Блайт Гиффорд - В постели с наставником

Вода в лохани, еще теплая, соблазнительно искрилась на солнце. Кожа ее зазудела от нестерпимого желания вымыться. До того Джейн ополаскивала лицо речной водой, но однажды увидела, как мимо проплывает туша овцы, и с тех пор реки сторонилась.

Она огляделась. Слева высилась ограда, окружавшая общежитие. Справа пышно вилась разросшаяся за лето виноградная лоза. Другого такого случая может не представиться. Недолго думая, она скинула шоссы, забралась в лохань и прикрыла глаза, с наслаждением ощущая, как вода проникает во все уголки ее тела, смывая грязь и запах конюшен.

Полы туники всплыли на поверхность воды, скрывая ее голые ноги. Со вздохом блаженства Джейн погрузилась поглубже. Всего на минуту. Она расслабится всего на одну минуту.

«Но ведь ты все еще дышишь?»

С какой резкостью Дункан задал ей этот вопрос. И каким резким стал при этом его взгляд, каким гневом засверкали глаза.

Она все правильно рассчитала. Предложив свою помощь, он не смог отказаться взять так называемого Джона в ученики. Но если бы знать, что ее низведут до положения служанки… О, тогда она ни за что на свете не рискнула бы поселиться с ним в одном доме, в опасной близости от его проницательных серых глаз.

Она рассказала ему, как упорно старалась. Поведала, как несправедливо с ней обошлись. А у него нашелся всего один ответ. «Ты все еще дышишь?»

Он оказался таким же черствым, как и все остальные наставники, с которыми она встречалась. Ну ничего, он еще пожалеет, что был с нею груб, когда она станет клерком при дворе короле. Надо будет непременно представиться Ричарду, когда он прибудет в Кембридж. Может, он даже…

— Маленький Джон! Ты зачем забрался в лохань?

Ее глаза распахнулись.

На противоположном конце двора, положив руки на бедра, стоял Дункан. Он успел побриться, обнажив суровую линию челюсти.

Он неожиданности она чуть не выскочила из лохани, но вовремя спохватилась и присела как можно ниже. Если встать, то мокрая туника облепит ее тело точно вторая кожа, сделав очевидным тот факт, что самой важной мужской детали у нее нет.

— Не подходи. — Она протестующе замахала руками. — Видишь, я уже закончил со стиркой.

— Видеть-то вижу, но вопрос был не в том. Я спросил, зачем ты забрался в лохань.

— Ты такой умный и не догадываешься? — Ее сердце забилось быстрее. Отчего? От испуга или…

Теперь, когда он был чисто выбрит, она смогла без помех разглядеть его рот. Верхняя губа четко вылеплена, нижняя — неожиданно полная. Что она почувствует, если они коснутся ее губ? Опасная фантазия. Особенно если сидеть без штанов в лохани со стылой водой.

— Купаюсь я, неужто не видно? — спросила она, передразнивая его акцент.

— По-твоему, я какой-то злодей, который будет заставлять тебя мыться в оставшейся после стирки воде?

Чем он недоволен? Это было повсеместно распространенным делом.

— Не возьму в толк, каким образом то, как я моюсь, делает из тебя злодея.

Он моргнул и криво усмехнулся.

— Да уж. В логике тебе не откажешь, Маленький Джон. Знаешь, наш проктор не одобряет бани, но для тебя даже он сделал бы исключение. Идем, свожу тебя в баню. Попаримся вместе. Смоешь вонь после конюшен.

Джейн представила, как они сидят, совершенно нагие, соприкасаясь коленями, в тесноте купальни… И у нее перехватило дыхание.

— Иди без меня. — Она опять замахала руками, мысленно заклиная его не приближаться. — Я уже все. Второй раз мыться без надобности.

— Брось, Джон. Не глупи. — Он сделал еще один шаг навстречу. — Только в бане можно отмыться по-настоящему, а то несет от тебя, как из сточной канавы.

— Нет! Не подходи!

Пронзительная паника в собственном голосе испугала ее, но он, слава богу, остановился.

— Да почему же?

Он еще спрашивает.

— У меня… У меня увечье.

После этих слов его опять понесло вперед.

— Я изучаю медицину. Давай посмотрю, что там у тебя…

— Нет! — завопила она уже не сдерживаясь. — Это старое увечье. Я не хочу… То есть…

Дункан примирительно поднял руки и попятился назад. Скулы у него чуть покраснели. Весело приподняв брови, он поддел ее:

— Боевая рана?

По ее щекам и груди разлилась жаркая волна.

— Несчастный случай, — ответила она коротко. Иногда мужская скупость на слова оказывалась как нельзя кстати.

Лицо его дернулось. Он больше не улыбался.

— Ну, тогда не буду мешать. — И он ушел в дом.

Она облегченно сползла на дно лохани, вопреки всему довольная тем, что наконец-то помылась. Кто знает, сколько времени ждать до следующего раза.

Когда они пересекутся с Дунканом снова, надо позаботиться о том, чтобы между ног у нее что-то лежало. Что-нибудь такое, что позволит ей казаться настоящим мужчиной.

Странный все-таки парень, этот Маленький Джон, рассеянно думал Дункан, расставляя по полкам драгоценные фолианты в библиотечной комнате общежития. Когда он застал мальчика купающимся в лохани, его охватило такое странное чувство, словно он…

Он запретил себе додумывать эту мысль до конца.

На вид парень казался вполне здоровым, однако же, если верить его словам, у него имелось какое-то увечье. И весьма серьезное, судя по тому, как он разнервничался.

Уж не такое ли, которое сделало его неполноценным мужчиной?

Дункан едва не выронил том «Катоновых двустиший» и поежился. Слава богу, что он не стал допытываться о его постыдном секрете. Это было бы чересчур унизительно. Травма редкая, но если именно она беспокоит мальчика… Что ж, становится ясно, почему у него такой тонкий голос.

Пока Дункан размышлял об этом, его собственное мужское достоинство не ко времени встрепенулось и пробудилось к жизни. Война, долгие переезды, встреча с королем — обстоятельства сложились так, что на несколько недель ему пришлось забыть о телесных потребностях. Но утратить способность удовлетворять их навсегда… Одна только мысль об этом причиняла страдание.

Он привык жить полной жизнью. Интеллектуальным радостям он предавался наравне с телесными, наслаждаясь чтением и диспутами с коллегами не меньше, чем прогулками по горам, физическим трудом, а также — чего греха таить — совокуплением с женщиной.

В конце концов, что делает мужчину мужчиной? Сила, разум и страсть. Без любого из этих качеств жизнь лишена смысла. Лучше умереть, чем жить калекой — напоминал он себе всякий раз, когда на него накатывало чувство вины из-за гибели брата. Если с Джоном и впрямь случилось то, о чем он подумал, в колледже ему понадобится заступник.

Каким бы ни было увечье мальчика, со временем о нем станет известно всем, ибо в доме, где бок о бок живут тридцать человек, не бывает секретов. Хочешь, не хочешь, но Джону придется расстаться со своей девичьей стеснительностью.