Жаклин Санд - Сердечная тайна королевы

Юная маркиза, закусив губу, торопливо выдернула ладонь из руки мужчины.

– Вы забываетесь, шевалье де Фобер!

– Вы только что сказали, что последуете моим советам, мадемуазель. Я не смог удержаться.

– Наглец! – выдохнула Виолетта. Она уже не знала, сердиться ей или смеяться. – И начинать вам придется не со спальни, а с конюшни. Когда сможете сесть в седло. В стойле моего отеля все еще томится ваша лошадь. Всего хорошего, шевалье!

– Стойте! – Эме ухватил ее за руку снова. – Простите меня. Наверное, это был бред. Но вот то, что я скажу вам дальше, бредом не будет, – он помолчал. Виолетта тоже молчала, почувствовав, что на сей раз Эме не шутит. – Послушайте… Я человек военный и, как вы уже успели понять, не верю в высокие чувства. Однако им до меня нет никакого дела – они могут овладеть даже столь циничным типом, как я. И я хотел вам сказать, что вы много значите для меня. Очень много, мадемуазель.

– Конечно, – тихо произнесла Виолетта, – но вы так популярны при дворе, шевалье. Даже принцессы расспрашивают о вас.

– При… – Эме скрипнул зубами, сообразив. – Вы говорите о Шарлотте-Маргарите де Монморанси, принцессе Конде?

Виолетта не ожидала от него подобной откровенности: была уверена, что лейтенант сделает непонимающее лицо и станет отнекиваться.

– Да, – осторожно ответила она.

Эме поморщился.

– Я стану откровенен с вами; так как вы теперь служите при дворе, привыкайте к тому, что откровенность иногда будет немного шокирующей. Но у меня нет от вас тайн. Вернее, я хочу, чтобы не было. Семь лет назад нас с Шарлоттой связывали близкие отношения; я влюбился в нее по уши, а она… не знаю… Тоже испытывала ко мне какие-то чувства. Узнав, что я вернулся, она приехала в Беруар, мы случайно встретились по дороге… Принцесса не против возобновить былые отношения, ни к чему не обязывающие. Я же больше не желаю связываться с нею. Это все.

Виолетта, как ни старалась, не сдержала улыбки.

– Да уж, вы весьма откровенны!

– Никаких тайн от вас, – Эме наклонился вперед, его лицо было так близко, ладонь коснулась щеки девушки. – Ни сейчас, ни потом. Виолетта, я хотел сказать вам…

– Да?..

Он сказал бы. И поцеловал бы. Если б не услышал легкий дверной скрип.

– Какая трогательная сцена, – раздался насмешливый голос.

На пороге стоял Николя де Лекур, держа в руке пистоль. Дуло смотрело Эме прямо в лицо.

Вот черт. А де Линь обещал, что позаботится об этой проблеме.

Эме быстро оценил обстановку. В доме пусто: мадам Нуарэ ушла, захватив с собой детей, господин Нуарэ вот уже неделю как уехал в провинцию к родичам, слуги в доме не живут, уходят на ночь к себе… Никто не услышит, что здесь творится. Посторонние не полезут, даже если на улицу и долетят звуки выстрелов или боя. Эме бросил короткий взгляд на полуоткрытое окно: первый этаж, возможно, Виолетте удастся выбраться…

– Господин де Лекур! – протянул Эме, стараясь выиграть время. Шпага стояла не так далеко, у кровати, однако шанс схватить ее прежде, чем Николя выстрелит, мизерный. Да и что шпага против пистоля? – Вот уж не ожидал вас увидеть.

– Полюбуйтесь, – Николя шагнул в комнату, дверь стала медленно закрываться у него за спиной. – Потому что это будет последнее, что вы увидите в жизни.

– Какая жалость. Может быть, объясните, чем я заслужил такую честь?

– Вы обманщик! Предатель! – прошипел де Лекур.

– Кто бы говорил.

– Вы обещали помочь мне! Но нет. Не дали яд викарию, не позволили наемному убийце расправиться с ним…

Ага, значит, того человека, который так усердно демонстрировал приемы итальянской школы в келье аббата де Линя, подослал Николя. Что Эме и предполагал.

– А вы предали Мазарини, – заметил де Фобер. – Служили двум господам. Герцог де Лонгвиль был щедр, а?

Николя скривился.

– Вам-то какое до этого дело? Вы даже не были знакомы с аббатом, когда приехали в Нуази, а потом внезапно стали его защищать. Де Линь задурил вам голову, он знатный лжец.

– Люблю клир, – задумчиво произнес Эме, – там все друг друга стоят…

Он бросил на Виолетту быстрый взгляд. Девушка молчала, напряженно смотря на де Лекура. Эме уже имел возможность убедиться, что в критических ситуациях мадемуазель де Лажуа действует умно и без промедления. Только бы Николя не выстрелил в нее. Пистоль у де Лекура, похоже, один: предатель не рассчитывал застать здесь кого-то, кроме шевалье де Фобера. Что ж… если предстоит погибнуть от пули и дать Виолетте шанс спастись, Эме это сделает. Как жаль, что он не успел ей сказать…

Пускай.

Он проклинал свою слабость, понимая, что сейчас не сможет двигаться быстро. Следовало начинать действовать. Чем дольше он дразнит Николя, тем непредсказуемее тот.

Эме выпустил руку Виолетты и поднялся. Девушка смотрела на него в тревоге. Де Фобер пошатнулся, но на ногах устоял.

– Значит, явились пристрелить меня, господин де Лекур? – издевательски заметил лейтенант, делая шаг вперед. Шпага стала ближе. – А как будете прятать труп? Или вы этим не озаботились? Учтите, аббат де Линь вас из-под земли достанет.

– Он ничего мне не сделает! – скривился Николя. – Я уеду. Как только покончу с вами.

Эме собирался с силами. Если не получится, он погубит себя и Виолетту.

Значит, должно получиться.

– Вы настолько в этом уверены? Ну, не аббат, так люди герцога де Лонгвиля. Не следует его недооценивать. Он не оставит свидетеля заговора.

– Мне все равно, – произнес де Лекур чуть менее уверенно.

– Вот и хорошо, – примиряющее заметил де Фобер и бросился вперед и влево.

Последующее заняло несколько секунд. Николя, не ожидавший от раненого такой стремительности, нажал на спусковой крючок, и пуля свистнула у Эме над ухом, к счастью, не задев лейтенанта. Шевалье дотянулся до шпаги и одним движением выхватил ее из ножен; де Лекур, выругавшись, тоже обнажил клинок. Виолетта вскрикнула. Шпаги сшиблись с таким звоном, что Эме показалось, будто упала с потолка хрустальная люстра, которой тут отродясь не имелось. Завязался бой, короткий и очень злой, в основном потому, что противникам негде было развернуться – комната большими размерами не отличалась. Эме чувствовал, как повязка на боку набухла от крови, перед глазами кружился рой черных мушек, тоже не имевших никакого отношения к реальности. Лейтенант был слишком слаб, чтобы долго сражаться, и, хотя его противник бился из рук вон плохо (фехтование явно не входило в число любимых де Лекуром занятий), понимал, что победа останется за предателем. Как жаль! Сдохнуть так глупо, не сумев защитить женщину, в которую…

Господь, по всей видимости, действительно существовал, потому что через полминуты после начала схватки Николя совершил одну из грубейших ошибок, которые делают обычно новички, – в защите приоткрыл живот и грудь. Не ожидавший такой удачи Эме немедля воспользовался шансом, и его шпага наполовину вошла в грудь де Лекура, аккурат между ребрами. Глаза Николя остановились, и изумление, проскользнувшее в них, начало медленно гаснуть, сменяясь смертной тоской. Эме выпустил рукоять шпаги, и мертвец повалился на пол. Лейтенант тоже упал бы, если б Виолетта не поддержала его.