Тереза Ромейн - Мое сокровище

Ощутив, как у нее снова зачесалось в носу, Софи сдернула пенсне. И, начихавшись до звона в ушах, поспешила вернуться в библиотеку, где должна была открыться тайна содержимого ее шкатулки.

Когда все собрались, Софи почувствовала себя… хозяйкой вечеринки. Правда, комната была явно тесновата для восьмерых человек. Хотя, возможно, так казалось лишь потому, что все присутствовавшие столпились вокруг откинутой столешницы секретера, где уже находились обе шкатулки, освещенные несколькими лампами.

– Но они – совсем не близнецы, – сказала Софи, немного смутившись.

И действительно, золотистая поверхность ее шкатулки поблескивала в падающем на нее свете, тогда как со шкатулкой мисс Корнинг этого не происходило. Та была гораздо темнее и имела куда меньше резных узоров. А еще от нее исходил едва уловимый запах – она была сделана из розового дерева, которое, по словам Джилса Резерфорда, очень нравилось его матери.

– Близнецы не всегда бывают совершенно одинаковыми, – с улыбкой ответила мисс Корнинг. И, взяв свой «параллелепипед», она быстрыми и уверенными движениями принялась разъединять невидимые сочленения. Мало-помалу панельки открывались, сначала с одной стороны, затем – с другой. После чего некоторые из них возвращались на прежнее место, а затем снова сдвигались; причем все эти стремительные манипуляции казались весьма запутанными.

– Как легко и ловко у нее получается, – громким шепотом прокомментировала леди Ирвинг. – Резерфорд, сколько времени вы возились с этой позолоченной коробкой?

– Достаточно долго, чтобы восхититься чужой сноровкой, – отозвался Джилс.

Мисс Корнинг улыбнулась.

– Мне тоже потребовалось немало времени, чтобы во всем разобраться. Я унаследовала эту шкатулку около трех месяцев назад.

Через несколько минут крышка плавно скользнула вбок, явив взорам присутствующих внутренность коробочки, в которой ничего не было.

– Она пустая? – удивился Ричард Резерфорд. – И даже никакого послания?..

– Послание есть. – В свете ламп сверкнула улыбка мисс Корнинг, и, перевернув шкатулку, она представила собравшимся ее секрет.

Софи увидела, что внутренняя сторона крышки испещрена какими-то буквами, нацарапанными то ли гвоздем, то ли концом лезвия.

– Вы позволите? – Старший Резерфорд протянул руку.

– Да, конечно, – кивнула мисс Корнинг.

Развернув крышку к свету, Ричард чуть прищурился и стал читать:

– Вторая из трех. София, Анжела, Мария. Спасение от врагов наших и от руки всех ненавидящих нас, сотворение милости с отцами нашими… – Голос его чуть дрогнул, и он пробормотал: – Я как будто снова слышу мою Беатрис.

– Вздор… Это не собственные слова вашей жены, – проворчала леди Ирвинг. – Да вы что, язычники?.. Это же Бенедиктус… Песнь Захарии.

– Бенедиктус?.. То есть это из Библии? – Резерфорд нахмурился. – Никогда не замечал, чтобы Беатрис проявляла особый интерес к Писанию.

– Это песнь благодарности, – вспомнила Софи. Она уже давно – с тех пор, как вышла за Джека, – перестала регулярно посещать церковь, однако у нее все же сохранились какие-то сведения, обретенные в период набожной юности. – Из Евангелия от Луки. Благодарность, пророчество и… и искупление.

– Ладно, это не так уж важно, – сказал Джилс. – Что может означать остальная часть послания? Мисс Корнинг, вы уловили в этом хоть какой-то смысл?

Все взирали на крышку шкатулки, помещенную в самый яркий круг света. После вполне понятных слов шел сплошной ряд букв, из которых нельзя было вычленить ничего вразумительного.

– Это некий код, но простая замена одних букв другими ничего не дает, – ответила мисс Корнинг. – И я подумала, что для разрешения загадки необходимо найти две другие шкатулки. – Она провела своими изящными окольцованными пальцами по полированной столешнице. – Я стала богатой наследницей совсем недавно, после смерти своей кузины. Эта шкатулка была среди прочих вещей, и когда я ее открыла… приложив к тому немало усилий… В общем, могу вас заверить, мистер Резерфорд, обнаруженное сообщение меня заинтриговало. – Миллисент чуть помолчала. – Дело в том, что мою кузину звали Анжелой, и эту шкатулку она получила от леди Беатрис Ньюкоум как раз перед тем, как та тайно и весьма поспешно покинула Англию.

Софи не могла не восхититься драматическим даром мисс Корнинг. Казалось, что слова, произнесенные ее низким вибрирующим голосом, как бы вальсировали, сплетаясь в складное повествование.

– Моя кузина вспоминала леди Беатрис всякий раз, когда я брала шкатулку с полки, – продолжала рассказчица. – По словам Анжелы, она была восхитительной женщиной, подругой ее старшей сестры. Вручая Анжеле шкатулку, леди Беатрис пояснила, что делает это потому, что дети лучше взрослых понимают, что по-настоящему важно. И она выразила надежду, что Анжела сбережет и сохранит ее подарок.

– Да, верно, – прошептала Софи. – Те же самые слова…

Миллисент внимательно посмотрела на Софи, потом вновь заговорила:

– Я полагала, что это всего лишь прелестная история, но потом, когда открыла шкатулку и увидела имя кузины среди двух других, я поняла, что все это связано с какой-то тайной…

– И с приключением, – вставил Ричард Резерфорд.

– Возможно, – улыбнулась мисс Корнинг. – Так вот, будучи теперь вполне независимой женщиной, располагающей средствами и свободным временем, я решила заняться поисками упомянутых Софии и Марии. И просмотрев сохранившиеся письма кузины, я обнаружила упоминания о некоторых ее подругах, а также членах их семейств.

– И так вы нашли меня? – спросила Софи. «Ох, неужели в библиотеке всегда так жарко?» – подумала она.

– Я нашла упоминания о трех Софиях и выяснила их нынешние фамилии и места проживания. Я написала каждой, и две из них вежливо заверили меня, что никогда не получали каких-либо подарков от леди Беатрис. Подозреваю, что они усомнились в моем здравомыслии, но… что тут поделаешь? – Мисс Корнинг пожала плечами. – В общем, я, как говорится, напала на след, а уж в этом-то доме, наверное, знают, какой целеустремленной становится собака, учуявшая нужный запах.

Леди Дадли закивала и тут же сказала:

– Однако я письма от вас не получала и…

– Это я уже поняла, – перебила мисс Корнинг. – Мне, конечно, следовало дождаться ответа, прежде чем отправиться в путь, но я не смогла утерпеть.

– А откуда именно вы приехали? – поинтересовался Ричард Резерфорд – как всегда доброжелательный и учтивый.

– С северной окраины Линкольншира, это к востоку отсюда. А если точнее – из небольшого селения Бэрроу-Хейвн, о котором вряд ли кто слышал. Я жила там с семьей своего брата. Когда же у меня появились средства, они сочли, что я должна передать их им. Я не согласилась, и они решили, что я больше не должна у них оставаться. – Интонация Миллисент была вполне спокойной, однако в ней ощущался некоторый трагизм.