Екатерина Каблукова - Приказано жениться

– Скажи моему денщику, чтоб посвистел, как назначено, он поймет! – распорядился Белов и вновь закрыл окно, отсекая всех от внешнего мира.

– Это и есть ваш надежный человек, которого никто не опознает? – слегка иронично осведомился Шувалов. – Ваш денщик? Его же каждая собака в Питерсхоффе знает!

– Это не Василий, – хитро улыбнулся в ответ Белов. – Хотя вы правы, ваше сиятельство, это – солдат Преображенского полка, и собаки теперь его точно знают!

Ждать пришлось долго. Во всяком случае, так показалось из-за напряженного молчания, царившего в комнате.

У Насти на языке вертелось бесчестное количество вопросов к Анне Михайловне, но задавать их при Шувалове девушка не решилась. Сам же граф, решив поберечь силы, снял заклятие от чужих ушей, после чего погрузился в сосредоточенное молчание. Молчал и Белов. Гриша даже прикрыл глаза и, как показалось Насте, задремал.

Тем не менее, именно преображенец своим чутким звериным слухом уловил, как к дому кто-то идет. Он выпрямился и широко улыбнулся.

– Сашка пришел, – радостно возвестил Григорий.

Впрочем, зычный кавалерийский голос посетителя, вопрошавшего, где разместили офицера преображенского полка Григория Белова, услышали уже все. Анна Михайловна неторопливо поднялась и подошла к дверям.

– Сашенька, голубчик, этак вы мне всех слуг распугаете! – хозяйка дома протянула незваному гостю руку, которую Левшин почтительно поцеловал.

– Прошу прощения, Анна Михайловна, но ваш слуга не желал меня пускать! – скоро раскланявшись с присутствующими, измайловец подскочил к другу и заключил того в медвежьи объятия. – Ну, Гришка, ну, дал ты нам всем жару!

Объятия сменились похлопываниями по плечу и спине, заставившими Белова невольно охнуть и схватиться за рану.

– Тише ты! Убьёшь ведь! – проворчал преображенец.

– Тебя убьёшь, как же! – счастливо рассмеялся Левшин, вдруг замолчал, с удивлением смотря на преображенца. – А у тебя глаза синие…

– Всю жизнь такими были, – отмахнулся Белов, вновь падая в кресло и хмуро поглядывая на Шувалова.

Граф ехидно посмеивался.

– Да нет же! У тебя были желтые, звериные, а сейчас…

Настя отвернулась, чтобы скрыть предательский румянец.

– Саш, давай потом, а? – предложил Григорий. – Я ж тебе не девка, чтобы на глаза мои заглядываться.

– Потом, так потом, – покладисто согласился друг, сосредотачиваясь на стоявших на столе яствах.

Перехватив голодный взгляд незваного гостя, Бутурлина улыбнулась.

– Сашенька, а вы присаживайтесь к столу, угощайтесь! Александр Иванович ведь ваш тезка и против не будет!

– Вы Анна Михайловна, может, еще предложите остальным между нами садиться и желание загадывать! – хмуро заметил Шувалов.

– Отчего ж не загадать? Главное, чтобы желание было! – хозяйка лично разлила чай и только что успела передать чашку Левшину, когда в саду раздался шум, лай собак, сменившийся грозным рычанием и скулежом.

Затем послышались истошные вопли девок, крики «стой, куда!», и огромный пегий пес впрыгнул в комнату через окно, выбив свинцовую раму. Пол комнаты усыпали осколки.

– Ванька, ты что творишь! – прошипел Белов вновь вскакивая. Он обернулся к хозяйке дома: – Анна Михайловна, простите, Бога ради! Я возмещу ущерб!

– Ничего, Гришенька, правда Александр Борисович расстроен будет, что все без него происходило, – слегка наигранно вздохнула та. – Вот я ему советовала на службу не ходить, а он не послушал!

В голосе хозяйки дома скользнули довольные нотки. Настя улыбнулась и внимательно посмотрела на пса, ластившегося к её ногам. Несмотря на звериный облик она узнала в нем того самого солдата, которого спасла от смерти несколько дней тому назад. Правда, девушка не думала, что раны, полученные Ванькой от оборотня, затянутся так быстро.

– Преображайся, – тем временем мрачно приказал Белов.

Пес заскулил и с мольбой посмотрел на гвардейца.

– О сестре подумай, – посоветовал тот, разглядывая битые стекла и все еще хмурясь, – как она тебя на цепь да хворостиной поперек хребта! А я за этот разбой добавлю!

Пес тяжело вздохнул и отряхнулся. Глаза покраснели. Несколько секунд ничего не происходило, а потом вдруг вместо собаки на полу на четвереньках оказался солдат.

– Слава тебе, Господи, – он встал и широко перекрестился. – Да чтоб я еще раз…

– Как интересно, – протянул Шувалов. – Как я понимаю, Григорий Петрович, у простого солдата проявилась склонность к обороту? Могу ли я поинтересоваться причинами?

– Вам причины нужны или, что происходило у особняка Амели? – в тон ему отозвался Белов.

– И то, и другое, но начните с дома мадам! – распорядился начальник Тайной канцелярии, вновь напуская по углам туман от любопытных ушей.

– Как вам будет угодно, – Белов поклонился и вновь повернулся к солдату, испуганно рассматривавшему Шувалова. – Рассказывай!

Иван вздохнул и почесал рукой за ухом, заставив графа брезгливо поморщиться.

– Значится, это… приходило народу много, – затараторил солдат и выставив вперед руку начал загибать пальцы. – Купцы приходили. Заморские. Эти больше пили да девок токмо щупали, а в нумера ни-ни. Лопотали что-то… Потом наши были, преображенцы, да вы, Григорий Петрович, их всех знаете. Измайловцы были, но те поржать больше. Семеновцы заходили…

– Подождите, – не выдержала Настя, – куда они все ходили?

Левшин с Беловым с досадой переглянулись.

– Так знамо дело – в бордель! Я ж за ним наблюдал! – Иван абсолютно преданными глазами смотрел на ту, кто вернул его к жизни.

Заметив это, Шувалов недобро прищурился. Анна Михайловна обеспокоенно посмотрела на графа, но ничего не сказала.

– Вот как? – пробормотала Анастасия, краснея при упоминании и о публичном доме.

– Настя, если тебе неприятно слушать, – начал Григорий, но девушка замахала рукой.

– Нет, нет, все это… занятно… и если вам действительно нужно знать…

– Нужно, – оборвал Шувалов. – Так что, Анастасия Платоновна, коли вас что смущает…

Настя повернулась и внимательно посмотрела на начальника Тайной канцелярии.

– Скажите, почему вы хотите казаться хуже, чем есть на самом деле? – спросила она.

Белов фыркнул и подозрительно закашлялся, Бутурлина прикусила губу, пытаясь сдержать улыбку, а Левшин непристойно расхохотался. Начальник Тайной канцелярии помолчал, зло сверкая глазами, а потом решил проигнорировать вопрос и вновь обернулся к Ивану.

– Из семеновцев кто был? – лениво поинтересовался он.

– Так это, много их было: Ефимовский, Майков, Сухомлин, Вымдовский заходил, но ненадолго, а вот Долгорукие, те почти всю ночь просидели! Михал Ваныч раньше вышел, а вот Дмитрий, брат его меньшой, похоже, у самой мадам задержался.