Барбара Картленд - Грезы наяву

Миссис Флауэр поднималась теперь медленнее и тяжело дышала. Когда они оказались на лестничной площадке, Мелита решила, что они находились теперь в западном крыле здания, хотя трудно было сказать точно.

Наконец миссис Флауэр распахнула дверь, и они вошли в большую комнату, совсем не похожую на классную. Во всяком случае, Мелита никогда не думала, что комната для занятий могла так выглядеть. Мебель была такой же роскошной, как и в гостиной маркизы. Единственным отличием был стол посередине и рояль в углу.

Мелита ожидала увидеть юную леди Беттину, но в комнате никого не было. Миссис Флауэр с удивлением оглянулась по сторонам и, подойдя к двери на другой стороне комнаты, резко постучала.

Ответа не последовало, и минуту спустя она спросила:

— Ваша светлость здесь? Мисс Уолфорд прибыла и ждет вас.

На этот раз что-то прозвучало в ответ, но Мелита не могла разобрать слов. Довольная тем, что исполнила наконец данное ей поручение, миссис Флауэр сказала:

— Ее милость сейчас придет, мисс. Теперь все в порядке.

Она вышла, прежде чем Мелита успела сказать хоть слово.

Мелита терпеливо ждала. Она не садилась, будучи в слишком большом напряжении, и продолжала стоять, стиснув руки.

Уходя, миссис Флауэр захватила с собой ее шляпу и накидку, и Мелита догадалась, что ее собственная спальня находится где-то неподалеку.

Ей показалось, что прошло очень много времени, прежде чем дверь открылась и вошла леди Беттина.

Как и маркиза, ее внучка оказалась совсем не такой, какой Мелита ожидала ее увидеть. Прежде всего, она была брюнеткой. Ее темные волосы в беспорядке падали на плечи, и она была слишком высока для своего возраста. Явно дорогое платье было запачкано краской и порвано. Больше всего Мелиту поразило ее сердитое выражение, такое же было у ее отца, когда, уволив грума, он швырнул его на землю.

Леди Беттина осмотрела Мелиту с таким же вниманием, как это сделала ее бабушка.

— Какая вы компаньонка! — пренебрежительно воскликнула она. — Вы слишком молоды!

Она говорила резко и вызывающе. Мелита не успела ничего ответить, как девочка добавила:

— Я не позволю вам тут командовать мной, так что лучше уезжайте, пока я вас не прогнала. Я сказала бабушке, что вы мне не нужны.

Грубость девочки была последней каплей, переполнившей чашу терпения Мелиты. Сначала жестокость маркиза, потом недовольство его матери, а теперь желание девочки прогнать ее!

Не сознавая, что она делает, Мелита подошла к ближайшему окну и остановилась около него, глядя на озеро и видневшийся за ним парк. Глаза ее наполнились слезами.

Она думала о своем любимце в его одинокой конюшне, недоумевавшем, почему она не приходит к нему, и об окружавших ее недоброжелательных людях.

«Почему, — спрашивала она себя, — почему папа и мама должны были умереть, а я должна жить здесь?»

Это был крик души, и девушка даже не почувствовала, как слезы полились у нее по лицу.

Ей хотелось домой, вон из этого наполненного холодностью дворца, в атмосферу счастья и любви, в которой она жила с рождения.

«Я вернусь домой, — говорила она про себя. — Как-нибудь я проживу, а если тетя Кэтрин приедет за мной, я… спрячусь».

На мгновение она совсем забыла о девочке.

— Почему вы плачете? — спросила леди Беттина с любопытством.

Чувствуя, что теперь ей уже нечего терять, Мелита ответила:

— Потому… что я не хочу здесь оставаться. Я… хочу домой!

— Тогда зачем вы приехали сюда? — с удивлением уставилась на нее Беттина.

— Меня… меня заставили, — всхлипнула Мелита.

От усилия, которого ей стоило это признание, слезы полились у нее еще сильнее, и она стала искать в кармане носовой платок. Но поскольку на ней было элегантное теткино платье с турнюром, она никак не могла найти карман.

Наконец Мелита его обнаружила, но слезы уже заливали ей корсаж, и, даже отерев глаза, девушка никак не могла успокоиться.

— Вы несчастны? — спросила леди Беттина.

— Да… очень.

— Но раз вас заставили приехать сюда, вас могут заставить здесь и остаться, — трезво рассудила девочка.

— Я убегу, — неожиданно для себя призналась Мелита.

Она понимала, что этого ей не следовало бы говорить, но не могла сдержаться.

Продолжая вытирать глаза, она упрекнула себя за такое безответственное поведение.

— Мне… очень жаль, — сказала наконец Мелита, подумав про себя, сколько же ей еще раз придется повторять эти слова, — но все здесь так… страшно.

— Я вас напугала? — поинтересовалась девочка.

— Да.

— И бабушка?

— Да, и она тоже, — кивнула Мелита.

— А я ее не боюсь! — похвасталась леди Беттина. — Ей нельзя уступать. Няня всегда говорила, что нельзя уступать тем, кто на тебя наседает.

Мелита понимала, что ей не подобает слушать подобные вещи, но, так как она все еще не могла справиться со слезами, девушка бросила на леди Беттину беспомощный взгляд.

— Я знаю, что сделала бы няня, будь она здесь, — сказала девочка. — Она предложила бы вам чашку чая. Хотите?

— Это было бы очень хорошо, — кивнула Мелита. — Но до второго завтрака еще долго.

— Еще час, — сказала леди Беттина, взглянув на часы. — Я прикажу принести вам чаю.

— Если это никого не побеспокоит… — начала было Мелита.

— Ничего, пусть побеспокоятся, — возразила леди Беттина. — Им за это платят!

Мелита бессильно опустилась в кресло. Ей не хотелось думать о том, что ей следовало бы сделать выговор девочке за такую манеру выражаться. Ей вообще ничего не хотелось делать, ни о чем не хотелось думать.

Открылась дверь, и появилась горничная.

— Принесите мисс Уолфорд чаю! — распорядилась леди Беттина. — И поживее!

— Слушаюсь, миледи, но ведь вы знаете, что они там на кухне не торопятся.

— Так пусть поторопятся, а не то я скажу его светлости! — не повышая голоса, произнесла девочка.

Горничная пискнула, как испуганная мышь, и скрылась за дверью.

— Я причиняю… слишком много беспокойства, — пробормотала Мелита.

— Если станете церемониться с прислугой, ничего от нее не добьетесь. — Леди Беттина стояла перед Мелитой, скрестив руки на груди. — Вы слишком хорошенькая для компаньонки. Бабушке это не понравится. Ей здесь молодые девушки ни к чему. Она боится, как бы этот противный Эсмонд Фаркер не прельстился ими.

Мелита замерла. Ей вспомнилось, как мистер Фаркер, если это был он, подмигнул ей, выходя из гостиной.

Но тут она вспомнила, что в ее обязанности входит воспитывать эту необычную девочку, и она неуверенно сказала:

— Мне кажется… вам не следует говорить так о вашей бабушке.

— А почему нет, если это правда? — спросила леди Беттина. — Папа всегда говорит, что он ненавидит и презирает лгунов, но это он, конечно, говорит про этих глупых жеманниц, которые льстят ему и готовы сказать что угодно, лишь бы привлечь его внимание.