Марина Одинец - Блуждающий огонек

— Я такая, какая есть! — выкрикнула Катя, окончательно потеряв терпение. — Снова вернемся к тому, с чего начали? Или может быть, мне напомнить вам, что слава куда более прожорливого сердцееда принадлежит вам?

Ее голос звенел от обиды. Неужели и вправду согласие невозможно между ними?

— Вот так вот значит, да? — сказал Михаил. — Я что-то устал, Катиш, вы меня совершенно выпотрошили. Давайте сядем и тогда продолжим нашу баталию. Ей-Богу, нет в ногах правды.

Катя не стала возражать, когда Михаил, отступив от этикета, опустился на диван рядом с ней. Перестав мучить клавесин, подошел Шанку и вопросительно уставился на Катю. Но разглядев расстроенное выражение на лицах, предпочел ретироваться. Взял свою коробку с солдатиками и, разложив миниатюрное войско на медвежьей шкуре, лежавшей у камина, погрузился в игру.

— Катиш… — заговорил Бахмет, опустив голову и разглядывая свои руки, сложенные на коленях, — если б вы могли сказать мне, что я значу для вас больше, чем другие… И если бы я сам мог поверить в это… Тогда многое изменилось бы. Я знаю, что способен любить одну единственную девушку, если найдется такая, что заполнит собою весь мой мир. Поверьте, это так.

— И что же, — украдкой разглядывая его тонкий профиль, осведомилась Катя, — вы уже встретили эту девушку?

— Не знаю. Сначала мне казалось, что да. А теперь…

Он замолчал.

— Может быть, вам только показалось, что вы ее встретили, а на самом деле вам нужна совсем другая? — холодно обронила Катя.

— Мне нужны вы.

Эти три коротких слова были сказаны так просто, обреченно и вместе с тем властно, что Катино сердце на мгновение пропустило один удар. И тут же бешено заколотилось, вызвав чувственную дрожь в теле. Она внезапно испугалась, как не испугалась бы, даже если бы Михаил вдруг обнял и поцеловал ее. У нее пересохло в горле, стало трудно дышать, но ничего не могло остановить слов, которые сами собой сорвались с ее губ:

— Тогда почему же вы не видите, что и вы нужны мне? И что все остальные… они ничто для меня?..

Он долго смотрел на нее, словно не в силах оторвать взгляда от черных, как мрачная и завораживающая бездна, глаз этой притягательной дочери Лилит, самой прекрасной из всех, кого он знал, самой гордой, строптивой и мучительно желанной. Странная судорога пробежала по его лицу и на губах проступила беззащитная улыбка.

— Это именно то, что я хотел услышать, Катиш. Именно это.

Катя робко протянула руку и с нежностью коснулась его густых белокурых волос.

— Миша, — едва слышно шепнула она, в то время как он, взяв эту руку, прижал ее к своим губам, — мне бы так хотелось, чтобы все наши распри остались в прошлом. Я не знаю, пара мы или нет, наверное, лишь один Бог может судить об этом… Но вы просто верьте мне, просто верьте.

— Это очень соблазнительно, — поверить вам, — пробормотал Михаил, целуя один за другим ее безвольные пальчики. — Как тут устоять?..

Снаружи послышались шаги, и двери гостиной скрипнули, отворяясь. Катя и Михаил поспешно отпрянули друг от друга, глядя на князя Шехонского, который остановился на пороге.

Юрий Александрович не без удивления оглядел смущенную парочку. Но в следующий миг доброжелательно кивнул молодому гвардейцу, который поднялся ему навстречу:

— Рад видеть вас, Михаил.

— Здравствуйте, Юрий Александрович, — Бахмет уже пришел в себя и держался вполне спокойно. — С возвращением.

— Благодарю. — отец многозначительно покосился на краснеющую дочь. — А Катенька и не говорила мне о том, что вы уже стали друзьями.

— Как я успел заметить, — сообщил Михаил, тоже бросив весьма выразительный взгляд в сторону девушки, — Екатерина Юрьевна вообще очень скрытная барышня.

— Есть немного, — согласился отец. — Как служба, Михаил?

— Спасибо, Юрий Александрович, все идет своим чередом.

— Вот и прекрасно. А где же наш enfant terrible? (ужасный ребенок (франц.) — улыбаясь, отец оглядел гостиную. — Где это невозможное дитя? — судя по всему, он имел в виду Шанку, потому что заметив мальчугана, полускрытого каминным экраном, удовлетворенно кивнул: — Ах, вот он где! Нет, это поистине чудовище, — продолжал князь, перейдя на французский язык, — вместо того, чтобы как все прилежные дети, сидеть в уголке и помалкивать, он носится по дому, как угорелый, оглашая окрестности дикими воплями!

Катя и Михаил, переглянувшись, рассмеялись. Шанку, мирно переставлявший солдатиков, в недоумении выглянул из-за экрана, вслушиваясь в странные обвинения. Но улыбка князя, должно быть, что-то объяснила ему, и он застенчиво улыбнулся в ответ, сверкнув белоснежными зубками, нестерпимо яркими на черном личике.

— А я думала, что только я у нас в доме enfant terrible, — хихикнула Катя.

— Да, в этом ты дашь фору любому, не только Шанку, — признал отец. — Михаил, вам еще не довелось испытать на себе устрашающий нрав этой девицы?

— Довелось, — кивнул Бахмет, глядя на Катю.

— Но, судя по всему, вас это не напугало, — констатировал отец.

— Меня не так легко напугать, Юрий Александрович.

— Знаю. Кровь царевича Бахмета говорит сама за себя. Но вы не воспринимайте Катеньку слишком всерьез. Она, по сути, еще совсем дитя.

— Enfant terrible? — усмехнувшись, уточнил Михаил. — Что ж, это многое проясняет.

Проведя в обществе Шехонских еще несколько минут, молодой человек наконец откланялся. Катя проводила его до дверей гостиной. Спросить, когда они увидятся в следующий раз, она, разумеется, не могла, а Михаил ничего не сказал. Только сжал на прощание ее руку, тяжело вздохнул и ушел. Когда его стройная фигура в зеленом мундире скрылась в глубине анфилады, Катя, издав не менее тяжелый вздох, вернулась в гостиную. Как досадно, что отец пришел так не вовремя, нарушив их уединение! Кто знает, чем мог закончиться этот откровенный разговор. Оставалось надеяться, что в будущем ничто не помешает им благополучно продолжить начатое…

— А это кто у тебя — турки? — машинально прислушалась она к разговору отца с Шанку. — И за кем же будет виктория?

Заметив вернувшуюся дочь, отец присел на диван и приглашающее кивнул на место рядом с собой. Катя послушно села возле него, нервно переплетя пальцы и застыла в тревожном ожидании.

— Умный, незаурядный и прекрасно воспитанный молодой человек, — задумчиво произнес Юрий Александрович. — Потомок древнего рода, пусть и без титула, но, увы, ни положения, ни перспектив и ни единого гроша в кармане.

У Кати болезненно сжалось сердце.

— Зачем вы говорите мне это, отец?

— Я просто хочу, чтобы ты поняла, что Бахметьев тебе, к сожалению, совсем не пара.

Она пожала плечами:

— В наше время красивому гвардейцу, чтобы стать сиятельным вельможей, достаточно пару раз попасться на глаза ее величеству. Ничего запредельного!