Марина Одинец - Блуждающий огонек

Катя ошеломленно взглянула в его невозмутимое лицо.

— Ну зачем вы так? — с упреком отозвалась она. — Мы с ним по-настоящему подружились. Он будет мне вместо младшего брата…

Бахмет усмехнулся:

— На роль вашего младшего брата куда более пристал бы цыганенок. Арап же — явный перебор.

Оскорбительная насмешка, которую он и не думал скрывать, уже начала действовать Кате на нервы.

— Я вольна выбирать себе таких братьев, каких считаю нужным. Тем более, что на цыганят, в отличие от арапов, мода еще не распространилась, — с лучезарной улыбкой пояснила она.

— Ах, значит, вы не отрицаете, что приобрели эту двуногую головешку, следуя веяниям моды?

— О нет, конечно же! Нисколько не отрицаю. — Катя едва сдержала желание треснуть Бахмета по голове. — Еще я собираюсь обзавестись парой-тройкой шутов. Вы не знаете, случайно, где можно подобрать уродцев посмешнее?

— Знаю, — не моргнув глазом, отозвался Михаил. — Вася Бухвостов подойдет?

Не сдержавшись, Катя прыснула, но, разумеется, обида, которую пробудили в душе его слова, не могла улетучиться так легко.

— Ну все, довольно, — отозвалась она, подавляя невольную улыбку и стараясь, чтобы голос звучал как можно более холодно. — Вы излили на меня столько желчи, что я, положительно, теряюсь в догадках, — что тому истинной причиной?

Бахмет бросил на нее мимолетный взгляд и, отведя глаза, с равнодушным видом пожал плечами.

— Мне просто стало любопытно, что было бы со мной, окажись я на месте Шанку.

— Вы? — на лице Кати отразилась тонкая усмешка. Смерив Бахмета медленным, оценивающим взглядом, она проронила: — Для пажа вы, пожалуй, уже слишком велики. Но в одном вы правы. Оставаться для меня новой и любимой игрушкой слишком долго, вам бы точно не удалось. Думаю, ваша новизна поблекла бы для меня гораздо раньше, чем новизна Шанку.

На его лице не дрогнул ни один мускул, только убийственный взгляд, казалось, пронизывал ее сердце насквозь.

— Приятно знать, что я не ошибся в своих предположениях.

Несколько мгновений они молчали, похоже, оба удрученные тем, какой нежеланный поворот приняла беседа. Неожиданно Бахмет взял Катю за руку и потянул за собой в дальний угол гостиной, где Шанку не мог видеть их.

И там, положив дрогнувшие руки на плечи девушки, он нахмурившись взглянул в ее напряженно застывшее личико:

— Почему все так, Катиш, почему? Мы же не были врагами. Что изменилось?

— Вы меня спрашиваете? — Катя подняла глаза к его суровому лицу. — Вы приходите в мой дом, оскорбляете меня без всякой причины, а потом спрашиваете, что изменилось?

Молодой гвардеец тяжело вздохнул.

— Да, вы правы. Видит Бог, я не хотел обижать вас, но не смог остановиться. Потому что вижу, что вы идете все к той же цели и ваши планы ни на йоту не изменились. Я не хочу быть ни вашей игрушкой, как этот маленький арап, ни polygone, как мои друзья.

— Чего же вы хотите? — тихо спросила Катя, невольно замирая в его руках.

Он чуть ближе придвинулся к ней и, осторожно приподняв ее голову за подбородок, заставил взглянуть себе прямо в глаза.

— Я хочу, чтобы вы были честны со мной, — хрипловатым шепотом произнес он. — Больше ничего!

Катя покачала головой:

— Это очень много.

— Больше, чем вы готовы мне дать? — с усмешкой уточнил он.

Она отдала бы ему все на свете, если б только он захотел. К чему все эти язвительные укусы, это недоверие? Неужели он не чувствовал, что она искренна с ним?

— Когда-то вы сказали, что сейчас мы будем друзьями, а потом — как Богу угодно. Почему же вы не хотите просто узнать меня получше и уже тогда делать выводы на мой счет?

— Да, вы правы, Катиш. И я очень хотел бы узнать вас получше. Только… вы не представляете, как меня бесит это ваше стремление очаровывать всех и каждого. Упорно стремясь сделать своим покорным рабом каждого встреченного мужчину, — даже этого маленького мальчика, — горько усмехнулся Бахмет.

— Я уже сказала вам, кто он для меня! Что же касается остальных… Увы, я не могу быть очаровательной только для одного, так же, как солнце не может дарить тепло лишь одному из земных жителей, — резко сказала Катя. — Так что, вам остается либо смириться с этим прискорбным фактом, либо давайте прекратим наше общение раз и навсегда!

Когда были произнесены эти безрассудные слова, сердце сжала жестокая боль. Бахмет был горд так же, как и она, если не более. Что если он сейчас развернется и уйдет, навсегда покинув ее?

Похоже, ему и вправду хотелось сделать это. Убрав руки с ее плеч, Михаил отступил на шаг и надолго замолчал. Катя сжала зубы, впиваясь ногтями в ладони, и изо всех сил пытаясь подавить желание броситься ему на шею, открестившись от всех сказанных слов, готовая даже унизиться до оправданий, лишь бы только он не ушел.

Но она знала, что никогда не простит себе этого и продолжала молчать, напряженно сжимая кулаки.

— Вы этого хотите? — после долгого молчания отрывисто бросил Михаил.

И выдержка изменила ей: взглянув на него глазами затравленной лани, Катя потупилась и поспешно замотала головой.

Лицо Михаила чуть смягчилось.

— И я этого тоже не хочу, Катиш, — тихо сказал он, беря ее за руку.

С минуту они молча стояли рядом. Тепло руки Михаила перетекало в ее ледяные пальцы, принося душе робкую надежду.

— Не могу скрывать, — не глядя на нее, продолжал молодой человек, — несмотря на все обидные слова, которые я сказал вам, вы мне очень нравитесь. Признаюсь, Катиш, нравитесь даже больше, чем хотелось бы мне самому.

Чувствуя, как пылают щеки, девушка стояла перед ним, с трепетом впитывая каждое слово, каждый вздох и звучание этого тихого голоса, от которого замирало сердце.

— Почему? — шепнула она. — Почему вы не хотите, чтобы я нравилась вам?

Михаил негромко вздохнул.

— Этому множество причин. Возможно, вы еще не задумывались над этим, но, увы, мы с вами совсем не пара. И я нисколько не удивлюсь, если в скором времени родители найдут для вас кавалера, куда более подходящего вам по своему положению, чем я.

Катя поспешно покачала головой:

— Я этого не хочу.

Михаил окинул ее внимательным взглядом и его губы дрогнули в улыбке.

— Я очень рад это слышать… И не менее рад был бы узнать, чего же именно вы хотите, дорогая.

— Все, чего я сейчас хочу, — отозвалась Катя, ответив на его взгляд, — чтобы мы с вами по-прежнему оставались друзьями и могли лучше узнать друг друга. И еще, чтобы вы не были так ревнивы и больше доверяли мне.

— Вы считаете, что я вас ревную? Ну что ж, может быть, вы и правы. А вот доверие… доверие надо заслужить, Катиш. А что-то подсказывает мне, что даже узнав вас очень близко, я останусь при своем мнении: вы пожираете сердца с такой неприхотливой жадностью, что этот процесс способна остановить только очень глубокая старость.