Жюльетт Сапфо - Египтянин. Путь воина [litres самиздат]

Ренси стоял, погрузившись в раздумия, и не сразу обратил внимание на другой отряд всадников, спешившихся на том месте, где беглец был пойман. От этой группы отделился, спрыгнув с коня и направившись к пленному, человек в одежде ассирийского жреца, но носивший, подобно воинам, меч и кинжал. Остальные ассирийцы расступались перед ним в поклоне, давая ему дорогу и выказывая своё глубокое почтение.

– Вот и ещё одного пощадили милосердные боги – ещё одному даровали жизнь! – вскричал он радостно, приблизившись к Ренси. – Скажи кому – не поверят, что нашлись сразу двое таких удачливых в мире! Из всех каторжан Красной Горы в живых остались только мы двое! И что бы это значило? Конечно, такое решение боги неспроста приняли. У нас в народе говорят: чаще всего всевышние помогают тем, на кого у них большие планы…

Перед Ренси стоял Жрец: облачённый в белое одеяние с красной бахромой, спадавшей ему прямо на ноги, переплетённые золотистыми ремешками сандалий, со слегка отросшей бородой, тщательно ухоженной, напомаженной благовониями. В ушах у него сверкали крупные золотые серьги, руки также были украшены драгоценностями. Весь его вид излучал непоколебимую уверенность и торжество победителя.

– Я догадывался, что ты – большой господин или даже князь, хоть и старался изо всех сил сойти за простого жреца, – вместо приветствия произнёс Ренси.

– Что ты! – замахал на него ассириец. – В первую очередь я именно жрец и уж потом – сиятельный князь! Я избрал путь служения, потому что моей природной доброты и разума недостаточно, чтобы править этим жестоким миром… Ты, наверное, не поверишь, если я скажу, что истинная радость жизни – в служении богам. Многие служат фараонам, царям, князьям, отчего те самодовольны и уверены в своём всевластии; они – рабы рабов. Кто служит богам – живёт иначе: отринув своекорыстие и тщеславие, он смиренно трудится во имя бессмертия и находит в том себе награду.

– Какому же богу ты служишь, жрец? Где находишь его? Я слышал, в твоей стране их так же много, как здесь, в Та Кемет?

– Имя того, кому я служу, Ашшур. Это бог-покровитель и истинный правитель Ассирии. Но его верховный жрец – это сам царь; он – представитель Ашшура на земле. Вселенная же наших, месопотамских, богов – это волшебный высший мир, где священно имя каждого бога. Они живут дольше звёзд и из века в век пожинают плоды честного служения людей, покровительствуя им и направляя их деяния.

– Что ж, очевидно, я не слишком усердно служил богам своей страны, коль они обошлись со мной так сурово, – заметил Ренси с грустью, в которой были слышны нотки сарказма.

– Пока что боги Египта обошлись с тобой не слишком жестоко, – убеждал его ассириец. – Они вызволили тебя из Красной Горы, они оберегали тебя в пустыне, они оставили тебя в живых, тогда как все, с кем ты проделал этот трудный путь, мертвы. Не думал ли ты о том, что совершили они всё это для того, чтобы ты имел возможность достичь своей цели? Какой-то очень важной для тебя, полной тайных желаний и сильных чувств, цели?

– Что значат личные цели и желания, когда родная земля в огне войны? – воскликнул Ренси в тихой ярости.

– То, что свершилось, то свершилось, и ничего уже не изменить. Никогда уже Египет не будет свободным! Храмы его разрушатся, их засыплют пески пустыни… Иные народы будут завоёвывать страну и править здесь. Когда-то были гиксосы, сейчас ассирийцы, потом – иные неведомые племена…

– Может быть, жрец, может быть… Но если, как ты говорил, боги Та Кемет пекутся обо мне, пусть они исполнят моё самое заветное желание: перед смертью преклонить колени в храмах моих предков.

– Твои боги-покровители – и не важно, как их называют, – всегда с тобой, – тем же спокойным, уверенным голосом отозвался ассириец, – иначе ты не стоял бы здесь сегодня. Без твоей помощи, ниспосланной богами, и я уже никогда не увидел бы свою страну. Знай, Египтянин, я не забываю добро и всегда плачу за него тем же. Слушай же меня и постарайся не уступать первым, необдуманным мыслям. Ты, как я убедился, человек разумный, бесстрашный и верный. Дарованные тебе свыше сила и доблесть не раз спасали меня от унижения и гибели. Поэтому в знак благодарности я предлагаю тебе лучшее из того, что ты заслуживаешь, – службу при дворе моего владыки, царя Ашшурбанипала.

Ренси стоял не шелохнувшись, точно прирос к земле. Служить врагу? Тому, кто поработил его страну, кто стал править здесь огнём и мечом? В своём ли уме этот ассирийский жрец?..

– Владыка Ашшурбанипал правит Ассирией и делает её самой могущественной в мире страной не только силой оружия, – продолжал между тем жрец. – В Ассирии процветают ремесло и торговля, строительство и науки, живопись и скульптура. Дворец нашего царя открыт для художников и ваятелей всего мира; особенно же благоволит царь к тем, кого боги одарили редкими талантами. Ты – скульптор, мой друг, значит, у тебя есть дар. Так отчего бы не употребить его себе во благо – спасти свою жизнь, чтобы однажды вернуться на поклон храмам своих предков?

– О боги! – простонал Ренси, стискивая зубы. – Да если я соглашусь на твоё предложение, к тому времени в моей стране не останется ни одного человека, который усомнится в том, что я не предатель!

– Но смерть ждёт тех, кто посмеет оскорбить владыку Ассирии отказом, – глубоким гортанным голосом предупредил его жрец.

Сердце Ренси наполнилось сомнением и тревогой. Если он окажется во власти ассирийского владыки, что приключится с ним в будущем? Останется ли он на чужбине до конца своих дней бесправный как раб? Или царь всё же дарует ему свободу и отпустит домой, в Египет?

– Стало быть, выбора у меня нет, – наконец отозвался Ренси обречённо.

– Помяни мои слова: ты никогда не пожалеешь о том, что принял моё предложение, – заверил его ассириец. И, положив руку ему на плечо, весело (он, несомненно, был удовлетворён тем, что сумел уговорить Ренси) прибавил: – А теперь, мой друг, не время ли нам подкрепиться и отдохнуть? Ты окажешь мне честь, разделив со мной трапезу.

После этого жрец приказал одному из воинов разрезать верёвки на руках Ренси и на глазах у своих удивлённых соотечественников пригласил недавнего пленника, ставшего его гостём, к костру.

Кроме тушки какого-то пустынного зверька на вертеле, Ренси отведал хлеба и фиников, а также пальмового вина, вкус которого показался ему таким непривычным и забытым, будто он пил его впервые.

– Меня зовут Илушума, – сказал жрец после того, как, сделав глоток вина из кожаного меха, передал его Ренси. – Это моё короткое имя, которым я пользуюсь в миру, а то, что было дано мне при рождении, для всех остаётся тайной, ибо оно священно. А как мне называть тебя, мой друг?