Крис Кеннеди - Ирландский воин

— Сенна, что происходит? Что с тобой?

Она фыркнула и пробурчала:

— У меня к тебе тот же самый вопрос. Ты ничего мне не сказал о том, что готовится. Ты привел меня сюда, в этот замок. Но с какой целью? Ведь я этого не знаю. Зато знаю, что мне здесь совсем не рады. И еще знаю, что назревает война, но могу только гадать о причинах, так как ты приказал мне оставаться в комнате. И швырнул на кровать! — Финниан молчал, и она продолжала: — А потом я услышала разговор мужчин о том, что именно я принесла эту войну на их берега. Но разве я это сделала? Ты говоришь, что все это не имеет ко мне никакого отношения, — но нет, имеет! И мне интересно узнать, почему производство шерсти так много значит? — Она почувствовала, как Финниан вздрогнул, и вновь заговорила: — Ведь на самом деле шерсть не представляет особого интереса. Сама по себе она ничего не значит ни для Рэрдова, ни для ирландцев. Очевидно, дело, как всегда, в уишминских красках. Так скажи мне, Финниан, что такого в этом моллюске? Почему из-за него начинаются войны? — Он по-прежнему молчал, и Сенна выпалила: — Так вот, я не знаю, как и что, но точно знаю: война уничтожит уишминские краски, а значит — и меня! Неужели ты этого не понимаешь? И вообще от меня одни неприятности! Поэтому я ухожу отсюда.

— Нет.

— Но почему?

— Потому что все зашло слишком далеко, Сенна.

— Позволь мне уйти! — Она снова попыталась высвободиться.

И тут Финниан разжал пальцы. Освободившись, Сенна тотчас же повернулась к нему. И только сейчас она заметила, что Финниан снова побрился — теперь у него на скулах был только темный налет.

— Они сказали, что идут ко мне, чтобы преподать мне урок, так как именно я развязала эту войну, — ровным голосом проговорила Сенна. — И я знаю, что они собираются сделать. Мой муж хорошо научил меня этому. — Она вскинула подбородок. — Оказалось, что мужчины Ирландии и Англии очень похожи. А ведь я уже начала думать иначе.

И тут Финниан крепко схватил ее за плечи и прорычал:

— Кто пытался обидеть тебя?! — Сейчас в его голосе не было ничего, кроме холодной ярости.

Сенна внимательно посмотрела на него и, покачав головой, ответила:

— Я не знаю. Они меня не интересуют. — Она не сказала: «Меня интересуешь только ты», но это и без слов было понятно. — Финниан, я не останусь здесь, чтобы дожидаться… этого.

Но догадался ли он, чего она не хотела дожидаться? Догадался ли, что она никогда больше не хотела ждать, что ее опять бросят, что каждый восход солнца будет подтверждением того, что ее постоянно бросают?

Нет, больше никогда! Она не допустит, чтобы ее снова бросили. То, что она познала с Финнианом, было единственной настоящей ценностью в ее жизни. И если она позволит ему бросить ее, то все в ее жизни будет разбито, а из осколков не может получиться ничего хорошего. Тогда уж лучше она умрет.

Но Сенна вовсе не собиралась умирать. Она собиралась заняться своим хозяйством, если ей удастся вернуться в Англию. Она знала шерстяное производство и знала, как выжить одной, без чьей-либо помощи.

Однако Финниан, разумеется, понял скрытый смысл ее слов — она догадалась об этом по боли, промелькнувшей в его глазах.

— Объясни мне, что происходит, Финниан. Или я уйду.

Он медленно покачал головой и тихо произнес:

— Я тебе не позволю.

— Но тебя же не будет здесь, чтобы остановить меня, разве не так? — Сенна с горечью улыбнулась.

— Я приставлю к тебе стражника.

— А я метну в него кинжал.

Он в раздражении проворчал:

— Пойми, Сенна, все это дело — просто грязная вода. Не прыгай в нее.

— Меня окунули в нее в тот день, когда я родилась, Финниан. И не думай, что можешь спасти меня. А вот я могу тебе помочь. Да-да, я могу оказаться единственным человеком, кому это по силам. Скажи мне, в чем дело? Рэрдову нужны краски, и ирландцам они тоже нужны. Неужели краски так много значат? Хорошо, пусть будет так. Тогда я приготовлю их. — Она сказала все это очень быстро, чтобы не передумать.

Финниан же уставился на нее в изумлении, потом взял ее лицо в ладони и проговорил:

— Ты действительно хочешь это сделать?

— Да, хочу. И сделаю. Во всяком случае, постараюсь.

— Почему?

— А ты не знаешь? — Она грустно улыбнулась.

Их лица сейчас находились в нескольких дюймах одно от другого, и Сенна видела, как глаза Финниана наполняла страсть.

— О-о, милая, неужели ты так сильно нуждаешься во мне? — пробормотал он низким голосом. А потом вдруг впился в ее губы страстным обжигающим поцелуем. Внезапно прервав поцелуй, он с усмешкой добавил: — Я уже, кажется, говорил тебе, Сенна, что все мужчины — дураки. Да-да, все без исключения.

— Но я не думала, что ты говорил о себе…

Финниан снова усмехнулся:

— О-о, да я самый глупый из всех, ruin. Я только выгляжу сообразительным.

И тут вдруг он отстранился от нее и, помрачнев, проговорил:

— Пришло время, Сенна.

— Время — для чего?

Он долго медлил с ответом. Наконец тихо сказал:

— Пришло время ответить на твои вопросы и встретиться с королем.

— С королем?.. Зачем?..

— Поговорить об уишминских красках, — ответил Финниан. При этом глаза его совершенно ничего не выражали — казалось, они были загадочными и далекими, как горные вершины.

— Ты рассказал ему? Ты не дождался моего согласия?

Финниан пожал плечами.

— Или так — или он отправил бы тебя обратно к Рэрдову.

Сенна целую минуту смотрела на него, чувствуя, как у нее холодеют кончики пальцев.

— Значит, ты знал, что я соглашусь, да? — с тоской в голосе спросила она. — Ты знал, что в конце концов я приготовлю для тебя уишминские краски?

— Ничего я не знал. — Он отвернулся.

— Не знал? Что ж, теперь знаешь.

Финниан шел к королю, не оглядываясь и не проверяя, следует ли за ним Сенна, — он хорошо слышал за спиной ее шаги. А шел он впереди только потому, что не хотел, чтобы она сейчас видела его глаза — слишком уж не по себе было ему в эти минуты; он чувствовал себя предателем, негодяем… и совершенно безвольным человеком. Да еще и глупцом к тому же.

Финниан проводил Сенну в королевские покои, которые одновременно служили и комнатами для совещаний. Тут имелся очаг, бак с водой, небольшой стол и низкие скамьи. Финниан предложил Сенне сесть, но она отказалась; предложил поесть, но она опять отказалась; наконец, предложил прохладительный напиток, от которого она отказалась с возмущением.

— Может, виски? — спросил Финниан с надеждой в голосе.

Сенна бросила на него уничтожающий взгляд.

— Нет, разумеется.

— Но так будет легче… — Он тут же умолк. Сенна не принимала поблажек, и было очевидно, что она готова выдержать все трудности и тяготы.

Король же, откинувшись на спинку кресла, внимательно наблюдал за ними. Потом вдруг наклонился вперед и спросил: