.

— Вот именно.

— Ну перестань, ты же целый день пил вино…

Рон вскочил с кровати.

— Куда ты собрался?

— Хочу подготовиться. В следующий раз, когда оно снова заявится, я успею его сфотографировать!

Когда шаги Рона утихли, Марк вдруг почувствовал странных холод в желудке, как будто его сдавил чей-то ледяной кулак. Он сделал большой глоток бурбона, но это не помогло, только в горле неприятно защипало.

Марку вдруг стало совсем одиноко. Он посмотрел на стоявшую на ночном столике фотографию Нэнси и на мгновение задумался: кем же она была на самом деле. Потом он неожиданно для самого себя схватил куртку, трубку и табак и обратился в бегство.

Примерно в тридцати метрах от лагеря, на возвышении, используемом некогда полицейскими Эхнатона в качестве наблюдательного пункта, стояла Алексис Холстид, одетая лишь в тонкий пеньюар. Марк наглухо застегнул куртку и осторожно приблизился к ней. Когда до нее оставалось всего несколько шагов, Марк заметил, что глаза ее были открыты, а на губах играла легкая улыбка, хотя было абсолютно ясно, что она спит.

— Привет, Дэвисон.

Это был ее голос, и все-таки он звучал как-то по-другому. Ночной ветер отбросил назад ее длинные волосы и плотно прижал прозрачную ткань к ее обнаженному телу. Марк удивленно смотрел на нее, не замечая, что холодный ветер насквозь продувает его куртку, и у него снова начинает болеть голова.

— Миссис Холстид?

— Да… и нет.

Ее силуэт расплывался у него перед глазами. На мгновение она раздвоилась, как будто у него стали косить глаза, резкая боль ударила в затылок… Теперь Алексис Холстид выглядела уже по-другому.

У нее было то же тело, тот же пеньюар и те же длинные белые ноги и руки, но на прозрачной голове, которая походила на освещенную с двух сторон фотографию, был черный, заплетенный косичками парик. А на шее красовалось тяжелое ожерелье в форме лотоса. Марка захватила эта игра воображения. Зачарованный, следил он за тем, как изменялся ее облик, как знакомый образ Алексис Холстид постепенно становился все более нежным и мягким.

— Теперь я смогу с тобой поговорить, Дэвисон, ведь когда я прихожу одна, ты не веришь в мое существование.

— Нефертити…

— Ты, наверное, думаешь, что я всего лишь сон. Когда я показала тебе мой чудесный город, тебя охватили сомнения и ты не поверил мне. Поэтому я решила доказать тебе, что я существую на самом деле.

Алексис призывно улыбнулась и протянула ему свою молочно-белую руку: