Кэролайн Линден - Потому что люблю

– Почти… – напряженно прохрипел Тристан.

Его прикосновения стали чуть грубее, Джоан содрогалась и ахала, чувствуя, как через тело проходят новые импульсы возбуждения. Она запрокинула голову и подняла ноги по сторонам от его бедер, он сделал резкое движение вперед и погрузился в нее полностью.

Джоан задрожала, ощущая наполненность и растяжение так остро, что ей казалось, что она рассыплется на кусочки, если кто-то из них шевельнется. По-видимому, Тристан чувствовал нечто подобное, потому что несколько мгновений он не двигался, одной рукой держа ее за бедро, в то время как его другая рука, напряженная, лежала на ее холмике. Он свесил голову, словно ему было трудно дышать.

Наконец он поднял свои горящие глаза, встретился взглядом с Джоан и прошептал:

– Теперь ты моя. Моя прекрасная, великолепная Джоан.

Все еще обнимая ее, он начал двигаться, покачиваясь взад-вперед, двигаясь внутрь и наружу, сначала медленно и осторожно, но затем все более энергично и настойчиво. У Джоан пропало ощущение, что она разорвется на кусочки, теперь она не хотела, чтобы он ее оставлял. Она обхватила бедра Тристана ногами, побуждая войти в нее еще сильнее и глубже. Он дразнил ее пальцами и легко прикусывал грудь зубами, пока она не начала лихорадочно извиваться под ним.

– Тристан! – пробормотала она, тяжело дыша. – Я хочу… мне нужно… – Она чувствовала, что в ней нарастает нечто одновременно пугающее и жизненно необходимое и очень, очень близкое…

– Боже! – выдохнул Тристан.

Он сомкнул губы вокруг ее соска и сильно втянул. Его бедра поднимались и опускались на нее, он наполнял ее своей твердостью, отступал и наполнял снова. Потом захватил пальцами чувствительный бугорок, средоточие ее ощущений, и сжал его так крепко, что Джоан показалось, будто она слепнет, а в следующее мгновение у нее внутри что-то взорвалось и поднимавшееся в ней напряжение разрядилось нарастающими волнами, которые, казалось, прошли по всем мышцам тела. Когда охватившее ее напряжение спало, Тристан подался вперед, прижимая Джоан к себе, и, издав резкий стон, навалился на нее всем весом. Она почувствовала, как его плоть внутри у нее еще больше увеличивается. Через несколько мгновений Джоан, сомкнув вокруг него руки, прошептала:

– Это… был оргазм, да?

Тристан хмыкнул:

– Не просто оргазм. Боже праведный, я думал, что потеряю сознание.

Джоан потянулась в инстинктивном женском удовлетворении. Ей нравилось, как он задержал дыхание и прижал свои бедра к ее, словно ему так же не хотелось отделяться от нее, как ей – от него.

– Значит, так бывает не всегда, когда ты занимаешься с женщиной любовью?

– Никогда в жизни, даже в воображении, у меня не было такого, как сейчас. – Тристан поцеловал ее долгим, медленным поцелуем, как если бы у них было сколько угодно времени. – И ведь это был только твой первый раз.

Джоан покраснела.

– Значит, мы будем заниматься этим снова?

– И не раз. Пока я не выучу все до последней хитрости, которые приводят тебя в неистовство. – Он усмехнулся лениво, расслабленно. И его усмешка проняла Джоан до самого сердца. – Но не сегодня ночью.

– Ох! – Джоан ахнула, внезапно вспомнив, где они находятся, и от волнения у нее даже рот открылся. – Нас же могут в любой момент обнаружить!

Тристан пожал плечами.

– Маловероятно. Но нам нужно вернуться в зал, пока тебя кто-нибудь не хватился.

Он еще раз поцеловал ее напоследок, потом отодвинулся и встал. Когда их тела разделились, Джоан вздохнула, но потом вид Тристана в панталонах, спущенных до колен, и распахнутой рубашке, ее рассмешил.

– Распутная девица, – с улыбкой сказал Тристан, подтянул панталоны, застегнул их, потом достал из жилетного кармана носовой платок и осторожно прижал его меж бедер Джоан. – Вот, возьми. Тебе больно?

Она замотала головой. На его лице отразилось облегчение. Он еще раз слегка погладил ладонью ту часть ее тела, которую в «Пятидесяти способах согрешить» называют «киской», потом помог Джоан подняться с дивана.

После того как ее корсет был затянут и платье расправлено, Тристан стал застегивать пуговицы у нее на спине.

– Честное слово, расстегивать твое платье куда приятнее, – прошептал он.

– Думаю, это наказание, которое человек должен понести за столь порочное поведение на балу.

Она еще раз расправила юбки, надеясь, что они не слишком помялись. Тристан, оправляя одежду на себе, тихонько рассмеялся. Джоан подошла к висящему над камином зеркалу, чтобы поправить прическу. Слава богу, что сегодня вечером Полли уложила ее волосы в простой узел. Если бы ей пришлось поправлять косы и локоны, прическа бы ее сразу выдала.

– А мы были порочными? – Тристан обнял ее, пока она втыкала в прическу последнюю шпильку. – Тебя терзает чувство вины?

Джоан вспыхнула:

– Нет. Во всяком случае, наверное, не так сильно, как должно было бы.

Он серьезно посмотрел на нее в зеркале.

– А как сильно должно было бы?

Румянец, покрывавший ее щеки, распространился и на шею.

– Наверное, это зависит от того, что последует дальше.

Это был тот самый момент. Тристан оставался рядом с ней на протяжении всего вечера, у всех на виду. Он заявил, что без ума от нее, называл ее великолепной, чарующей и дорогой. Он занимался с ней любовью и сказал, что это было ни с чем не сравнимо. И теперь у него есть возможность упасть на колени, поклясться, что его сердце принадлежит ей, попросить ее выйти за него замуж и пообещать, что они будут жить долго и счастливо.

Многозначительную паузу прервал полный паники голос Эванджелины:

– Джоан! Джоан!

Ни Джоан, ни Тристан не успели ответить, как ручку двери яростно дернули. Через мгновение дверь распахнулась, и тетя Джоан почти влетела в комнату, а сразу вслед за ней вошел сэр Ричард. Увидев их, все еще в объятиях друг друга, Эванджелина вскричала, прижимая руку к сердцу:

– О мой бог! Ричард!

– Какого дьявола вы тут делаете? – зловещим тоном спросил сэр Ричард у Тристана.

Тристан посмотрел на Джоан, а она посмотрела на него.

– А на что это похоже? – спросил Тристан.

Больше он ничего не сказал, хотя, казалось, все в комнате чего-то ждали. Джоан начала чувствовать себя неуютно. Может быть, она его неправильно поняла? Или неправильно расслышала? Ведь если он ее любит, то самое время в этом признаться…

– Джоан! – Голос Эванджелины звучал так, словно она была на грани слез. – Нам нужно уходить.

Тристан сразу же отпустил Джоан.

– Спокойной ночи, дорогая. – Он поймал ее руку и легко коснулся губами костяшек ее пальцев. Потом мягко добавил: – Увидимся позже.

– Спокойной ночи, – сказала она с дрожащей улыбкой.

Она верила, что не ошиблась в нем. Все сложится хорошо. Должно сложиться хорошо. Ведь так?