Карен Рэнни - Шотландская любовь

– Оно очень красивое.

Шона изобразила на пылающем лице улыбку.

– Хорошо смотрится на вас. Как удачно, что мне оно не подошло.

Неужели все непременно должны узнать, что она в платье с чужого плеча? Или это и есть основная причина внезапной щедрости Мириам?

Шоне страшно хотелось провалиться сквозь землю. Вот бы каменный пол разверзся под ногами и поглотил ее… А может, ей просто сбежать по одному из тайных ходов и исчезнуть?

Она убрала ладонь с руки Гордона.

– Шона.

Она посмотрела на него снизу вверх:

– Спасибо, что пришел мне на выручку.

Не дай Бог, он сейчас скажет что-то утешительное. Его доброты она просто не переживет.

Она отошла к музыкантам, чтобы договориться с ними, когда начинать играть, а потом дала знак волынщику.

Вначале звук был приглушенным, и всего лишь несколько гостей в замешательстве начали оглядываться по сторонам. А потом, когда волынщик зашагал по коридору в сторону пиршественного зала, гости столпились у дверей, чтобы лучше его видеть.

Процессия вышла небольшая: впереди шел волынщик, играющий марш клана Имри, запоминающуюся мелодию, которая издревле звучала во время значимых событий; за ним Фергус, лэрд Гэрлоха, – он шел чуть медленнее, чуть прихрамывая; а замыкала меленькое шествие Шона.

В иные времена за ними бы шли другие члены семьи, но теперь из Имри остались только они с Фергусом. Гости расступились, чтобы дать им возможность беспрепятственно войти в пиршественный зал, – знак уважения и верности.

Потом Шона прошла сквозь толпу, приветствуя гостей, которых не видела много лет, и принимая комплименты. Она и не подозревала до сегодняшнего дня, что у нее столько выдержки. Она улыбалась до боли в скулах, позволяя, чтобы гости ее обнимали, трепали по щеке, гладили по рукам.

Да, родители были бы счастливы увидеть их с Фергусом такими красивыми. Да, Гэрлох ночью – это зрелище. Да, будет очень грустно проститься с замком. Да, угощение изумительное, правда?

Полковник сэр Гордон, первый баронет Инвергэр? Да, он удостоился большой чести – конечно, не такой большой, как Фергус, у него-то Крест Виктории. И отмечать можно одно только это. Да, жаль, что Фергус получил ранение, но сейчас он выглядит гораздо лучше. Нет, пока неясно, как долго он будет хромать.

А что до американцев, так мистер Лофтус выглядит весьма дружелюбным малым, а его дочка такая хорошенькая! Будут ли они здесь жить? Да, разумеется, странно будет смотреться Гэрлох без Имри. А кто вон тот гигант, который следует за ним по пятам? А та красивая серьезная блондинка?

Шона проследила, чтобы заново наполнили все тарелки на столе, велела принести еще бочонок виски и сама, улучив момент, пригубила обжигающий напиток из своего бокала. Гэрлохское виски моментально согрело горло, желудок и прогнало тот холодок в животе, который она старательно игнорировала весь последний час.

Каждый раз, когда она оглядывалась, Гордон оказывался где-то поблизости. Каждый раз, когда кто-то из пожилых селян начинал вспоминать ее детство, она чувствовала Гордона рядом. Дважды она ловила на себе его пристальный изучающий взгляд.

Понятное дело, она никогда прежде не надевала таких откровенных нарядов, но он явно не поэтому смотрел на нее вот так. Кроме того, Гордону прекрасно известно, как она выглядит вообще без одежды, и более того, он даже знает, как заставить ее стонать и вздыхать от наслаждения.

Нет, нельзя об этом думать среди двух сотен человек.

Заметив его в следующий раз, Шона нахмурилась. В ответ он улыбнулся, чем еще больше ее насторожил.

Наконец она нашла в пустынном уголке Фергуса и присела рядом с ним.

– Ты должна быть среди гостей, – заметил он.

– В данный момент мне нужна передышка.

Малую гостиную оборудовали как зал для танцев. Воодушевление, с которым музыканты играли, с лихвой покрывало недостаток их таланта. Несколько раз гости, вместо того чтобы танцевать, начинали им подпевать.

В широкую двойную дверь, открытую настежь, то и дело залетал порыв осеннего ночного ветра, и от этого не было жарко.

Мистер Лофтус заседал в пиршественном зале. Ногу его, измученную подагрой, Элизабет устроила повыше. Его лицо, обычно суровое, освещала дружелюбная улыбка. Несколько гостей столпились вокруг него – наверняка расспрашивают о том, какие перемены планируются в Гэрлохе, если сделка состоится. В любом случае деньги американца покроют все возможные тревоги и хлопоты жителей Инвергэр-Виллидж.

Если Гордон и танцевал, она не видела. И уж совсем никакого дела ей не было до того, с кем он мог бы танцевать в этот вечер. Ну вот вообще никакого.

Фергус с мрачным видом смотрел на гостей. Ему праздник был не по душе, и он даже не пытался это скрыть.

Когда-то Шона умела шутками и поддевками поднимать брату настроение, но сейчас он так закрыт, что бесполезно было пытаться его разговорить.

Впрочем, это не означало, что она не могла его подразнить.

– Вы с Элизабет еще не поговорили?

Он нахмурился. Ох и устала же она от его тяжелых взглядов!

– Знаешь, тебе лучше бы согласиться на продажу Гэрлоха, – внезапно проговорила она. – Если будешь при деньгах, Элизабет согласится выйти за тебя замуж.

– Ты, Шона, по-моему, не в том положении, чтобы раздавать советы. Разберись сначала со своей жизнью.

Фергус сказал правду, и его слова отозвались болью в сердце.

– Я тебе не мама и не нянька, но кто-то же должен о тебе позаботиться, когда ты явно нуждаешься в помощи. Я не имею в виду твою ногу. Я про твое сердце.

Фергус снова нахмурился.

Шона встала и покачала головой.

– Эй, вы снова бодаетесь?

Она обернулась и увидела Гордона. Он держал в каждой руке по стакану виски и один молча протянул Фергусу.

– Никто не бодается. Просто во мнениях не сошлись.

Гордон кивнул кому-то из знакомых и, рассеянно извинившись, ушел, словно ее общество его моментально утомило. Шона посмотрела ему вслед.

– Ты до сих пор его любишь, – заметил Фергус, окинув ее внимательным взглядом.

– Не говори глупостей.

– Ты все еще его любишь, – повторил он с грустной улыбкой.

Нет, правда, хватит уже это повторять!

– Если бы мне приказали выйти за Гордона, я бы подчинилась и наверняка жила бы с ним счастливо до скончания дней. Я знала все его достоинства, которые со временем неизбежно узнает жена.

– Когда это ты подчинялась чьим-то приказам? – спросил Фергус.

Шона проигнорировала его замечание, сосредоточившись на своей внезапной исповеди:

– Но за последние семь лет я твердо приучила себя видеть только его недостатки.

– А у него их много?

– Он гордый, упрямый и… невыносимый, – пробормотала она.

– О тебе можно сказать то же самое.

Шона не собиралась на это отвечать.