Тесса Дэр - Танец с герцогом

— Я решил купить его на тот случай, если ты будешь со мной несчастна. После того как родится ребенок. — Спенсер протянул руку, чтобы вытереть с щеки Амелии слезу. — Но конечно же, теперь я надеюсь проводить в этом доме каждое лето.

— Спенсер, этот дом — часть истории семьи д’Орси. Наш дом в городе давно продан. Развалины замка ты сам видел. Этот дом — все, что у нас осталось. Гордость семьи — вот глина, что скрепляет камни, из которых он сложен. Просто не верится, что ты готов столь бессердечно отнять его у нас.

— Бессердечно? Может, этот дом и принадлежит Бьювелам, но лишь ты одна любишь его всей душой. И как быть с нашей семьей? Почему бы не начать новую главу в истории этого дома вместе?

— Ну и какая же глава, по-твоему, может начаться с того, что ты выбросил моего брата на съедение волкам?

Бог свидетель, Спенсер ужасно устал слушать о ее брате. Когда он заговорил снова, его голос дрожал от едва сдерживаемого гнева:

— Как долго ты собираешься его защищать? Ты слышала, что сказал Джек. Он вот-вот расплатится с долгами. А случится это, как только купчая на этот дом будет подписана. Только вот хочет он по-прежнему лишь одного: сесть за карточный стол и вогнать себя в еще большие долги. Он на пути к погибели и совершенно не испытывает угрызений совести от того, что тащит за собой и тебя. Оставшись здесь, он будет тебе помогать, раздавать обещания… Чтобы потом разочаровать тебя еще сильнее, чем прежде, когда однажды утром ты проснешься и обнаружишь, что он унес с собой фамильные драгоценности.

— Он этого не сделает. — Амелия схватилась рукой за горло и дернула плечом, сбрасывая руку мужа. — И если ты действительно думал, что я буду счастлива узнать о покупке дома, то почему ничего мне не рассказал? Вместо этого ты действовал за моей спиной, манипулировал всеми ради собственной выгоды. Даже в первую неделю нашей семейной жизни ты… шантажировал меня долгом Джека, чтобы втянуть меня в игру и наложить руки на мое…

Испуганно охнув, Амелия замолчала. Кивнув головой на дверь библиотеки, она перешла на осуждающий шепот:

— Это истинная причина нашего приезда сюда, не так ли? Эта игра. Ты устроил все это для того, чтобы выиграть остальные жетоны и этого проклятого коня.

Спенсер лишь пожал плечами, не в силах отрицать очевидное.

Подойдя к мужу, Амелия с силой ткнула пальцем ему в грудь.

— И ты будешь говорить мне о неверно расставленных приоритетах? Ты заставил меня поверить, будто мы приглашаем всех этих людей как друзей. Я думала, ты хочешь быть честным и искренним с ними, завоевать их доверие и заручиться поддержкой. Но нет. Забудьте об искренности, мы снова в игре. Все, о чем я тебя прошу, — это лишь дать Джеку шанс. Поговорить с ним, помочь увидеть ошибки, показать ему собственный пример. Но ты даже слышать об этом не хочешь. И это неудивительно, судя по тому, как ты обращаешься с собственными родственниками. Ты ведь так и не поговорил сегодня с Клаудией, верно?

— Верно. — Спенсер виновато вздохнул. Он действительно не поговорил с кузиной. Он мог бы найти какое-нибудь оправдание, но это было бы ложью. — Амелия… — Голос Спенсера сорвался. Он откашлялся и начал сызнова, тихо и спокойно. Ведь совсем нетрудно произнести то, что он давно собирался сказать. — Ты для меня все. И пусть весь мир знает об этом.

— Каким образом? Исходя из того, что ты вынес меня на руках с нескольких балов и размахиваешь кулаками в моем присутствии? Ты хочешь отобрать этот дом у моей семьи. С корнями вырываешь его из многовековой истории семьи д’Орси. — Горло Амелии сковали рыдания. — А тем временем используешь меня и мою любовь к этому дому, чтобы заполучить в единоличное владение коня. И вновь гонишь моего брата прочь.

Спенсер схватил жену за плечи.

— Черт возьми, да ты сама позволяешь Джеку вклиниться между нами. Ты слишком сроднилась с ролью самоотверженной мученицы. Где-то внутри тебя прячется шестнадцатилетняя девочка, считающая себя заслуживающей счастья. Женщина, завладевшая моим вниманием, едва только я увидел ее. Которую я просто не смог отпустить. Я всеми силами старался проявить понимание, но…

— Всеми силами? О, Спенсер. Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы поверить в это. Раз уж ты обвиняешь меня в том, что я приношу себя в жертву, так будь добр, не забывай и о своей доле вины. Я никогда не встречала такого замечательного, заботливого и такого сложного человека, который изо всех сил стремится спрятаться от всего мира. Если бы я имела возможность хоть одним глазком взглянуть на тебя настоящего, я наверняка умерла бы от восхищения прямо на этом месте.

Если Амелия хотела сделать ему комплимент, ей это почему-то не удалось. Ее слова показались Спенсеру осколками разбитого стекла.

Он вздохнул.

— Говори что хочешь, Амелия, но ты не можешь отрицать, что я пытался. И я устал быть вторым после Джека. По крайней мере я забочусь о том, чтобы ты была счастлива.

— Счастлива? Как я могу быть счастлива, зная, что мой брат живет на улице и рискует жизнью каждую минуту?

— Не знаю. Но ты должна этому научиться, потому что Джек не изменится. — Спенсер взял жену за подбородок и понизил голос. — Рано или поздно тебе придется решить, кому ты предана больше: мне или ему.

Амелия смотрела на мужа так, словно перед ней стоял монстр. Но черт возьми, он не монстр. Он просто человек. И хочет знать, что собственная жена любит его больше всех на свете. Разве любой другой мужчина на его месте не желал бы того же?

— Если бы ты меня знал, — произнесла дрожащим голосом Амелия, — ты бы понял, как сильно я люблю свою семью. И если ты просишь меня забыть о ней… то ты сам сделал выбор. — Амелия схватила со стола документы и прижала их к груди. — Эти бумаги еще не подписаны. И до тех пор, пока этот дом принадлежит семье д’Орси, моему брату всегда будут здесь рады. Джек остается.

— Только ничего хорошего из этого не выйдет, — предупредил Спенсер. — Он снова причинит тебе боль.

— Но не такую сильную, как та, что ты причиняешь мне сейчас.

— Амелия… — Спенсер медленно протянул к жене руку, но та отпрянула, прежде чем он успел ее коснуться.

— Ступай, — произнесла она, кивнув в сторону библиотеки. — Ступай и выиграй свою проклятую лошадь. Мы оба знаем, кому ты предан более всего.

Амелия была так раздражена, так переполнена эмоциями и ошибочными выводами, что Спенсер даже не знал, как с ней разговаривать дальше.

Поэтому он сделал то, о чем она его просила. Ушел прочь.

Библиотека была довольно тесным помещением, и игроки сгрудились вокруг стола. Они играли в брэг. Спенсер был наиболее силен в пикете, но ведь это игра только для двоих.

Для того чтобы устроить западню, потребовалось немало времени и изрядная доля терпения. Труднее всего было сделать вид, будто у всех игроков абсолютно равные шансы на победу. За первый час игры Спенсер выиграл несколько конов и намеренно проиграл еще несколько. Пару раз превосходство соперников действительно заставало его врасплох, и он принялся очень внимательно наблюдать за Беллами. Каждый человек, даже лучший из игроков, мог, сам того не замечая и не желая, подсказать сопернику, что за карты у него на руках. Однако Спенсер никак не мог сосредоточить внимание лишь на изгибе бровей Беллами или постукивании его пальцев по столу. Ему мешали мысли об Амелии. Он до сих пор видел перед собой ее чудесные голубые глаза, покрасневшие от слез. Слышал ее полные горечи слова. Другие же части его тела вспоминали ее ласки, подаренные ему немногим раньше, когда он сидел на этом самом стуле. Амелия не просто мешала ему. Спенсер был совершенно сбит с толку.