Виктория Хэммонд - Искушение Марии д’Авалос

— Федериго!

— О, я скверный, скверный, скверный, — затараторил он, нежно покусывая ее шею.

— А если бы она отказалась? — спросила Мария.

— Отказалась! — воскликнул он. — Молодые дамы не говорят «нет» своим папочкам. Скажем так: ее бы строго попросили подчиниться. Я не буду утомлять тебя историями об избиениях и плохом обращении, которые в одном-двух случаях привели к фатальному исходу, — я слышал о них, когда изучал право. — Федериго изучал право, но не занимался юридической практикой, говоря, что слишком много молодых людей из его класса уже посвятили себя этому. — Именно так обстоит дело со всеми монахинями Клариссе. Спроси их сама. Они тебе скажут, что они — старшие дети из благородных семей, вынужденные потратить жизнь впустую в качестве невест Христа…

— Федериго!

— Пойдем, моя дорогая, следуй за мной, — пригласил он, вставая и беря ее за руку. — Я тебе кое-что покажу.

Они были так молоды и беззаботны, так влюблены, что хихикали, когда бежали к кладбищу монахинь, зажав нос от тошнотворного запаха. Но скоро их веселость испарилась. Лишь мельком глянув, Мария сбежала из склепа, крича от ужаса. Федериго появился пару минут спустя, и его вырвало.

А потом они утешали друг друга, впервые задумавшись о своей смертности и выражая надежду, что будут жить счастливо и умрут в один день.

Затем Федериго рассердился и пробормотал: «Им отказано в достоинстве даже после смерти». Именно тогда он решил сжечь это кладбище. А Мария со слезами умоляла его отказаться от этой идеи. «Искья принадлежит моей семье. И все узнают об этом. Ты не можешь так со мной поступить, Федериго». И он неохотно уступил.

Если бы только она позволила ему тогда поджечь это ужасное место! По возвращении в Неаполь Федериго написал Ферранте д’Авалосу в Милан, прося разрешения уничтожить «отвратительную яму, позорное присутствие которой оскверняет восхитительное место». Ответ Ферранте был резким. Он заявил, что это не касается Карафа, к тому же потребуется разрешение папы римского Пия. Тогда Федериго направил официальное прошение папе римскому. Ватикан ответил, что его высокопреосвященство не вмешивается в дела монахинь Клариссе да и вообще в дела орденов монахинь. Этот ответ вызвал у Федериго презрительный смех.

Мария встала, чтобы внимательнее взглянуть на Беатриче. Ее ноги наткнулись на что-то. Приподняв простыни, она увидела кончик алебастрового крыла. Это была Виктория, забытая там несколько дней назад. Мария достала фигурку из-под кровати и снова осмотрела. Убрав статую Богородицы, она поставила на ночной столик Викторию. Позади нее она поместила зажженную свечу, и статуэтка ожила, мерцая бледно-золотым светом.

Сильвия проснулась, всхрапнув, и Мария жестом велела ей вести себя тихо.

— Ступай на кухню и принеси мне чашку твоего супа. Не подогревай его. Быстро, — прошептала она.

Мария открыла шкафчик, в котором Констанца хранила ценные вещи, и достала золотой кубок. Она протерла его куском ткани. Когда Сильвия вернулась с супом, Мария вылила его в кубок и поместила позади Виктории. Сильвия неодобрительно нахмурилась при виде языческой статуэтки, заметив, что Богородицу отодвинули на задний план. Мария сурово взглянула на Сильвию и махнула рукой, чтобы та вернулась в свое кресло. Потом она уселась у кровати и принялась ждать, когда Беатриче проснется.

Полчаса спустя дочь пошевелилась, и глаза ее открылись. Глядя на мертвенно-бледное личико, Мария осторожно взяла девочку за руку.

— У тебя особенная гостья, — прошептала она. — Смотри.

Взгляд Беатриче последовал за пальцем матери, указывавшим на статуэтку. Казалось, чудесные расправленные крылья Виктории мягко отбивают ритм колеблющегося пламени.

— Кто это? — устало спросила Беатриче.

Наконец-то она задала вопрос, наконец-то в ней появилась искра интереса к миру за пределами кошмара. Мария чуть не заплакала от облегчения.

— Ангел жизни, — ответила она, едва сознавая, что говорит. — Она поднимает твой дух из ада. Смотри, как бьются ее крылья. Она несет тебя обратно к свету.

Беатриче, по-видимому, обдумывала это.

— Что это? — спросила она, глядя на кубок, мерцавший при свете свечи.

— Это она тебе принесла. Она хочет, чтобы ты это выпила, и тогда тебе станет лучше.

— Это еда?

— Нет, дорогая.

— Это с небес?

— Да.

— Мой папа это пьет?

— Да.

— В раю?

— Да.

Слабый проблеск интереса мелькнул в глазах Беатриче.

— Мне бы хотелось, чтобы мне дал его ангел, — прошептала она охрипшим голосом.

— Она не занимается земными делами, — объяснила Мария, — она действует невидимо. Она позволит мне дать тебе это.

— А какой у этого вкус?

— Как у весны. Хочешь попробовать?

Опасаясь отказа, Мария обняла Беатриче за худенькие плечики и, приподняв ее, поднесла к губам девочки кубок, молясь, чтобы консоме из дичи, овощей и трав действительно имело вкус весны. К ее удивлению, Беатриче выпила все. Потом снова опустилась на подушки, устав от этого усилия, и погрузилась в сон, не отрывая взгляд от Виктории в бледном сиянии.

В последующие дни Виктория оставалась у кровати, и Мария прилежно заменяла свечу, как только прежняя догорала. Так что ее светящийся образ приветствовал Беатриче, когда та просыпалась. Она регулярно пила суп из золотого кубка и начала медленно обретать силу, хотя Марию по-прежнему беспокоило ее душевное здоровье.

Уже несколько дней на столе лежало нераспечатанное письмо. Теперь, когда у Беатриче миновал кризис, Мария обратила на него внимание. Она сломала печать, надеясь, что в нем содержатся хорошие новости. Плохих новостей она бы просто не смогла вынести, так расшатались ее нервы.

4 января 1586

Теперь ты видишь, каково состояние людей в любви? Когда ты была в Мессине, мне казалось, что ты далеко. А теперь, когда ты на Искье, мне кажется, что ты еще дальше. Даже краткая отсрочка кажется долгой. Утонченность и наслаждение возрастают с совершенством любви.

Но если у любви есть крылья, отчего же я не могу полететь к тебе, моя дражайшая племянница, моя госпожа? Потому что та же самая любовь подрезает крылья и останавливает меня, и ты знаешь причины этого. Значит, любовь сражается с любовью? Да, конечно.

И который же из этих двух дуэлянтов победит? ЛЮБОВЬ. И поэтому да здравствует любовь и да восторжествует любовь! Таким образом, я признаю победу и поражение, радость и печаль.

Пожалуйста, люби меня, моя дорогая, люби меня, потому что все мои желания сосредоточены на этом. Пожалуйста, скрась нашу разлуку своими приказаниями, потому что, заверяю тебя, если бы я могла оказать тебе услугу, мне бы казалось, что ты здесь и я наслаждаюсь твоей близостью. И я надеюсь, что это скоро случится не во сне, а наяву, и я увижу тебя.