Сильвия Дэй - Испытание страстью

— Ты уже влажная в ожидании меня? Чувствуешь себя пустой, оттого что меня еще нет в тебе?

Джессика кивнула, чувствуя, как мышцы у нее внутри свело судорогой предвкушения.

— Позволь мне наполнить тебя, — промурлыкал он, и его голос был воплощенным желанием и соблазном. — Позволь мне довести тебя до экстаза…

— Пока еще нет.

Ее руки обвились вокруг него, она прильнула к нему ближе, но все еще медлила сдаться, желая сначала дать наслаждение ему. Джессика провела языком по твердому диску его соска.

Алистер издал звук, похожий на шипение, и с силой обхватил ее бедра.

— Сейчас я прижму тебя к перегородке и заставлю сдаться.

— А где же похвальная сдержанность, которую ты проявлял совсем недавно?

— Ты была пьяна. Прежде чем овладеть тобой, я хотел убедиться, что ты идешь на это добровольно. Теперь… теперь назад пути нет.

Он стремительным и властным поцелуем прижался губами к ее лбу.

— Я пытаюсь удержаться от того, чтобы не бросить тебя на пол и не накинуться на тебя, как дикий зверь.

Джессика замерла, дыхание ее было быстрым и прерывистым. Если бы она его разочаровала, это раздавило бы ее. Она не могла этого допустить. Он ожидал огромного наслаждения, и она решила, что он его получит. Она потянула завязки его панталон и расстегнула пуговицы.

Алистер потянулся к ее волосам и принялся вынимать удерживавшие их шпильки.

— Хочу, чтобы твои волосы касались моего тела. Хочу сжимать их в руках и держать тебя, пока буду с тобой. А это будет долго.

Ее руки дрожали, когда она добралась до его нижнего белья и обняла его. Он застонал и рванулся из ее объятий.

— Ты такой горячий, — сказала Джессика, обжегшись о его раскаленную кожу.

Она оттолкнула его одежду, мешавшую ей, и отпустила его член. Алистер издал низкий, животный звук, и она ощутила в ладонях его тяжесть.

Джессика с шумом втянула воздух, любуясь его великолепным украшением, жадно тянущимся к ней. Возможно, ей следовало ожидать, что все его тело будет одинаково вдохновлять ее, но в этом случае ошиблась. Она привыкла к одному мужчине и никогда не думала, что так близко познакомится с другим.

Ее пальцы любовно и нежно исследовали его. Она провела по толстым извилистым сосудам по всей длине его естества. Он был очень сильно возбужден. Его плоть была разбухшей и производила неизгладимое впечатление своей мощью. Он был воплощением мужественности, в чем и убеждала его уверенность. Джессика подумала, подойдет ли она ему. Он был таким огромным и мощным.

— Скажи что-нибудь, — пробормотал он хрипло. — Скажи, что ты хочешь этого.

— Лучше покажу.

Она облизнула губы и опустилась на колени.

— Джессика!

Его хриплый скрежещущий голос еще больше возбудил ее, заставив забыть о том, что она стоит на коленях на жестком деревянном полу. Алистер замер в полной неподвижности, не выпуская из рук ее волос, пальцы его запутались в густых прядях. Его грудь вздымалась от неровного дыхания, а на животе появились крошечные капельки испарины.

Наконец-то она уверилась в том, что способна дать ему наслаждение. Ее губы раскрылись. Рот наполнился слюной, и она почти поглотила его мощный орган.

— Проклятие, — со стоном вырвалось у него, и он отчаянно содрогнулся.

Ее рот наполнился жаркой струей его сока. Она застонала, ощутив его вкус, и сильнее потянула его, стараясь лучше ощутить всю его богатую гамму.

— Да… Джесс, да…

Алистер держал ее лицо в ладонях, большие пальцы его рук поглаживали ее щеки.

— Я мечтал об этом. Я так отчаянно хотел этого, что чуть не лишился рассудка.

Его бедра задвигались, и его мужской орган повторил их движение, входя в ее жадный рот и выходя из него. Красивые черты его лица были искажены страстью, его чувственный рот сложился в гримасу мучительного наслаждения. Ярость его желания напугала бы ее, если бы она не видела нежности в его глазах и не чувствовала ее в его прикосновениях.

Ее разгоряченная кожа покрылась испариной, мысленно она вновь переживала ту, другую, ночь, вспоминая прикосновения его языка и пальцев и свой экстаз. Его пальцы внутри ее. Это воспоминание становилось почти невыносимым. Она хотела отплатить ему за этот экстаз таким же, оставить в нем неизгладимую память о себе.

Захватив рукой его стройное бедро, Джессика прикрыла другой его мошонку. Он подавил проклятие, и тело его рванулось, когда она сжала ее рукой, ощутив ее тяжесть, а кончики ее пальцев принялись поглаживать тугой мешочек с волнующей нежностью. Ее язык тоже не оставался без дела и совершал ласкающие движения вокруг бархатистой головки его жезла, а потом и вдоль всей его поверхности и нежной нижней стороны.

— Господи, — выдохнул он, и мускулы его живота сжались и дрогнули. — Пожалуйста, Джесс… Забери его глубже в рот… да… да, вот так…

Она сжала толстую часть его основания, заставив его дрогнуть, и услышала, как Алистер выругался. Он был неподвижен, будто прикован к ней в своем безумном забытье. Бедра Джессики сжались, тело ее пыталось освободиться от непосильного напряжения, доходящего до боли. Она пылала, и чувствовала влагу между бедер, и дрожала от неотступного томления. Ей хотелось большего, и она не желала отвлекаться от этого действа, хотела чувствовать и видеть его облегчение, впитать каждый нюанс выражения его лица, когда он дойдет до пика, а этот момент быстро приближался. Она чувствовала себя другой женщиной, яростным существом женского пола, не желающим никаких ограничений, не подчиняющимся никаким правилам, а только законам дикой необузданной силы природы.

Жесткие пальцы Алистера потирали края ее раздвинутых губ. Ее раскрытый рот напрягся, облегчая его проникновение, хоть на мгновение она и почувствовала неудобство. С Бенедиктом такого не бывало никогда. Ее муж всегда был деликатным и внимательным, и их интимные отношения были нежными. Алистер оказался несдержанным в своих желаниях и наслаждении, и это создавало новую богатую почву для их близости. Никогда еще она не испытывала такой волнующей и ослепляющей связи с другим человеком.

Алистер все еще удерживал ее голову неподвижно и получил то, в чем нуждался, бедра его усиливали толчки в то время, как она крепче сжимала его губами и ртом, а ее язык с отчаянным лихорадочным напряжением скользил по головке его члена. И звуки, которые он производил, стоны и всхлипывания она воспринимала как похвалу, и это довело ее почти до края бездны.

— Да! — стонал он, все больше разбухая у нее во рту, пока наконец последнее яростное его движение не вызвало извержение и его семя не пролилось ей на язык.

Она помогала ему руками, заставляя его излиться в нее до последней капли, стремясь утолить его телесный голод и принять все это с такой же страстью, как его собственная.